Итак, Винсент продолжал работу над созданием квантового зеркала, и эта работа осуществлялась где-то на территории Соединенных Штатов. Разумеется, если бы я в своем отчете дал понять, что мне ясна суть научных проблем, которые пыталась решить компания, где я побывал, я тем самым выдал бы себя с головой. Поэтому я сконцентрировался в основном на личных качествах людей, с которыми встречался, а также на вопросе о том, каково, с моей точки зрения, финансовое положение фирмы.
Мы встретились с Винсентом в ресторане в обеденное время. Листая страницы моего отчета, Винсент то и дело восторженно ахал, охал и всплескивал руками. Наконец он положил стопку бумаги на стол и сказал:
– Великолепно, Гарри, просто великолепно! Официант, принесите еще саке!
В 1969 году японская кухня, в частности такие блюда, как суши, были новым явлением в американской кулинарной моде. Лед на обоих полюсах планеты быстро таял, небо из-за вредных промышленных выбросов в атмосферу приобрело желтовато-оранжевый оттенок, социалистический лагерь разваливался. Среди американцев ходили слухи, что ученые создали некую пилюлю, которая превращала чернокожих, боровшихся за гражданские права, в белых. Никсон даже заявил, что это и есть подлинный путь к равенству. Единственная причина, по которой в мире еще не разразилась ядерная катастрофа, на мой взгляд, состояла в том, что никто до сих пор не придумал достаточно серьезную причину, по которой стоило бы затеять конфликт с использованием оружия массового поражения.
– Расскажите мне о себе, Гарри. Вы ведь британец, верно? У вас, наверное, большая семья?
А вот и вопрос о моем происхождении. Надо признать, мой собеседник сумел несколько усыпить мою бдительность и задал его в тот момент, когда он оказался для меня неожиданным.
– Нет, – ответил я. – Мои родители умерли несколько лет назад. Братьев или сестер у меня нет.
– Жаль это слышать. Ваши родители, должно быть, очень гордились вашими успехами, верно?
– Да, пожалуй. Во всяком случае, я на это надеюсь. Они были хорошими людьми. Но мы в последние годы жили вдали друг от друга… Вы ведь знаете, как это бывает.
– Не думаю, Гарри, но мне кажется, я понимаю, о чем вы. Вы из Лондона?
Типичный американский вопрос. Американцы считают, что все британцы родом из Лондона.
– Нет. Я родился и вырос севернее, в Лидсе.
– Я мало что знаю об этом городе.
Винсент лгал поистине виртуозно. В другой ситуации я бы, пожалуй, встал и поаплодировал ему. Теперь же я лишь неопределенно пожал плечами – как сдержанный англичанин, желающий избежать разговора на не слишком приятную для него тему. Уловив мой сигнал, Винсент снова принялся болтать о всяких пустяках.
Я выполнил еще несколько поручений Винсента, посещая офисы различных компаний и встречаясь с потенциальными «инвесторами». С каждой поездкой я чуть глубже проникал в его замыслы. Приемы подкупа, которые он применял, чтобы использовать меня в своих целях, были, по сути, теми же, какие задействовал в свое время я. Сначала он заплатил за мой обед, потом я за его счет съездил в командировку, затем отдохнул на уик-энд. Через некоторое время подобный отдых превратился для меня в нечто привычное. Следующим шагом стали наши регулярные встречи в частном спортивном клубе. Надев белые шорты и поло, мы, как и положено мужчинам среднего возраста, до седьмого пота играли в сквош, после чего пили кофе с другими членами клуба, обсуждая последние новости и беседуя о политике и науке. В тот день, когда группировка ливанских радикалов взорвала в Бейруте химическую бомбу, мы с Винсентом сидели в комнате отдыха клуба. Глядя на экран телевизора, мы наблюдали за тем, как журналисты, надев противогазы и спрятавшись за грузовиками, ведут репортажи с места события. Видя, как еще живые, но фактически уже мертвые люди ползком выбираются из затянутой ядовитой пеленой зоны поражения, я отчетливо понимал, что это – наших с Винсентом рук дело, поскольку именно мы поспособствовали распространению смертельно опасных технологий. От этой мысли по моей спине стекали ледяные струйки пота.
В 1975 году я приобрел свой первый мобильный телефон, а к 1977-му уже вовсю писал статьи о всевозможных аферах, осуществляемых с помощью устройств сотовой связи, мошенничестве с использованием электронной почты и о коррупции в сфере СМИ. Мир развивался слишком быстро. Время, которое я проводил в обществе Винсента, было для меня отдыхом от безумной гонки, в которой участвовало все человечество. Он часто приглашал меня на вечеринки, проходившие в его особняке, который находился в самом сердце штата Мэн, вдали от индустриального хаоса и запруженных огромными толпами людей крупных городов. Он никогда не обсуждал со мной свои собственные научные изыскания, а я никогда не проявлял к ним интереса.
Отец Винсента, обеспечивший своему сыну поистине сказочный уровень благосостояния, оказался вполне реальным человеком, героем войны на Тихом океане. Он погиб в 1942 году. Место его захоронения было неизвестно. Однако я нисколько не сомневался, что, если бы его останки удалось отыскать, анализ ДНК наверняка показал бы, что между Винсентом и его отцом не больше сходства, чем между мной и таинственными мистером и миссис Огаст из Лидса. Было очевидно, что получить хоть какую-то достоверную информацию о происхождении Винсента будет крайне трудно.
В 1978 году, том самом, в котором рухнула Берлинская стена, в ходе строительства тоннеля под Ла-Маншем из-за аварии погибли двенадцать человек, а на фондовой бирже США лопнул пузырь, образовавшийся в результате взлета цен на акции американских интернет-компаний, так называемых «доткомов», меня в очередной раз пригласили на прием в загородный дом Винсента. Подобные приглашения к тому времени также стали для меня привычными. Присланная карточка с золотым тиснением ясно давала понять, что речь идет о крупном светском мероприятии. Это было мне на руку – на таких вечеринках Винсент, общаясь с гостями, был вынужден многократно повторять ложь о том, кто он и чем занимается, а это давало мне возможность обнаружить в ней мелкие несоответствия, которые могли сослужить хорошую службу. В карточке ничего не говорилось о том, по какому поводу устраивался прием, но внизу было от руки приписано: «Пижама обязательна!»
Винсенту нравилось играть со мной в кошки-мышки, и я тоже по-своему наслаждался этой игрой. С годами он привык к тому, что я часто оказывался рядом с ним, и понемногу стал расслабляться в моем присутствии – вполне возможно, по той причине, что в конце концов поверил, будто я, Гарри Огаст, калачакра со стертой памятью, не представляю для него никакой опасности.
В назначенное время я подъехал по посыпанной гравием дороге к хорошо знакомому мне большому особняку из красного кирпича, в котором Винсент, по его словам, жил с начала апреля по конец мая и с начала августа по конец октября, считая, что в эти периоды природа штата Мэн особенно прекрасна. О том, где он находился с ноября по конец марта и с начала июня по конец июля, можно было только догадываться. Однако что-то подсказывало мне, что в любом случае в эти периоды он всегда носил с собой счетчик Гейгера. Я нисколько не сомневался, что Винсент продолжает работать над созданием квантового зеркала, и мне очень хотелось выяснить, как далеко он в этом продвинулся.
Еще пять жизней, Гарри. Пять жизней – и мы добьемся своей цели!
Он произнес эти слова две жизни тому назад. Интересно, выдерживает ли он намеченный тогда график?
– Гарри! – Винсент встретил меня у самой двери и обнял – с французской непосредственностью и по-американски энергично. – Я приготовил для вас розовую комнату – вы ведь останетесь, не так ли?
– В карточке было сказано обязательно иметь при себе пижаму, из чего я сделал вывод, что меня приглашают на уик-энд.
– Прекрасно! Что ж, прошу в дом. Остальные гости уже начали собираться. Извините, что мне придется отвлекаться на разговоры с ними – ничего не поделаешь, мне нужны новые контакты.
