конец месяца, а у них пойманных мало и начальство гневается, кулаком по столу барабанит. Сейчас как раз конец месяца...
— Тоже учтем, — пообещал матрос. — Ну, ничего необычного, как везде, ежели прикинуть... Молодчага, хорошую раскладку дал! Сразу видно: знаешь наше ремесло... Батя не Матрос?
— Дедушка был морской Матрос, где-то в море и сгинул. — И Тарик не удержался: — А я в Юнгари целюсь! Очень может быть, что и сладится... И непременно в Соленые!
— Наш парень, — захохотал Матрос с папугой на плече. — Лови подарочек да припрячь живенько, а то шнырялы прицепятся!
Он запустил руку в карман, размахнулся — и Тарик поймал на лету шар размером с его кулак. Моментально определил по весу, что это тянучка 132, проворно опустил в карман и степенно сказал:
— Пора мне работать. Благодарствую за подарок, господа Соленые, попутного вам спокойного ветра и шесть морских локтей 133 под килем!
— И тебе в морские Юнгаря прямым курсом! — вразнобой откликнулись Матросы, нетерпеливо оглядываясь на мачты (ну понятно: отпустят на берег не раньше чем уберут все паруса, а помогать не принято).
Еще раз раскланявшись, Тарик пошел дальше. На душе было приятно: на равных поговорил с морскими Матросами да вдобавок получил подарок, который в лавке стоит ох как недешево. Сам он уже вышел из тех годочков, когда забавляются прыгучими мячиками, но для девчонок хороший подарок — они эти игры оставляют, только когда невестятся. Передарить Данке... или кое-кому другому — если только в Гаральяне знают, что это такое: очень уж далеко туда возить всякие товары, цена возрастает, и очень многое могут себе позволить только тамошние богатеи, к которым дядя Тами наверняка не относится, хотя кто этих гаральянцев знает...
Хорошо, что шнырялы не видели, иначе непременно прицепились бы. С точки зрения суровых регламентов не раскрашенный надлежащим образом мячик из прыгучей смолки — та же потаенка, пусть легкая. Конец месяца, знаете ли. В Воспиталку не отправят, даже не выпорют, но бляху Подручного непременно отберут, выгонят за ворота, а может, и с «открытым листом» в Юнгари не возьмут — есть, говорят, у них такие списки... Ладно, вроде бы обошлось, дядюшка Кабадош привязываться не будет, ему чихать, конец месяца или начало, а портовые шнырялы своих соглядатаев к воротам не ставят, им легкая потаенка без надобности, от нее
никакой выгоды...
Эх, папуга... Было бы здорово... Он представил себе это: с Тами сладилось, она приходит к нему в гости, а там сидит на жердочке папуга и орет: «Гар-ральянка Тами самая кр-расивая в столице!»
Только это несбыточная мечта. Папуг в столицу привозят очень мало, ценятся они, по слухам, в пару десятков золотых, так что и не всякий дворянин может себе позволить. Вот в королевском дворце, говорили студиозусы, аж пара дюжин...
Прошел мимо большого двухмачтового парусника под названием «Морская чайка» — паруса убраны, палуба пуста, только от носа к корме лениво прохаживается караульный Матрос, и лицо у него печальное от выпавшей бедолаге невезучести. Все знакомо: «Морская чайка» приходит не в первый раз, судно вообще-то морское, но прибрежного плаванья, так что снует, как ткацкий челнок, вдоль южного побережья королевства. Опущены только сходни, а грузового трапа не видно — значит, погрузка еще не начиналась, и Матросы отпущены на берег, а вот назначенному караульным выпало невезение, и сменят его только с темнотой. В таверны и веселые дома он, конечно, попадет — но гораздо позже, вот не на шутку и печален...
Родной пятый причал. Издали видно, что по одну сторону от домика грузалей стоят в два ряда бочки выше человеческого роста. Судя по клеймам на пузатых боках, там неплохое вино из Аргериджа. Сторожа возле них не видно: бочки, так прикидывая, вмещают не менее четырехсот булитов каждая — а уж такой ни за что не приделает ноги даже портовый лихой народ, мимо Стражников у ворот такую сушку ни за что не увезешь. Вот и оставили без присмотра...
Тарик подошел к избушке. Дверь заперта на круглый висячий замок, но это никакое не препятствие: как свой, он знал прекрасно, где спрятан ключ, и быстренько достал его из-под подоконника, из узкой щели, куда чужой ни за что бы не полез.
Раз заперто — значит, грузали принесли еще вчера очередную усушку (разный народец в порту, есть и такие, кто втихомолку шарит по избушкам, хоть и знает, что за такое, если приловят, ноги перешибут. Мало таких беззастенчивых, кто крадет у своих честно заработанное, но начисто их вывести не удается).
Неподъемный стол был пуст, а тяжелые табуреты, словно исправные солдаты, стояли аккуратной шеренгой вдоль стены — ну понятно, их время еще не пришло. У противоположной стены такой же шеренгой протянулись невысокие шкафчики; на шести крючках бирочки повернуты циферками наружу, на остальных — пустая оборотная сторона. На языке грузалей такие именуются, говоря политесно, «неломаными девочками», а неполитесно — очень даже неприлично. Значит, ватага в полном сборе и ушла на разгрузку куда-то в дальний конец причала — возле «Яганы» Тарик никого из них не видел.
Он в два счета придал себе вид заправского грузаля по летнему времени: спрятал в шкафчик берет, блузу и башмаки, засучил штаны выше щиколоток, перевернул седьмую бляшку циферкой наружу и вышел, заперев дверь и спрятав ключ на прежнее место.
За «Морской чайкой» стоял почтовый пироскаф с пышным названием, над которым следовало только посмеяться среди своих. Тарик ускорил шаг, видя, что там все готово: стоит пароконный фургон, дощатый ящик на колесах, зеленого цвета с красной полосой и знаком королевской почты на боку — крылатым рожком почтарей. Рядом терпеливо торчит знакомый Тарику по лицу, но не по имени Канцелярист в зеленом мундире с красным отложным воротником и такими же обшлагами. За ним помещается повозка, синяя, но без знаков и надписей; тут же — длинный низкий столик (конечно же, привезенный с собой) и два табурета, а возле них нетерпеливо топчутся двое с бляхами Приказчиков Денежного
Дома 134 и верзила без бляхи, в расстегнутом на все пуговицы кафтане. Со стороны незаметно, но сведущие люди сразу скажут, что за пояс у него засунуты пистолеты, и не пара, а побольше. Наверняка и кинжал имеется... Сам верзила стоит смирнехонько, в отличие от Приказчиков, но цепкие глаза так и обшаривают все вокруг. Выглядит неуклюжим увальнем, но, конечно же, неплохо учен
