Ознакомительная версия.
С трудом разлепляю склеенные чем-то сладким страницы, от чего текст в некоторых местах становится совершенно нечитаемым и потому вдруг любопытным:
…существует две версии происхождения его названия. Первая гласит, что слово Сениши происходит от невесть кем занесённого в наши края немецкого «SeeNische», что с некоторой натяжкой можно перевести как «морская впадина» (щель, ниша). По второй — оригинальным названием посёлка является слово змеенище, перевод которого, нам кажется, излишен. К сожалению, пока не известно, какая из версий может в полной мере претендовать на истинность. Возможно, истина (как это часто бывает) лежит где-то посередине.
Подумать только — змеенище какое-то, ниша морская, да ещё и немецкая. И откуда тут, к чёрту, море? Мне лично в названии этого города всегда слышалось нечто среднее между сенями и щами. Пролистываю несколько скучных страниц с видами современных Сенишей и иду дальше:
…основной достопримечательностью здесь является комплекс пещер, который находится в двух километрах к северу от посёлка. Сколько легенд и преданий связано с этим памятником истории! Кого только ни прочили в их создатели, и инопланетян, и древних римлян, и даже… атлантов. Да что тут говорить, если у каждого жителя посёлка имеется своя, ни на что не похожая версия их происхождения! Но самая популярная, безусловно, сказочная. И, по правде говоря, на это есть все основания, ведь практически у всех народов, когда-либо населявших землю, есть мифы о сказочных существах, живущих в глубинах земных недр. На западе — это тролли и эльфы, гномы и орки. В наших, русских былинах — это прабогатыри, жившие большую часть времени на поверхности, но иногда уходившие под землю. Воображение наших предков населяло сказочные подземелья и вполне реальные пещеры целыми племенами и даже народами, добровольно или по принуждению покинувших земную поверхность.
К сожалению, легенды эти относятся к дохристианскому (языческому) периоду истории нашей Родины, и потому они были добросовестно забыты в царской России. Лишь с приходом советской власти, стало по крупицам восстанавливаться по истине бесценное культурное наследие…
Опять картинки, большей частью чёрно-белые. Я переворачиваю страницу, и на этом путеводитель вдруг заканчивается, и начинаются сероватые листочки самиздатовского формата, неаккуратно сшитые между собой. Наверное, кто-то решил самостоятельно продолжить повествование или же просто изложить собственную точку зрения по данному непростому вопросу. Текст, набранный на машинке, изобилует исправлениями:
…исследования, проведённые в Научно исследовательском институте древнеславянской культуры, позволили установить, что с посёлком Сениши связано одно очень любопытное сказание. Учёные относят её ко второму, третьему векам нашей эры, периоду становления предков северных славян как самостоятельных, независимых социальных групп.
Легенда гласит, что праматерь населявших эту местность древних славян родилась (вышла) здесь из земли, подобно тому, как ребёнок появляется из чрева матери, с той лишь разницей, что вышла она уже взрослой женщиной. Звали её Машь. Возможно, она и не была богиней, так как, прожив на земле какое-то время (около пятидесяти лет), Машь умерла и была похоронена, а по другой версии сама ушла туда же, откуда и появилась. Местом её выхода (и ухода) как вы уже, наверное, догадались, являются наши замечательные пещеры.
На поверхности Машь нашла свою судьбу в лице Йяра (или Йора), который, вероятно, являл собой повелителя подземного (а, возможно, и подводного) царства. Машь родила от него пятьдесят (!) детей, положив, таким образом, начало народу, названного в последствии Моорь.
Этот нехитрый (а-ля Аид и его утопленница) миф был бы совсем неинтересным, не будь в нём истории о третьем по счёту сыне Машьи — Йоме, который родился очень маленьким, да так почти и не вырос — мать всю его жизнь носила его на руках. Он постоянно болел, тяготился жизнью и в своё пятнадцатилетие последовал за матерью в подземелье.
Дальше самое интересное: через много лет после описанных событий на места обитания наших с вами предков был совершён набег неких «нерадивых соседей» (каких именно, установить не удалось). Славяне пытались, как они обычно делали, спастись бегством — укрыться в пещерах, но захватчики обходным манёвром отрезали их от входа. Славянам ничего другого не оставалось, как прорываться к спасительным пещерам боем. В критический момент сражения, когда чаша весов уже склонялась в сторону захватчиков, из пещеры появился огромного роста человек с мечом в руке. Это был Йом. «С силой медведя и проворством рыси» наш герой бросился на захватчиков и очень скоро обратил их в бегство. После чего Йом, не сказав ни слова, ушёл обратно в пещеру.
Вот так. А рождённый Машью народ рос, креп, но, время от времени, некоторые юноши и девушки, больные и слабые от рождения, достигнув определённого возраста, уходили в пещеры (или же их туда отправляли насильно). Оставшиеся же верили, что ушедшие туда обретают вечную жизнь (как обрели её Машь и Йом) в трудную пору для них самих обязательно выйдут из подземелья и вступятся за своих. Пещеры же для них стали местом святым, к которому было запрещено приближаться. Вот такая история…
Следующая часть текста написана от руки мелким, убористым почерком, прямо на обороте последнего листа «самиздата»:
…это, конечно же, друзья мои, легенда. Красивая и нереальная, как и все, впрочем, легенды. Нам с вами остаётся только поверить в неё или же, наоборот, отказать себе в удовольствии принять за чистую монету очередную страшную сказку.
Ну, так что? Верите?
Скажу честно, лично я верю в n+1 производную от неё. Или первообразную… Короче говоря, я не вижу ничего противоречащего здравому смыслу в факте выживания человека в условиях пещер, другое дело, столько лет… Меня интересует, могла ли тогда сформироваться самостоятельная социальная группа из этих изгнанных? Прямо в пещерах? У скептиков возникают самые простые (читай — тупые) вопросы: чем они там питались? Каким образом, спасались от холода? Ну, на то они и скептики, чтобы быть обеспокоенными самыми простыми вопросами…
На этом текст кончается, и мне опять становится скучно. Вот если бы Фоменко и примкнувший к нему Носовский почитали сей манускрипт! Уж у них бы всё вышло складно с этими пещерами. Стали бы они у них мигом подземными газопроводами из Великой Русско-Ордынской империи в Священную Римскую Европу, разумеется…
— Здравствуйте, а Евгений Иванович уже приехал? — вопрошает просунувшееся в приоткрытую дверь круглое женское лицо в очках. Довольно симпатичное, кстати.
— Евгений Иванович не приедет, — отвечаю я, отрываясь от чтения, — вместо него сопромат буду читать я. Меня зовут…
Голова исчезает, дверь захлопывается. Подумайте, какая популярность!
6. Рыжов. Этапы большого пути
Чтобы не будоражить общественность, Евгений Иванович с Ниной ограничились гражданским браком. Тихо и без помпы. Докладываться, впрочем, было особенно некому — родителей у Нины не было (война), да и подруг тоже, все давно повыходили замуж и разъехались.
Евгений Иванович хорошо вписался в новую жизнь и в однокомнатную Нинину хрущёвку с «французским» балконом на улице Херсонской. Его взяли (помог старый знакомый) на доцентскую должность, в родной институт, на родную кафедру, правда с условием, что он будет читать лекции ещё и в филиале, в посёлке Сениши. И жизнь его опять покатилась, застучала по свежим рельсам, снова стал виден горизонт, на котором что-то маячило, звало, заставляя двигаться, действовать…
Всего у Евгения Ивановича за его пятьдесят один год случилось три семьи. Первую, и самую дорогую, он потерял в войну, как теряли свои семьи миллионы граждан Самой несчастной Страны на Свете — Родины самых счастливых на планете людей.
Евгений Иванович женился весной 42-го, на девушке из параллельной группы, Машеньке Беловой, сразу после того, как выписался из госпиталя. Он всегда мечтал это сделать, всю свою недолгую жизнь в Москве. И когда сидел рядом с ней на одной лекции в большой поточной аудитории, и когда провожал до подъезда, и даже когда лежал в наспех вырытом, даже не окопе, а просто глубокой яме в снегу, где-то под Яхромой, он тоже очень хотел жениться на Машеньке.
До Войны Машенька жила в угловой комнате большой коммунальной квартиры на Брестской со слепой бабкой и попугаем. Попугай сдох ещё до введения в городе осадного положения, в один жуткий ночной налёт, а бабка — 20 ноября, когда было уже понятно, что всё обошлось. Со спокойным сердцем преставилась, грешница.
Евгений Иванович вернулся в дом № 12 по улице Брестской с негнущейся левой ногой и медалью «За оборону Москвы» под пальто, схватил ничего непонимающую, похудевшую до прозрачности Машеньку, и поволок её в ЗАГС.
Ознакомительная версия.
