Невысокий мужчина, запахнувшийся в тёплое пальто, некоторое время постоял на пороге кирпичного дома грязно-серого цвета, а затем достал из кармана трубку. Медленно и привычно набил её табаком. Раскурил и с наслаждением попыхтел, не двигаясь с места. Дым рассеивался в морозном воздухе и уносился с порывистым ветром, а мужчина всё стоял и смотрел вдаль. Тяжёлые, наполненные снегом облака плыли настолько низко, что, казалось, ложились на ветки деревьев.
— Вот она какая бывает… — тихо проговорил он, обращаясь к самому себе, и спустился с лестницы в пять ступеней на выложенную камнем дорожку. За его спиной хлопнула тяжёлая дверь:
— Доктор, что скажете? — молодой полицейский догнал врача и посмотрел на него. — Что это такое? Может, их отравили?
Курильщик остановился, ещё раз пыхнул трубкой и покачал головой:
— Нет. Смерть наступила в результате обширного поражения лёгких и сердечно-сосудистой системы, но это не отравление. В крови нет следов яда, да и нет сейчас такого яда, который бы так сильно видоизменил ткани… Я полагаю, что мы столкнулись с каким-то заболеванием. Возможно, это крупозная пневмония или же какая-то её разновидность.
— Это заразно? — на лице лейтенанта отразилась искренняя озабоченность. — Мсье Солитэр, вы раньше встречались с таким?
Врач опять покачал головой, а затем обернулся на местный морг:
— Пока ещё не знаю… Но для вас тут нет работы, мсье Ордье, они умерли не насильственной смертью. И, отвечая на ваш первый вопрос, замечу: да, это может быть заразно. А сейчас прошу меня извинить — меня ждут в другом месте. Не сочтёте за труд подбросить меня до станции?
— Разумеется, садитесь, — полицейский первым подбежал к своему автомобилю и сел за руль. Жерар Со-литэр устроился на соседнем сиденье. На лобовое стекло упало несколько мелких снежинок, и лейтенант Ордье недовольно нахмурился, глядя на них. Затем завёл двигатель и, когда тот достаточно прогрелся, выехал на проселочную дорогу.
Трясясь в автомобиле, Жерар смотрел в окно на тусклый пейзаж и понимал, что планы на день окончательно рухнули. Начало этому краху положил как раз посыльный, который примчался из полицейского управления ещё до рассвета с просьбой подъехать и проверить тела найденной в своем доме четы Совеньер. Доктор Со-литэр провел в морге всё утро, и теперь отчаянно желал двух вещей — горячего крепкого чая и затем лечь спать под уютный треск дров в камине. Однако после всего увиденного об этом не могло быть и речи: чай придётся сменить на кофе, а сон — на архив.
Врач прикинул, что ехать ещё предстоит около получаса, и, сев поудобнее, задремал.
«Дневник Велемиры
15 февраля, пятница
…И, разумеется, Станислав нашёл себе развлечение. Ума не приложу, от кого в нём эта безумная энергия… Вчера свалился в пруд на окраине деревни, название которой я не запомнила, сегодня уже с утра снова мокрый — нашёл немного снега на станции близ Тулузы и вывалялся в нём весь.
Ждана потихоньку учит французский и находит себе подружек, где бы мы ни останавливались. Удивительно, пока мы жили в Барселоне, она за первые пару месяцев выучила испанский на уровне, достаточном для общения с местными, а теперь вот французский. Оказывается, моя девочка очень способна к языкам. В Париже нас ждёт портал до Тайного Города. Раньше я бы написала «до дома»… Теперь я бы с большим удовольствием назвала домом то место, где мы провели последний год. Но.
Увы, наш долгий отдых закончился. Я ещё помню, с какой радостью мы заходили в «Порталъ», где нам построили переход до Парижа. Стационарной станции в Барселоне шасы не ставили, но нам и не надо было — мы довольно быстро добрались до снятого милого домика на побережье, несмотря на неспокойных челов. Я тогда невероятно устала от интриг Милонеры, от косых взглядов семьи Воислава… Как бы мне хотелось никогда больше не видеться с ними! А то надо же, сын барона — и выбрал простую фею без каких-либо заслуг. «В наши времена смотрели на выгоду и союзы.» Можно подумать, что я чудка какая-то, чтобы своим браком скреплять семьи и допускать мужа к телу только раз в неделю до рождения двух-трёх детей. Да, я не хватаю с неба звёзд, но у меня отличная работа, и я подарила Воиславу двоих детей. Между прочим, у Жданы уже есть задатки на оценку «возможно жрица», так что мы ещё посмотрим, кто окажется полезнее Люди!
Впрочем, не буду о плохом. До Тайного Города ещё далеко. И, может быть, расставание сгладит все углы?
Кстати, всё время напоминаю себе о том, что нужно быть начеку — челы всё ещё воюют между собой, хотя, насколько я поняла, эта Великая война, как они её называют, всё-таки подходит к концу или уже закончилась. Всё равно, вокруг полно военных, и нет-нет — слышна вдали стрельба. Охранные артефакты я зарядила при отъезде из Барселоны. «Дырки жизни» мы с собой не брали — на таком расстоянии слишком дорого выходило. Зато есть с собой сигнальный артефакт, и он при необходимости откроет аналог «двери» в Обитель. Чем ближе к Парижу и переходу в Москву, тем больше я боюсь — наш хрупкий мир может рухнуть в любой момент, а повторения того лета я просто не переживу…»
Потолок пестрел трещинами. Когда-то он был белым и чистым, но теперь напоминал паутину — сеточку чёрных полос, хаотически перемежающихся с жёлтой, закопчённой поверхностью.
Думать уже не было сил. Жерар Солитэр снял с носа очки в тонкой оправе и потёр глаза. За последние полтора месяца он написал и получил больше писем, чем за весь прошлый год. Подробно описывал коллегам симптомы и результаты вскрытия семьи с окраины Тулузы и их соседей. И в ответах искал объяснение тому, что восемь здоровых людей умерли в течение недели. И тому, что вслед за первой восьмёркой последовали ещё смерти. Такие же загадочные и такие же похожие.
Больше половины писем, пришедших к нему, рекомендовали не мучиться и предлагали в качестве диагноза всё ту же крупозную пневмонию. Однако исключительная интуиция и упрямство не позволяли Жерару прекратить поиск. И спустя некоторое время в правом углу стола скопилась небольшая стопка писем с описанием подобных симптомов, нередко со смертельным исходом.
Доктор Солитэр вёл подробный дневник, в котором описывал всё, что успел узнать, и сейчас внимательно перечитывал его, стараясь представить себе полную картину. Однако усталость всё больше давала о себе знать, и сосредоточиться на вопросе было всё труднее.
Тихий стук в дверь заставил врача вздрогнуть от неожиданности, а потом крикнуть:
— Открыто!
— Это я, — на пороге показался высокий худощавый русоволосый мужчина. — Есть что-нибудь новое?
