Путь шамана
Глава 1. Подмосковье. Встреча в доме, который исчез
Всё началось с того, что дом исчез. Не сгорел и не развалился, а просто исчез, будто его и не было. Остались только земля и старый фундамент, словно неведомый великан ловко срезал, как гриб, и куда-то унёс двухэтажный дом.
И это совершенно точно была не галлюцинация!
* * *
Выходить ночью из дома и идти в лес — плохая затея. Даже если ночь летняя. Даже если знаешь в этом лесу каждое дерево, потому что твой отец — лесник. Всё равно, ночной лес — не место для прогулок. Все дети это знают, все взрослые об этом помнят. В ночном лесу живут опасные существа.
Даша не стала включать фонарик, глаза быстро привыкли к синеватому сумраку. Тропа начиналась от дома, шла через большой, полудикий сад и ныряла в лес. Яблони и вишни плавно сменялись берёзами и осинами, Даша толком не заметила, как пересекла эту невидимую границу.
«Просто доверься тропе», говорилось в одной хорошей книжке.
Ветер тихо шелестел листвой, слышался посвист какой-то ночной птицы и стрёкот сверчка. Пока ничего особенного.
На секунду Даша обернулась, дом уже скрылся за деревьями, даже крыши не видно. Они с папой живут в лесу, точнее, на окраине лесного хозяйства, за которым он следит. Главная контора лесничества находится в городке, но папа пятнадцать лет назад купил дом «на работе». Он всегда говорит, что с детства мечтал жить и работать ближе к природе. В молодости даже учился на эколога, правда, не закончил.
Раньше Даша во всём ему верила. Но в последнее время она поняла, что дело не в любви к природе. Они от кого-то прячутся. От тех, кого она видит. И, возможно, от кого-то еще.
Тропа тянулась вперёд, плавно изгибаясь. Днём, если идти по ней, никуда не сворачивая, скоро выйдешь к лесному озеру. Но это днём и если смотрит нормальный наблюдатель.
Чем дальше уходила тропинка, тем яснее Даша понимала, что это уже не совсем обычный лес. Она не заметила точно, где была граница, странности проявлялись постепенно.
Сначала изменились тени, стали гуще и глубже, словно добавился объём. Небо тоже почернело, но при этом в лесу не стало темнее, всё вокруг подсвечивалось бледным лунным светом. Хотя самой луны видно не было. От этого света тени становились еще ярче и, если не присматриваться, можно представить, что всё вокруг нарисовано крупными мазками.
После теней изменились звуки. Привычные птицы и сверчки смолкли, воцарилась неестественная тишина. Только иногда Даша слышала в кронах какие-то странные рокочущие перекаты, похожие на шум моря, хотя море отсюда жуть, как далеко. Дважды, где-то вдали, проехал поезд. Поблизости есть станция, но Даша ясно понимала, что это не те звуки. Современные поезда звучат не так и в это время здесь не ходят.
В подлеске среди теней и псевдолунных бликов что-то шуршало и пощёлкивало.
Деревья тоже изменились, стали заметно выше, стволы толще, некоторые из них покрывал густой мох разных оттенков фиолетового. Кое-где вились красноватые лианы экзотического вида. А некоторые деревья сами изгибались то под углом, то спиралью, словно замерли в танце. Даше казалось, что, едва она отворачивается от очередного «танцующего» дерева, оно тут же меняет положение.
Она шла вперёд, стараясь внимательно смотреть и слушать. По времени она давно должна была бы выйти к озеру, но тропа тянулась и тянулась. Даша не знала точно, сколько придётся идти, но надеялась получить какой-нибудь знак.
Так вышло, что она не боялась темноты, даже когда была совсем маленькая. Папа когда-то объяснял, откуда у людей взялся подобный страх. Это идёт от самых первобытных времён. Древний человек не мог видеть в темноте, как видят животные, и поэтому ночью становился для хищников лёгкой добычей. Ночью у него был только маленький световой круг около очага. А дальше — бескрайняя, непознанная стихия ночи.
Темнота стала символом всего опасного, страшного, зловредного. Сначала в темноте таились саблезубые тигры. Позже, с развитием культуры, обитателями ночи стали всевозможные монстры, демоны, вампиры и оборотни. Тоже, надо заметить, обладатели черт зверей-хищников.
Всякие преступники выходят «на дело» с наступлением темноты. «До темноты обязательно вернись домой!», говорят родители детям. Прошли десятки, а то и сотни тысяч лет, а темнота так и осталась для большинства людей вместилищем всех враждебных сил.
«Когда ночью боишься вылезти из постели и пройти по коридору в туалет, вспомни про тех пещерных бедолаг, — говорил папа, — вот для них это была реальная проблема. А в нашем доме нет ни тигров, ни демонов, ни призраков».
Да, в доме их нет. И даже в саду их нет. А вот за пределами дома и сада всё иначе.
Тропа плавно изгибалась, как большая серая змея. Иногда земля под ногами чуть-чуть подрагивала. Нельзя сказать, что Даше совсем не было страшно. Темнота сама по себе не страшна, но всё же это довольно непривычно — идти ночью одной по лесу, когда тебе всего-то шестнадцать лет, а лес — явно не совсем обычный!
Но Даша не чувствовала сильного страха, почему-то она была уверена, ничего ужасного с ней в лесу не случится. Вероятно, потому, что она сама не совсем обычная. Или не совсем нормальная, как смотреть…
Но, если её затея удастся, очень интересно, сможет ли она вернуться домой?
Еще в детстве Даша замечала в лесу — в их обычном лесу! — существ, которых там вроде бы не должно быть. Животные, очень похожие на людей. Люди, на людей мало похожие. Деревья, передвигающиеся как люди или животные. И какие-то неясные бесплотные силуэты, одновременно похожие на всё и непохожие ни на что. Эти существа никогда не приближались к дому, не проходили дальше заросшего сада. А потом они стали показываться и в городе. Но никто, кроме Даши, их не видел.
Сначала это списывали на детские фантазии. Потом, когда ей исполнилось тринадцать лет, стали давать таблетки. Таблетки помогали на какое-то время, легче было осенью и зимой, но весной и летом видения возвращались. Притом, Даша от таблеток становилась вялой и буквально спала на ходу.
Когда ей исполнилось пятнадцать, пришлось уйти из школы. Учителя стали приезжать к ним на школьном автобусе раз в неделю, а Даша оказалась взаперти. С каждым днём заточения она всё яснее чувствовала, как весь остальной мир несётся куда-то прочь, мимо, а она застряла в странном пространственно-временном коконе.
Доктор говорит, что физически она совершенно здорова, что у неё просто очень развитое воображение и что это пройдёт с возрастом. «Возможно, к выпускному классу ты сможешь вернуться в школу», так он сказал в их последнюю встречу и выписал новые таблетки.
«А, может, и не смогу».
Чем старше Даша становилась, тем больше понимала, что таблетки не помогут, а провести всю жизнь в лесу ей совсем не хочется. Нужно самой что-то предпринять, как можно быстрее, пока её не перевели в тюрьму понадёжнее. Даша решила пойти и прямо спросить, кто эти существа такие и зачем преследуют её?
И ей совсем не было страшно, ну, может быть, только чуть-чуть.
Даша твёрдо шагала по тропе, а её уверенность уменьшалась с каждой минутой. Страшнее не делалось, но сможет ли она найти… хоть кого-нибудь, с кем можно поговорить? Она не знала, как именно будет их спрашивать. Она, в сущности, не знала о них ничего конкретного.
А в реальности всё может быть совсем не так, как в книгах.
При мысли о «реальности» она невесело усмехнулась. Чуть замедлила шаг и всмотрелась в переплетение ветвей и теней, надеясь увидеть силуэт кого-то из них. Они там, Даша это чувствовала.
— Эй, — произнесла она, прислушиваясь к собственному голосу, — кто здесь, покажитесь.
Силуэты, похожие на ходячие деревья и длиннолапых то ли птиц то ли обезьян, мелькнули меж ветвей, но ничего не ответили.
Даша крепко зажмурилась и потёрла глаза. Кто знает, может папа и врачи правы, может всё это ей только кажется? Есть даже такое понятие — «парейдолия» — вид зрительных иллюзий, когда в абстрактных линиях или объектах неодушевленной природы видишь фигуры людей или животных. Вроде веток, похожих на костлявые руки, камней с лицами или целой горы, напоминающей застывшего великана или медведя. Туда же относятся облака в форме собаки, дома с глазами-окнами и «лица» в узорах на ковре.
