— Алена Николаевна, вы же умная женщина, — я выдержала паузу, хладнокровно наблюдая, как опекунша все сильнее и сильнее нервничает. А дождавшись нужного момента, сообщила: — Пользуясь моим расположением и доверием, вы сегодня умышленно пытались ввести меня в заблуждение. Ничем иным, кроме как желанием обогатиться за счет рода Метельских, это назвать нельзя.
— Как ты могла такое предположить⁈ — встрепенулась «заботливая» тетушка. — Я же…
Остановив ее речь властным жестом, я продолжила:
— Ваш артефакт лишить меня жизни не успел, однако покушение на убийство аристократки — тяжкое преступление. Ну а так как вы были моей опекуншей, то имеются и отягчающие обстоятельства. Если сомневаетесь, что за содеянное вас ждет крайне суровое наказание, давайте прямо сейчас проконсультируемся у Дмитрия Александровича, — предложила невозмутимо. Побелевшая, как мел, женщина сжала губы в узкую полоску и помотала головой. Я усмехнулась. — Пусть и дальняя, но все же вы родственница, поэтому я не буду давать делу официальный ход, как и не стану от вас требовать возврата денег. Разбирательства и досужие разговоры вредят репутации рода, — я красноречиво замолчала. Заметив на лице Алены Николаевны явное облегчение, весомо добавила: — Но ситуация может измениться, если вы снова попытаетесь завладеть имуществом рода Метельских или еще как-то навредить. И не обольщайтесь, жалеть вас не стану. Вы понесете наказание за все, что сделали, и в полной мере. Я понятно говорю?
Медленно кивнув, опекунша хрипло прошептала:
— Ты очень изменилась, Владислава. Еще вчера была… другой.
— Так на это есть веские причины. Не каждый день узнаешь, что родственники могут и убить, и обокрасть, — со значением усмехнулась я.
Тетушка отвела взгляд. Алчность отступила перед вполне очевидной перспективой тюрьмы. Выходит, верно я ее просчитала. Вот и славно.
Разумеется, я блефовала, когда так уверенно заявляла о суровом наказании. К счастью, сработало. Уж не знаю, что обо мне сейчас думает эта аферистка, но на рожон в ближайшее время точно не полезет. Это главное. Ну а дальше… Поживем — увидим.
Нет, ну как я пафоса-то нагнала! На миг даже сама себе поверила, что истинная причина нежелания выносить сор из избы не банальный страх разоблачения, а исключительно забота о репутации рода Метельских. Эх, какая актриса во мне бесславно гибнет! Интересно, в Императорской южной школе есть артистический кружок? Я бы пошла.
Так я и развлекалась мыслями о всяких глупостях, пока нотариус не вышел из машины. Положив мобильный в карман пиджака, мужчина достал из салона портфель и подошел к нам.
— Прошу прощения, что заставил ждать, — произнес он учтиво.
— Не стоит извиняться, Дмитрий Александрович, — неожиданно защебетала бывшая опекунша. — Мы тут с Владушкой в кои-то веки хоть спокойно пообщались. А то все на бегу да впопыхах. Должна вам сказать, моя племянница не только красавица, но и умница!
— Полностью с вами согласен, Алена Николаевна, — сдержанно отозвался юрист.
Похоже, вспомнив о той консультации, что я предлагала получить у нотариуса, опекунша-аферистка встревоженно глянула на меня и нервно закусила губу, но тут же мило улыбнусь. Прямо-таки излучая обаяние, тетушка взяла мужчину под локоть и увлекла его к широкой лестнице, ведущей в особняк.
— Владислава — девушка образованная и с легкостью поддерживает разговор на любую тему, — проворковала она, а потом, обернувшись ко мне, мурлыкнула: — Не отставай, моя хорошая.
Эк ее разобрало-то! Вот же дал бог родственницу.
Слушая, как опекунша продолжает меня нахваливать, я мысленно вздохнула. Не сомневаюсь, она попытается выведать у юриста, о чем конкретно мы беседовали. А вдруг я сказала что-то очень для нее важное? Ну да не на того напала. Уверена, Дмитрий Александрович отделается дежурными фразами.
Вскоре мы подошли к двухэтажному зданию с мансардой и начали подниматься по ступенькам. Я внимательно осмотрела фасад, облицованный большими плитами кремово-молочного цвета. К моей тайной радости, дом не выглядел вычурным или пафосным, скорее, он напоминал эдакое уютное гнездышко для дружной семьи. В итоге снаружи мне все понравилось. Надеюсь, и внутри не разочарует.
Миновав террасу, кивком поблагодарила нотариуса, придержавшего для меня входную дверь, и следом за опекуншей вошла в просторный холл, из которого на второй этаж вела красивая деревянная лестница. К счастью, раздражающей позолоты в интерьере не наблюдалось. Бывшие хозяева точно не стремились ошарашить гостей показушной роскошью. Уверена, этот дом служил Метельским не для пускания пыли в глаза, но местом для спокойной, комфортной жизни.
И я поняла, что хочу здесь жить.
Немного пройдя по холлу, остановилась и с любопытством посмотрела на опекуншу. Алена Николаевна вела себя довольно оригинально: сделав стойку, словно гончая, возле одной из закрытых межкомнатных дверей, она прильнула к ней и буквально вжалась ухом, явно подслушивая.
Так, из холла куда-то ведут пять дверей. Для чего предназначены скрытые за ними помещения я, понятное дело, не знала, но, если исходить из удобства, то здесь должны располагаться комнаты общего пользования: кухня, столовая, гостиная, возможно, кабинет или библиотека. Вполне вероятно, есть и санузел. И вот что, спрашивается, вызвало такой бурный интерес у моей алчной тетушки? Гости-аристократы оказались алхимиками и сейчас обсуждают процесс изготовления золота из воды в домашних условиях?
Поймав озадаченный взгляд подошедшего юриста, пожала плечами. Так же, как и он, я не понимала, что происходит.
Внезапно Алена Николаевна выпрямилась. Злорадно ухмыльнувшись, она резко распахнула дверь и решительно вошла. Через секунду ее полный праведного гнева голос сотрясал воздух:
— Это что вы тут устроили⁈ Предаетесь разврату прямо на кухонном столе! А еще дворянином назвались! Слыханное ли дело, заниматься в доме невинной девушки таким непотребством⁈ Да как смеете вы порочить доброе имя рода Метельских⁈ Немедленно покиньте этот дом!
Под обвинительную тираду столь рьяного борца за нравственность мы с нотариусом слаженно переглянулись. Я покачала головой и тихо предложила:
— Подождем. Мало ли в каком они виде.
Мужчина кивнул и вновь перевел взгляд на распахнутую дверь. Я же принялась рассматривать носки своих кроссовок. Застигнутые врасплох любовники, скорее всего, одеваются. Смотреть на это уж точно не хотелось.
Буквально через несколько мгновений раздалось торопливое шлепанье по полу чьих-то босых ног. Подняв голову, я увидела, как из кухни выбежала растрепанная светловолосая женщина, судорожно пытаясь застегнуть на обнаженной груди пуговицы цветастого платья. Я хмыкнула: а туфли-то надеть забыла.
Заметив нас, пунцовая от стыда незнакомка замерла. Широко распахнув глаза от испуга, она едва слышно прошептала:
— Простите, — и стремительно выбежала из дома.
Ох, чует мое сердце, вряд ли драгоценная тетушка из-за распутного поведения арендатора так разошлась. Скорее, воспользовалась ситуацией, чтобы не возвращать гостям оплату за проживание. Неужели и сейчас, сразу после нашего разговора, думает о деньгах? Да что с ней не так-то⁈ Может, страдает каким-то особым видом местного психического расстройства?
Безусловно, такой алчности есть причина. Но, ей-богу, совершенно нет времени еще и с этим разбираться. Да и, честно признаться, желания тоже.
Демонстративно не глядя в сторону кухни, я неторопливо прошла к стоящему в конце холла кожаному двухместному дивану. Сев, позвала юриста:
— Дмитрий Александрович, присаживайтесь рядом.
Мужчина без лишних слов воспользовался моим приглашением. Положив портфель на колени, он вздохнул и глухо сказал:
— Ваша тетушка — своеобразная женщина.
— М-да-а, — согласно протянула я и мысленно добавила: «А уж как деньги-то любит».
Через непродолжительное время в дверном проеме кухни показался небрежно одетый невысокий полный лысоватый мужчина. Увидев нас, он скривился, словно хлебнул уксуса. Затем, высокомерно фыркнув, молча начал подниматься по лестнице.
