Обошлось. Причем, как нам показалось, проскочили мы чудом.
— Я не понимаю, — осипшим голосом пробормотала Полина, когда местный «икарус» прогрохотал буквально в метре от нашего багажника. — Это же пустыня! Здесь только камень, песок, три пальмы по всей длине маршрута и две дороги, пересекающиеся под прямым углом в одном, — я прошу обратить на это внимание, — одном гребаном месте! Как здесь умудрились почти столкнуться два трехтонника, каждый из которых виден за километр и является единственным транспортным средством на десять километров пути?!
Никто не ответил. Нет, высказаться как раз хотелось каждому, но цензурную версию уже озвучила Полина, а материться было страшно: вдруг добрый боженька не одобрит и передумает со спасением?
В самом Каире, кстати, ситуация на дорогах была еще хуже. Водители гоняли так, будто у них поголовно имелись КАСКО, подписанные самим Амоном [11]и включающие не только страхование автомобилей, но и полный пакет «защиты» для водителей. Пешеходы, опять-таки, считали, что «смерть — только начало», и активно пытались убиться под колесами местных тарантаек. Арабы вообще умели ездить на всем, что обладало хотя бы одним колесом и мотором. По сравнению с некоторыми самодельными «монстрами» мой мотороллер был чудом современной техники. Впрочем, их можно было понять: почти все дороги были однополосными и перекрестки считались редким исключением. А раз нет перекрестков — то к чему светофоры? Неудивительно, что народ перебегал на «ту» сторону в местах, где его, собственно, и посещала эта гениальная идея. Один раз прямо из-за припаркованного джипа размером со средний гараж, нам наперерез бросились два барана и пастух (ладно-ладно, баран там был только один, потому что две бедные овечки вовсе и не горели желанием выбегать под колеса ревущего чудовища).
— Капец! — снова выразила общую точку зрения Полина. — И это — Каир! Столица! Крупнейший город арабского мира.
— Понимаю твое негодование, но мы уже считай в пригороде, — поправил ее Костик. — Деловая часть Каира осталась в стороне…
— Да! Да! — вдруг оживился водитель. — Едем в старый город! Миср-эль-Кадима: очень красиво!
Признаю, это действительно было так: старинные здания, огромное количество мечетей, сады… а еще узкие улочки, толпы туристов и вонь. Да, именно вонь, а не «легкий запашок туалета, слегка пробивающийся сквозь аромат цветущей сирени». Ни фига подобного! В Каире воняло. И от того желания любоваться старым городом несколько притуплялось. Я даже в душе понадеялась, что особняк товарища Кусая окажется за пределами столицы, но ошиблась. Потому что имидж для «шейха» был важнее свежего воздуха, а дома в центре исторической столицы были самыми дорогими.
Хотя я бы не сказала, что это был дом. Скорее дворец. С парком, фонтанами, вооруженной автоматами (я не шучу!) охраной и милым резным частоколом по периметру. Очень дружелюбная картинка. Хозяин поместья нас, кстати, так и встречал: мужик с автоматом и квадратной харей Дольфа Лундгрена, он в деловом костюме и еще один любитель огнестрела. А за ними…
— Ты только посмотри, какой няшечка, — бросая на Алекса глумливые взгляды, протянула Полина. Я мысленно выругалась. — Ну теперь понятно, откуда у Кусая такое желание помогать старым друзьям.
За плечом маминого экс-жениха стоял высокий юноша в блестящем на солнце черном костюме. Было похоже, что у господина Кусая подрастает сын. И я, черт подери, могла поставить что угодно на то, что этот сын был магом.
— Добро пожаловать! — распахнув отеческие объятия, шагнул вперед Кусай, когда мы друг за дружкой выбрались из машины. Он, кстати, тоже выглядел довольно эффектно: стильная бородка, которая, похоже, была обязательным атрибутом для каждого настоящего арабского мачо, туфли, стоимость которых довела бы до инфаркта даже мою маму, а ведь она значение слово «жадность» знала только по словарю, семь перстней, сверкающих всеми своими суммарными двадцатью каратами, и самое главное, выражение абсолютного, безграничного, ничем не прикрытого торжества на лице. — Как же я рад вас видеть!
Меня в ответ слегка передернуло: размер восторга откровенно напрягал. Покосилась на мордоворотов с автоматами: интересно, они здесь, чтобы никто лишний не вошел или чтобы мы не сумели вовремя смыться?
Кусай же меж тем подступил совсем близко и схватил Полину за руку.
— Уважаемая Ева, — склонился к ней губами. — Рад наконец…
— Ева левее! — мрачно поправила Полина, практически выдирая ладонь из цепких пальцев мужчины и вытирая ее о брюки Костика. Ну да, знахарка ценила рыцарей исключительно в момент их сражения с драконом, а вот за обслюнявленные пальцы можно было и в торец схлопотать.
— Прошу прощения, — тут же переключился Кусай на мою скромную персону, которой в тот момент хотелось оказаться в дешевой трехзвездочной гостинице где-нибудь на задворках Каира. То есть подальше от местного «шейха». — Надеюсь, полет был приятным?
— Д-да, — чувствуя, как жесткая щетина возится по нежной коже запястья, выдавила я. Кажется, теперь я знала, каково это — погладить ежа.
— Великолепно! — еще больше обрадовался Кусай. Нет, серьезно: он как будто только что выиграл мешок денег в лотерею: глаза прямо лучились. — Но раз мы сейчас все здесь, позвольте представить вам моего сына, Реммао! На ваш язык переводится как «богатый человек».
Так вот ты какой, капитан Очевидность…
— Реммао, выйди вперед!
Ни слова не говоря, юноша сделал два широких шага. И встал. Молча. Равнодушно глядя куда-то мимо нас.
— Реммао, представься, — снова потребовал отец.
— Ахом Абу Реммао ибн Хазани ибн Синан, — поклонился парень и снова замер. Я так понимаю: в ожидании следующего приказа.
— А если ты попросишь его убиться об стену, он это сделает? — очень тихо, пока отец любовался красивой позой сынишки, спросила Поля мне на ухо.
— Читай Азимова: это же третий закон, — так же тихо ответила я. — Роботы не могут причинять вред сами себе.
— Реммао, — сложив руки на груди и отпустив наконец мою ладонь, торжественно заявил Кусай, — ты ничего не хочешь отдать Еве?
— Конечно, отец, — ответил этот несомненно благовоспитанный человек и, подойдя ко мне, вручил рулон бумаги метра в два длиной. Я это точно знаю, потому что когда он размотался, то оказался на одну вытянутую руку длиннее меня самой. И исписанный мелким рукописным шрифтом. — Моя родословная. Мы считаем, тебе стоит ее знать. Эта честь дается не каждому, и наверняка ты удивлена…
