Сам через это прошел, когда еще пытался совмещать ночную работу с дневными лекциями. Поймал однажды дружеский пинок под колено от пит-босса.
«А день, точнее, ночь сурка встречали? Это когда вы встаете на какой-нибудь стол в начале смены, здороваетесь. Под утро снова идете на тот же стол, там те же лица, желаете им удачной игры, идете домой. Выходите на вторую смену: тот же стол, те же самые лица. Утро второй смены — они все еще там. Третья смена...» — на этом Маргаритку прервала Ира, подошедшая с назначением по столам.
Напомнила, что стажеров никто не пустит работать с графиком три через один.
— Тогда самое клевое у вас еще впереди! — хлопнула в ладоши Маргоша, просияла улыбкой.
Хлопнула громко и прямо возле уха, сбила полудрему.
— Какая же ты замечательная, Вербочка, — выговорил, позевывая.
— Я такая, да, — изобразила воздушный поцелуй моя рыжая коллега. — Берите пример со старшего, детеныши. Хвалите, цените, будьте заиньками. А козленочков, даже самых-самых умных, никто не любит.
Зацокали по лестнице в ВИП каблуки Овцы. Металлические набойки по металлической лестнице.
Все, что следует знать о субботней ночи в казино, я уже рассказывал. Дымина, хоть реально топор вешай, галдящие игроки. С учетом смыслового и стилистического наполнения безустанного гвалта, в слове «галдящие» так и тянет убрать букву «л». Без нее оно даже вернее будет.
В субботнюю ночь нет места отдыху, но есть место азарту. Азарта в воздухе столько же, сколько и сигаретного дыма. Он дрожит, электризуется, бьется разрядами тока.
Я нисколько не преувеличиваю. Немного романтизирую, грешен, но основываюсь на фактах. Покрытие в зале — мягкое, скрадывающее звуки шагов — синтетическое. Ковролин, немного похожий на мох в лесной чаще, как цветом, так и ощущением при шаге.
И этот ковролин отлично набирает статическое электричество. Когда крупье подходит, чтобы заменить коллегу, он (или она) легонько дотрагивается до плеча того, кто в данный момент ведет игру. Случается, между дилерами в этот момент пробегает искра.
Помню, однажды коснулся плечика Алии, так по щелчку между нами ее волосы (она их коротко стрижет) на секунду встопорщились одуванчиком.
Дым, что те тучи, статика вместо молний.
Темнее дыма — лица проигравшихся, ярче вспышек небесного огня — мимолетный восторг от сорванного куша.
А бывает и так: вот она, сверкает, удача поймана за хвост! Вспыхивают глаза, озаряются восторгом лица — и, миг спустя, мрачнеют, сереют. Падают духом, бьют по сукну кулаками.
Как сегодня.
Покер, играют все шесть боксов, Марго на раздаче. Я — инспектором на два стола, причем больше приглядываю за работой Тамары (это которая Шах-и-Мат, экзотика, беловолосая индианка). У Маргаритки открытой картой туз пик.
Игроки переговариваются — это не запрещено.
— Там минималка, — с уверенностью говорит второй с краю. — Говорю тебе, закрывайся. У меня пара тузов, значит там — туз-король.
Рассуждает он о комбинации туза с королем, она составляет «минимальную игру», младше комбинации в покере нет. Не считая, разумеется, набора «нет игры», когда в пяти картах вообще никаких сочетаний не набралось.
Мужичок справа от говорящего «тянул» флэш — пять карт одной масти, менял в надежде на удачу одну карту. Тянул-тянул, да не вытянул. Набрал пару пятерок и чешет репу: сбросить или рискнуть?
— Там минималка, — с горящими лихорадочным блеском глазами подтверждает игрок с четвертого бокса; подается вперед, щурится, чтобы рассмотреть гравировку на бейдже. — Как там тебя? Маргарита? Дай игру!
— Минимальную игру! — решается обладатель пары пятерок.
Стол ждал его решения, остальные пять боксов уже закрылись.
Марго улыбается, приподнимает пиковым тузом свои карты.
— Ми-ни-мал-ка, ми-ни-мал-ка! — дружно скандируют игроки.
Переворачивается первым король пик.
— Да-а-а! — вскакивает со стула центральный, тот, что просил дать игру. — Расцелую!
— Минима... — обрывается на полуслове облегченное от крайнего правого.
Вербицкая вскрывает все пять карт.
— Флэш, — как бы извиняется она перед парой пятерок.
Ради такой раздачи я оставил без внимания стол Шах. Глянул на карты перед флотом Марго. Кашлянул.
Марго дилер опытный, это вам не Овечка с ее «хлоп-хлоп» ресницами. Услышала мой кашель, начала искать подвох.
— Стрит флэш, — тихо добавила, выкладывая карты по порядку, по возрастанию.
Споры, как говорить правильно: «стрит» или «стрэйт» не утихали у нас с открытия. «Говорите так, как привычно людям», — разрешила спор менеджер Нина. Так что пять карт подряд по порядку мы называем «стрит», как «улица». Хотя вообще-то он «straight».
С пяти боксов полетели карты. В открытую, в закрытую — проигравшие. И только четвертый сидел с прямой спиной и предвкушением на лице.
Я тронул ногу Вербицкой под столом, по обуви. Почти пять лет лет стажа, вторая инспекторская категория, не позорить же ее перед всеми суровым: «Не чек».
Маргарита вперила в меня непонимающий взгляд. Я поиграл бровями.
— Ой, — обнаружила она незамеченную подробность. — Роял флэш.
Старшая версия пяти карт одной масти и по порядку, от десятки до туза — вот, что с третьей попытки отыскала у себя Верба.
— Рояль! — заорал игрок с левого края стола. — Тут рояль!
К столу заспешили Антон и Ненад. Событие нерядовое, выплата существенная. Это, если «рояль» — просторечное обзывание роял флэша — и сыграл у игрока. Дилер же просто соберет со стола все проигравшие ставки.
Мужчина с четвертого стула по-прежнему не сбросил карты. Сидел он прямо. Костяшки пальцев, вцепившихся в край стола, побелели.
Марго перевернула его карты. Выложила по порядку.
— При своих, — проговорила глухо.
Пять карт центрального бокса были: десять, валет, дама, король, туз. Все червы.
— Тут ДВА рояля! — совсем разошелся в эмоциях и воплях крикун. — Два! Рояля! Разом!
Я подумал, что быть ему — крикуну — битым, так посерел и ощерился обладатель роял флэша на червах.
— На чай, — когда дилер собрала все карты, игрок с «при своих» поднял фишки, швырнул их через стол.
До самого конца нашей смены стол играл в пять боксов из шести. Место «рояля» никто не занимал.
С утра моросило. Не полноценный дождь, так, мелкая взвесь в воздухе. Многих такая погода бесит, но не меня. Мне свежо и хорошо, а всякие Шпалы, то и дело встряхивающиеся с недовольной миной, могут идти лесом.
Или полем — Марсовым. Мы решили пройтись с утречка через него, рассудив, что в новолуние да в компании меня должны нормально пропустить.
Тот же Литейный мост штатно преодолевался с того раза, когда чугунные русалки пытались утянуть меня за ограждение. Без озорства водных духов.
Проходя мимо Михайловского замка, остановились, помолчали.
— Доброго дня, Ваше Императорское Величество, — сказал я вполголоса.
И, беспечно вышагивая, потопал дальше.
Туман обступил, облепил нас, стоило сделать дюжину шагов от набережной реки Мойки. Только что была приличная видимость, под ногами шуршала щебенка, а через миг — у ног молочные клубы по пояс, повыше — рыхлые клочья. Влажные, мутные.
— Дымная кровь пусть останется тут, — донесся из тумана заунывный девичий напев.
— Тогда перевертыш с опойцей пройдут, — вторил невидимой девице сиплый мужской голос.
— Нет, — ответил-отрезал Шпала.
— Не пойдет, — поддержал его Джо, добавил куда тише, для нас. — Зря я предложил срезать. После рассвета у них не должно быть силы...
— Вода с неба, — запоздало догадался я. — Погода играет на них.
Муть колыхнулась, сложилась в когтистые лапы.
— Имя его назовите! — заныла девица.
— А после — идите, идите... — просипел мужик.
— Нет! — в один голос рявкнули мои приятели.
— Называйте меня Шифоньер, — предложил я тварям из тумана.
Удачная у нас все-таки традиция с прозвищами. К парням тоже по ним буду обращаться, пока мы не выберемся с поля Потешного.
