— Помню. И что она там делала?
— Да ничего. Просто смотрела. Я обратил внимание, потому что она рыжая и приметная.
М-да… Этого у нее не отнять.
«Жили-были две сестры. Старшая добрая, младшая злая, оттого что хромая. Встретила как-то злая сестра горелома и попросила избавить ее от увечья, перевести беду на сестру. И хоть поняла старшая из сестер, отчего с ней такое несчастье случилась, не таила она гнева на младшую, простила ее. И стала злая сестра здоровой и красивой, а добрая — хромой. Только люди все равно тянулись к старшей из девиц, а вторую обходили стороной. И даже герцогский сын, что встретил на лесной дороге обеих сестер, пожалел хромую, помог ей, а там и полюбил старшую за доброту и беспечальность. И женился на ней.
Разгневалась младшая сестра так, что со злости утопилась в лесном озере.
Счастье не украдешь. А иную хромоту ни костоправу, ни горелому не под силу выправить…»
Разбудил его телефон.
Спать Ян завалился сразу же после возвращения домой, в надежде избавиться от головной боли, но, похоже, напрасно. Колючий шар провернулся в затылке от резкого движения. Звонок на свой мобильник Ян поставил как можно более ненавязчивый, но все равно, пока он спросонья разыскивал телефон, долгая упрямая мелодичная трель успела превратиться в невыносимую.
На экране высветился незнакомый номер.
— Слушаю!
— Господи Хмельн, добрый вечер!
И впрямь вечер, мельком глянув в окно, согласился Ян. Может быть даже добрый. Вот только отчего-то кажется, что его сейчас непременно испортят.
— …ваше нежелание содействовать городу крайне огорчает господина мэра и Городской Совет, — обладатель звучного баритона как всегда тщательно избегал личных имен. — …однако, учитывая рекомендацию ваших покровителей, полагаю, что мы сможем попробовать договориться еще раз…
Еще бы не попробовать. Такому городу как Белополь заполучить нового горелома будет весьма непросто. Пьетр зря трясется.
— …будет разумно подключить вас к работе по зачистке города от нежелательных явлений. Вы готовы сотрудничать?
Вот любопытно, они сами сообразили или Пьетр поспешил донести отменную идею?
— Я подумаю, — отрывисто бросил Ян.
И некоторое время со злобой рассматривал телефон, прикидывая стоит ли стоимость нового мобильника сиюминутного удовольствия от разрушения старого… Нет, пожалуй. Словно щенок, почуявший дурное настроение хозяина, телефон дружелюбно моргнул зелеными цифрами, надеясь подлизаться. Восьмой час… Часы в углу немедленно возразили, хрипло проскрежетав два раза.
Это были очень странные часы. Во-первых, механизм не требовал завода, противовес под циферблатом, выполненный в форме солнца и луны, не двигался никогда. Во-вторых, стрелки крутились в обе стороны. В-третьих, часы показывали не только месяцы, но и года.
Ян их не трогал. Пусть себе тикают. Лучше верить мобильнику и собираться на назначенную в «Сломанном роге» встречу.
Дом словно вымер: ни света, ни звуков, хотя из-за дверей, ведущих на хозяйскую половину, тянет свежей сдобой. И от раздавшегося неожиданно голоса Ян вздрогнул.
— Добрый вечер, — тень возле занавесей раздвоилась, и та часть, что попроворнее, обрела очертания Аглаи Пустец, Яновой квартирной хозяйки.
На самом деле единственным владельцем этого дома был Белополь, но чтобы дом не ветшал, когда в нем не живет очередной «гость города», за ним присматривали нанятые магистратом люди. Вроде семейства Пустец, состоящего из главы Рамона, его жены Аглаи и сына Инека.
— Я стучала, но вы, наверное, не слышали.
Да, мог и не услышать, если накрыл голову подушкой.
— …приходили из полиции, хотели задать вопросы по поводу убитой девушки.
— Мне?
— Они опрашивали всех соседей. Нас тоже, но мы ничего не знаем. Они сказали, что еще зайдут завтра.
Ян пожал плечами. Пусть заходят. Свет фонаря пробрался между штор на окне и омыл бедное в сумерках лицо Аглаи Пустец. Вдоль скулы ее темнел длинный синяк. Так вот почему она дожидается, не включая свет! Заметив взгляд Яна, Аглая торопливо и неловко притворилась, что поправляет выбившуюся из узла на затылке прядь, стараясь рукой прикрыть кровоподтек.
— Вы ведь поздно вернетесь? Я хотела сказать, что мы на ночь дверь запрем на оба замка, раз стало так неспокойно…
До сего дня маньяк в дома не совался, но кто его знает.
* * *
Воскресным вечером город пах мокрой листвой, бензином, парфюмом и остывающей рекой. На зажженных в сумерках фонарях покачивались зубчатые ленточки. И когда только успели повесить? Хотя до Равнодня осталось недолго, надо торопиться…
— Себастьян! — Яна нагнала очаровательная блондинка по имени Хелена Цикаль. На этот раз ему не понадобилось рыться в памяти, чтобы выудить имя соседки. Эффектные девушки запоминались сами собой. — Проводите меня, пожалуйста, до поворота. Мне показалось, что кто-то идет за мной… — Она пугливо оглянулась.
— С удовольствием, — почти не соврал Ян.
— Надо было взять такси, — Хелена зацокала каблуками, приноравливаясь к походке сопровождающего. — Но я подумала, что до конторы близко, мне и заскочить-то туда нужно на пару минут, а я совсем забыла про… этот ужас, — с придыханием пожаловалась она. Кажется, Хелена работала где-то возле замковой площади, в адвокатской фирме секретарем.
Ян мельком оглянулся. Дальний конец улицы таял во марке. Тьма растушевывала светлые стены построек, копилась под изгородями, высасывала даже свет фонарей. Вспыхнули красным огоньки затормозившего автомобиля, мигнули, когда чужая тень пересекла их…
Хелена права. Там кто-то есть.
Конечно, в такой час и на Ольховой полно народу. И кто-нибудь наверняка глядит им вслед просто так, без всякой задней мысли. Может быть, эдаких ротозеев даже несколько. И лишь один взгляд цепляет холодно и жестко, словно рыболовный крюк, обещает беду.
Тьфу! Еще паранойи не хватало.
— …это так печально, — Хелена доверчиво взяла Яна под руку, обволакивая заодно ароматом нежных духов… — Ко мне приходили полицейские, спрашивали, не знаю ли я погибшую. Говорят, она была продавщицей неподалеку.
Тени тянулись за ними, выплетая зловещие узоры.
…Замок к ночи нахохлился, возвышаясь темной и стылой громадой, зато площадь обильно заливали огненные ручьи. Еще не закончилось фирменное воскресное представление «рыцарские забавы», и на помосте дева в длинном платье средневекового покроя вручала сувенирный меч растрепанному и довольному здоровяку в джемпере.
У края огороженного флажками действа неудачливый всадник воевал с раздраженной лошадью. Конь фыркал, злобно скалил зубы и упрямо мотал головой.
— Посторонись! — тщетно взывали служители, пытаясь отогнать зевак от поднявшегося на дыбы скакуна.
— Чует нежить, — авторитетно прокомментировали в кругу зрителей. — Не успокоится, пока не пришибет.
Струхнувшие туристы завертелись, пытаясь в сумятице и суматохе разглядеть обещанную «нечисть». Может, искали опознавательные таблички на шеях вымров?
Небольшой оркестр под пестрыми флагами готовился к музыкальной части действа. Мелодия сбивалась и путалась в голосах и механическом шуме, словно вода в порогах, но все равно оставалась чистой и мгновенно узнаваемой — «Я иду к тебе».
— …обещают, что на праздники будет меньше людей, чем в прошлом году. Народ живо за город потек, после того, как с Замком вновь чего-то стряслось.
— …а я слышал, что наоборот, любопытные валом валят…
Если кого и тревожило будущее Белополя, то не в этот час. На каменной скамейке самозабвенно целовалась влюбленная парочка. На соседней не менее увлеченно присосался к бутылке бродяга в штопаном плаще. Сутулый бородач изучал инструкцию к только что приобретенному в сувенирном киоске «честному оку». Большая полированная лупа нацелилась на Яна. В стеклянном кругляше мигнул увеличенный многократно светлый глаз.
— Забавно! — оживленно воскликнул бородач, выглядывая из-за лупы. — Люди светятся! Вы светитесь!
— Значит, все в порядке. Я живой, — терпеливо вздохнул Ян, огибая восторженного туриста.
— А он — не светится.
— Кто?
— Вот он!
Первым сообразил не Ян, а шедший ему навстречу плечистый коротышка в щегольском пиджаке. Бородач еще улыбался, обрадованный открытием. Ян только поворачивал голову к влюбленной парочке на скамейке, на которую нацелилась стеклянная лупа. Бродяга громко хлюпнул, отнимая бутылку ото рта…
А хищно подобравшийся коротышка крутанулся на каблуке и прыгнул на паренька, целующего девушку. Правая рука нападавшего привычно скользнула под полу щегольского пиджака к поясу, но схватила воздух вместо кинжала. Коротышка-егерь был не на дежурстве. Не при оружии.
