— Простите, — удивился Финч. — Кто к вам заглядывает?
— Так капитан Борган же!
Финч сперва решил, что ослышался, но быстро все понял. Он различил едва заметные искорки сумасшествия в глазах за круглыми стеклами лётных очков.
— Но сэр, он ведь отправился в путешествие! — тем не менее возразил мальчик. — Больше десяти лет назад!
— Ха! Скажешь тоже, путешествие! Нет, он все еще тут. Хранит старика. Ты ведь не знаешь его, да?
— Он уехал, когда я был совсем маленьким.
Мистер Хэмм оставил слова Финча без внимания и, оторвавшись от ужина, принялся копошиться в стоящих у кровати коробках.
— Есть тут у меня кое-что… Где же она?.. А, вот! Нашел!
Достав из коробки старую коричневую фотокарточку, он протянул ее Финчу. На фотокарточке был изображен небольшой изящный дирижабль с размашистой надписью «Дженнигль» и двумя трафаретными вороньими головами на борту. Подумать только, этот красивый аэростат и эта развалюха, засыпанная снегом, внутри которой Финч сейчас сидел, были одним и тем же судном!
Перед дирижаблем стояли двое. Одним из них был сам мистер Хэмм в своих лётных очках: штурман выглядел моложе, но трезвее упрямо выглядеть не желал. Он обнимал за плечо высокого молодого человека в черном мундире с двумя рядами блестящих пуговиц и в плаще. Внизу стояла подпись: «Уирджилл Хэмм и капитан Тристан Моротт Борган».
Финч прежде никогда не видел хозяина дома № 17. Тристан Борган был довольно красив и напоминал какого-то книжного героя: узкое белоснежное лицо, орлиный нос, черные глаза, тонкие губы и длинные смоляные волосы, развивающиеся на невидимом ветру.
— Очень печальный… — одними губами проговорил Финч, но мистер Хэмм услышал.
— Печальный, да, — угрюмо сказал старый штурман. — Он никогда не смеялся. Как потерял Камиллу, будто потерял и вкус к жизни.
— Камиллу?
— Его жену, — пояснил старик. — Прелестная была женщина. Из таких, которые во снах снятся. Добрая. Веселая. Улыбчивая. С огромными бездонными глазами. Просто чудо, хоть и с одной ручкой всего лишь. Капитан ее так любил… Он был человеком, который не мог принимать удары судьбы и не считал нужным с ними мириться… он был таким… настоящим…
— Сэр, вы плачете?
Мистер Хэмм вздрогнул и, подняв очки на лоб, протер глаза рукавом.
— Не обращай внимания! Это воспоминания лезут наружу. Старому солдату такое простительно. Мы воевали за право плакать, когда захочется.
— Вы сказали «был», — напомнил Финч. — Капитан ни в каком не путешествии, да?
— Эй! — неожиданно резко и зло воскликнул мистер Хэмм. — Я просто оговорился, парень! Просто оговорился!
Старый механик так же быстро успокоился и продолжил перебирать ложкой кашу — кажется, он искал в миске закопанный клад. А затем вдруг поднял на мальчика настороженный взгляд и прищурился.
— Так ты просто решил навестить старика, или зашел по делу какому? Прежде, помнится, ты сюда не забирался.
Финч закусил губу. Отправляясь к мистеру Хэмму, он придумывал, как расспросить его так, чтобы тот ничего не понял, и вдруг поймал себя на мысли, что нужно просто рассказать старому штурману все, как есть. Мистер Хэмм не выдаст его, он не пойдет звать констебля и уж точно не станет сообщать в приют.
— Я пришел узнать у вас кое-что, мистер Хэмм, — осторожно начал мальчик. — Только пообещайте, что никому не скажете!
— Зачем это? — с подозрением покосился на него старик.
— Пообещайте! — потребовал Финч. — Иначе все будет очень плохо! Меня заберут в приют и…
Старик нахмурился.
— В приют? Что стряслось, парень?
— Дедушка куда-то пропал, — сказал Финч.
— Как это пропал?
— Я пришел из школы, а его нет. И в доме его нет. Там было окно открыто, в его комнате. И след на подоконнике, как будто кто-то выбрался из окна. Вот я и пришел спросить, вы не видели дедушку сегодня? Он никуда не выходил? Может, вы видели, как кто-то… выбрался из нашего окна? Или подлетал к нему?
— Подлетал?
— На какой-нибудь летающей штуковине. Вроде «кнопффа».
— Не было здесь никаких «кнопффов». И возле окон я никого не видел.
Финч огорчился. Еще одна зацепка ни к чему не привела. Ему начало казаться, что он ни за что не отыщет дедушку.
«Я точно отсталый! — с горечью подумал Финч. — Совсем отсталый! Правильно все говорят!»
Мистер Хэмм меж тем продолжал:
— И дедушку твоего сегодня я тоже не видел. Нехорошо, что он пропал. Странно это. Он ведь никогда никуда не пропадал раньше. Надежный, как полковые часы. Может, это как-то связано с тем… Черным?
— С кем? — Финч подобрался.
— С Черным, — повторил мистер Хэмм. — Ну, с Человеком в черном.
— Какой еще Человек в черном? — со все возрастающей тревогой прошептал Финч.
— Сюда приходил мрачный тип в цилиндре и черном пальто с воротником из перьев, как у вороны. У него еще была трость, какие таскают с собой важные господа. В первый раз он заявился с неделю назад. Они с твоим дедом вышли из дома во двор, спорили. Человек в черном что-то требовал от мистера Фергина и, как мне показалось, угрожал. Я думал вмешаться, но не успел: заметив меня, чужак поспешно удалился. В переулке за калиткой его ждал экипаж — из этих, пятиколесных, двухэтажный.
— «Фроббин», — подсказал Финч.
— Да. Черный «фроббин».
— Вы сказали, что он заявился в «первый раз». Человек в черном приходил снова?
— Да, два дня назад. Я было уже собрался отправиться на послеобеденный сон, но как тут уснешь, с этими чужими ссорами под окнами. Дедушка твой говорил Человеку в черном, чтобы тот убирался прочь, что его ответ — тот же и что он уже забыл, как это делается. Как-то так… А Человек в черном все твердил такое слово чудное… как бишь его? — мистер Хэмм задумчиво почесал подбородок. — «Хелленкопф» или «Гелленкопф», или… да, «Гелленкопф». В войну много карт приходилось расшифровывать, и чаще всего они были на вражьем языке. Вот и наловчился запоминать такие, похожие на ругательства и чихание, слова.
— И что было потом? — взволнованно проговорил Финч. — Человек в черном сказал, что это такое?
— Нет. Он только твердил, что «Гелленкопф» не станет ждать. Но мистер Фергин сказал ему, что уже все решил. Чужак ругался, говорил, что еще вернется, а потом прошел по дорожке, вышел из калитки, сел в свой «фроббин» и укатил. Больше он не появлялся. Неприятный тип. Не из тех, кто просто так, случайно прогуливаясь, может заявиться к тебе на порог. Вот я и подумал сейчас: вдруг это как-то связано с тем, что твой дед пропал.
— А сегодня Человек в черном не приходил?
— Нет. Хотя… кто его знает: я весь день сегодня носа на улицу не высовывал.
— Может, вы помните что-то еще из разговора дедушки с этим чужаком? Хоть что-то?
Старик на миг задумался, а затем покачал головой:
— Нет, прости. Больше ничего не помню.
Финч огорченно покусывал губу: ничего и не подумало проясняться. Наоборот, все только запутывалось. Человек в черном, какой-то Гелленкопф (или это не имя, а какое-то название?). Финчу снова вспомнился разговор в трамвае по пути из школы домой.
«У дедушки есть тайны», — угрюмо подумал он. Скорее всего, мистер Хэмм был прав: исчезновение дедушки связано с этим Человеком в черном.
Финч понял, что больше ничего у старого штурмана не узнает, и поднялся на ноги.
— Спасибо, мистер Хэмм. Вы мне очень помогли, — сказал он. Отчасти это была правда.
— Уже уходишь? — с сожалением спросил старик.
— Да, я должен найти дедушку. Я должен…
«…спасти его», — додумал мальчик.
Мистер Хэмм поднялся и, подойдя к двери, повернул запорный вентиль.
— Надеюсь, все обойдется, и ты найдешь деда.
Он открыл дверь, и Финч, кивнув ему, выбрался под снег.
Поежившись от холода, мальчик побрел по дорожке к дому. Мысли, чувства, эмоции, подозрения — все это перемешалось в его голове и напоминало кашу в миске старого штурмана.
Когда он уже положил руку на витую ручку двери черного хода, мистер Хэмм окликнул его:
