— Нет. Этюд мог нести только одного, вариантов не оставалось. Ты все сделала правильно. — Он заколебался. — Даже если это и было самое трудное, что мне пришлось вынести до настоящего времени.
Расстройство заставило меня выпрямиться, и я ударилась спиной о твердую скамью.
— Это дало отрицательный результат. Богиня может поглотить расколотых мистиков, — сказала я, указывая на ничто. — Она не может справиться с тем, что переделано разумом. — Он посмотрел на меня, и я пожала плечами. — Это была я. Я держала их слишком долго. Они изменились, чтобы общаться со мной. Это, кажется, лучшая система, чем у нее есть, и это начало литься каскадом через нее. Я сбежала, чтобы не дать ей утонуть, но, она сказала, такое случалось и раньше, и как только она станет достаточно сердитой, она собирается выследить меня и уничтожить так, чтобы мистики, которых я развратила, не заставили ее измениться. — Не убили ее, подумала я несчастно.
Мои глаза увлажнились, и я вытерла их до того, как могла заплакать. Молча, Трент положил лодыжку на колено, размышляя.
— Если это происходило раньше, демоны могли бы что-то об этом знать.
Я напряглась.
— Я не буду вызывать Ала. Во мне есть мистики! Твоя Богиня! — запротестовала я, но то, что волновало меня, в большей степени было тем, что мы с Трентом теперь стали парой, и Ал поймет это вне сомнений. Мы не просто занялись сексом. Мы приняли это решение совместно. Мы формировали мир. Черт побери, мы были… были…
Эмоции звенели через меня, когда Трент взял меня за руку и наклонился в пространство между нами.
— Я не стыжусь того, кого люблю.
Мое сердце бешено стучало, но это было не от шепота дикой магии.
— Я тоже, — прошептала я. Это было то, что я могла дать прямо сейчас, но это было все. — Трент…
Он встал, убирая руку от моей.
— Все будет хорошо, — сказал он, но я не могла видеть его лицо, скрытое темнотой. — Ал сможет вытащить их из тебя. Тритон ловила их в банку, таким образом, есть способ держать их. Он раньше бывал в твоем уме, таким образом, Ал знает, что есть ты, а что нет. — Трент смотрел мимо меня на суматоху в Цинциннати. — Я не позволю ему причинить тебе боль.
— Ты не сможешь остановить его, — запротестовала я, сердце гулко стучало. — Должен быть другой путь.
Трент тряхнул головой.
— Это единственный путь.
— Трент…
— Все будет хорошо, — сказал он, и мое сердце просто запнулось, когда он заправил прядь волос за мое ухо. — Алгалиарепт, я призываю тебя, — мягко сказал он, и я отшатнулась.
— Это не безопасно! — возмутилась я, чувствуя, как если бы мир перевернулся. Он призывает Ала без круга, и только одна я жалуюсь.
— Нет, это не так. — Раздался голос Ала из темноты, и я встала с бешено колотящимся сердцем.
Ал стоял на широком тротуаре. Позади него Цинциннати разрывал себя на части, являясь подходящим фоном к его изящному мятому зеленому бархатному сюртуку, трости и цилиндру.
— Ал, — я просила понимания, но знала, что демон не понял глубину ситуации, потому что я все еще дышала.
— Помоги ей, — сказал Трент просто, и при свете луны, я увидела, что Ал сузил глаза.
Я вздрогнула, когда Ал шагнул вперед, хватая меня за челюсть, чтобы посмотреть мне в глаза. Мистики поднялись, и я отчаянно и испуганно попросила их быть тихими, неподвижными, спокойными.
— Ты понимаешь, что натворила! — Ал оттолкнул меня прочь.
Трент рванулся, ловя меня прежде, чем я упала, и мы стояли перед ним. Ал был зол, но он все еще не понимал всего до конца.
— Помоги ей, — повторил Трент. — Этого бы не случилось, если бы ты не отвернулся от нее.
— Не возлагай на меня эту анафему! — прокричал Ал, его голос эхом вернулся от таунхаусов через парк. — Я сказал, убирайтесь. Здесь нет никакого решения! Вы должны были позволить миру катиться в ад!
— Они уже привязались к ней, — сказал Трент, потому что я была слишком напугана, чтобы говорить. — Ты был у нее в голове. Ты знаешь, что ее, а что — нет. Убери то, что не принадлежит ей.
Вершина трости раскололась, когда Ал схватился за нее.
— И что потом? — сказал он, делая три шага ближе. — Запихнуть их в банку? Разве ты не понимаешь? — Он уронил голову, в глазах пылала ненависть, когда он поднял взгляд. — Нет никакой Богини! — сказал он, вбивая слова Тренту. — И никогда не было! Эти голоса, которые она говорит, что слышит… — Ал отступил в отвращении. — Они звучат только у нее в голове. Она безумна!
— Ал! — закричала я, когда он оказался у Трента, но Трент ничего не сделал, просто мрачного стоял, когда Ал схватил его за рубашку и притянул к себе.
— И ты подтолкнул ее к этому, — рявкнул Ал. Но затем выражение его лица стало пустым, и он отпустил Трента, отступая до тех пор, пока он не смог разглядеть Трента в полный рост. — Ты с ней спал, — сказал он, но это был не вопрос.
О Боже. Теперь все собиралось быть совсем плохо.
— Ты спала с ним! — воскликнул Ал, фалды его рукавов скрутились, когда он развернулся ко мне. — Т-ты, — запнулся он, неспособный найти слова. — Я дал тебе все! И так ты мне платишь за это?
Ал отскочил, когда я потянулась к нему, и мое сердце, казалось, сжалось.
— Ал, пожалуйста, — попросила я. — Я не думала, что это произойдет.
Ал растянул губы, обнажая зубы в зверином оскале.
— Ты позволила этому произойти.
Кровь ревела в ушах, и я вздрогнула, когда маленькая группа мистиков нашла меня, принося мне видение церкви и разбитого стакана и его куколки среди черепков.
— Уйдите. Уйдите! — прокричала я, отмахиваясь от пустоты. — Вернитесь к ней. Она хочет вас!
Но едва ли она может войти в пространство между пространством, подумал один из мистиков, и остальные согласились. Нам нравится масса, которая лучше ее определяет.
Ал и Трент пристально смотрели на меня, и я вдруг поняла, что прокричал это вслух.
— Пожалуйста, — попросил Трент.
Ал повернулся, его голос был плоским, когда он произнес:
— Уже слишком поздно.
— Это не…
— Слишком поздно! — Ал не смотрел на меня. В его глазах читалась боль, он провел руками в белых перчатках по лицу. — Если бы ей можно было помочь, она сделала бы это сама.
Выражение лица Трента стало жестким.
— Ты имеешь в виду, что ты не можешь.
— Верно. Я не могу. — Ал ни на что не смотрел, все еще не признавая, что я стояла тут. — Богиня — миф, обожествленный источник энергии. Голоса в ее голове, — сказал он презрительно. — Это то, что происходит, когда ты слушаешь пустоту слишком долго. — Теперь он смотрел на меня, и глубина его страдания ударила меня холодом. — Твой ум изобретает причину, — сказал он мягко. — Мистики придуманы, чтобы объяснить болезнь. Это психоз. — Ал перевел взгляд на Трента. — Твоя дикая магия сделала ее безумной, и ты будешь наблюдать, как она медленно умирает запутанной, бесполезной смертью. Я не буду участвовать в этом.
