Она берет старые учебники Аррана, ручки, бумагу, и мы садимся за стол в кухне. Выполняем несколько упражнений очень-очень медленно. Я долго читаю задания, бабушка меряет шагами кухню, пока я пишу алфавит. Посмотрев, что я написал, она убирает учебники Аррана.
Днем мы идем гулять в лес, где говорим о растениях, о деревьях и даже рассматриваем лишайники в увеличительное стекло.
Когда Арран возвращается домой, бабушка просит его посидеть со мной, пока я читаю. Арран всегда терпелив, и я его не стесняюсь, но все равно читаю медленно и с трудом. Бабушка стоит рядом и смотрит. Позже она скажет:
— Книги никогда не будут твоими помощниками, Натан. А у меня точно не хватит ни терпения, ни способностей, чтобы научить тебя читать. Если хочешь научиться читать, придется Аррану побыть твоим учителем.
— Мне все равно. — Но я знаю, что Арран будет уговаривать меня не сдаваться.
— Как хочешь. Но тебе еще много чего надо узнать.
На следующий день мы с бабушкой отправляемся в наше первое путешествие в Уэльс. Мы два часа едем на поезде. На улице холодно и ветрено, но дождя нет. Мы бродим по горам, мне нравится наблюдать растения и зверей у них дома — там, где они живут и растут.
В первый теплый апрельский день мы остаемся там ночевать и спим прямо под открытым небом. Теперь мне уже никогда не захочется спать под крышей. Бабушка рассказывает мне о звездах и объясняет, как циклы луны влияют на свойства растений, которые она собирает.
Дома бабушка учит меня готовить снадобья, но по сравнению с ней у меня руки как крюки, и совсем нет чутья на то, как разные травы будут влиять друг на друга, усиливая или ослабляя совместный эффект. И все же я усваиваю азы ее мастерства, узнаю, как простое прикосновение или обычное дыхание добавляет снадобью магические свойства. Я умею делать простые снадобья для заживления порезов, пасту, которая помогает вытянуть из раны яд, и снотворное, но я уверен, что ничего по-настоящему магического у меня не выйдет.
У меня есть карты Уэльса, и я выучиваю их почти наизусть. Я вообще легко читаю карты, ведь это картинки, а пейзаж я помню. Я запоминаю, где находятся разные реки, горы и долины, как они расположены относительно друг друга, как их пересечь, где найти укрытие и воду, где можно купаться, ловить рыбу и ставить капканы на зверя.
Скоро я уже начинаю ездить в Уэльс один, остаюсь там по два-три дня, сплю под открытым небом, ем то, что найду.
Во время первой самостоятельной поездки я сплю прямо на земле. Лежа на склоне горы в Уэльсе, я испытываю странное ощущение. Я пытаюсь разобраться в нем: я счастлив, когда просто сижу рядом с Арраном, наблюдаю его неспешные, мягкие движения, в которых видна его доброта; это лучшее, что я испытывал в жизни. Я также счастлив с Анной-Лизой, по-настоящему счастлив. Когда я вижу, какая она красивая, забываю о себе, и это ни с чем не сравнимо. Но, лежа на горе в Уэльсе, я чувствую себя совсем иначе. Я испытываю гораздо более сильное ощущение. И понимаю, что вот он — настоящий я. Настоящий, как гора, с которой мы дышим, как единое целое. И наши жизни сливаются.
Мой двенадцатый день рождения, на носу новое Освидетельствование. Я ненавижу эти процедуры, но вынужден переносить их, внушая себе, что лучше один день вытерпеть все эти взвешивания, замеры, вопросы и ответы, чтобы быть свободным от Совета и советников на последующий год. Под конец этого Освидетельствования бабушке задают вопрос о моем образовании, хотя ясно как день, что в Совете прекрасно знают о моем исключении из школы. Бабушка отвечает немногословно и ничего не говорит о вылазках в Уэльс. Похоже, Освидетельствование прошло благополучно. Мой код не изменился: я все еще не определен.
Неделю спустя прибывает новое уведомление. Мы все сидим за кухонным столом, а бабушка читает его нам вслух.
Уведомление о решении Совета Белых Ведьм Англии, Шотландии и Уэльса.
С целью обеспечения безопасности всех Белых Ведьм Советом постановлено запретить все передвижения половинных кодов (Б 0.5/Ч 0.5) за пределами мест их проживания без предварительного уведомления Совета и получения от него разрешения на поездку. Половинный код, обнаруженный за пределами территории проживания без письменного разрешения Совета, подвергнется ограничению свободы передвижений.
— Это уже слишком. Осталось только посадить его под домашний арест, — говорит Дебора.
— Думаете, они знают, что Натан ездит в Уэльс? — Арран выглядит встревоженным.
— Понятия не имею. Но приходится предположить, что знают. Я думала, они разрешили нам это потому, что… — Бабушка умолкает.
Я знаю, о чем она думает. Совет, наверное, надеется использовать меня как приманку для Маркуса, чтобы, когда он появится, наброситься на него… на нас и убить. Но теперь они почему-то решили ограничить мою свободу передвижения.
Дебора тоже явно думает о Маркусе. Она говорит:
— Это, наверное, из-за семьи на северо-востоке, на которую напал Маркус. — Мы все смотрим на нее.
— Вы не слышали? Их всех убили.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает бабушка.
— Так, держу ушки на макушке. Нам всем не мешало бы. Ради Натана… да и ради самих себя, если на то пошло.
— Ну и как эта новость добралась до тебя? — спрашивает бабушка.
Дебора явно сбита с толку, но быстро берет себя в руки, строптиво поднимает подбородок и говорит:
— Я подружилась с Ниаллом.
Арран качает головой.
— Слушаю его, открыв рот, и все время твержу ему, какой он красивый и умный… а он мне кое-что рассказывает.
Арран наклоняется к Деборе, чтобы предостеречь ее, наверное, но она опережает его:
— Я не сделала ничего плохого. Я разговариваю с ним и слушаю, что он говорит. Что в этом плохого?
— А когда он говорит что-либо гадкое о Натане, ты возражаешь ему или соглашаешься?
Дебора смотрит на меня.
— Я никогда ему не поддакиваю.
— Значит, ты с ним споришь? — Более язвительного тона от добряка Аррана я не слыхал за всю жизнь.
— Арран! По-моему, это хорошая идея, — вмешиваюсь я. — Бабушка ведь говорит, что у Совета повсюду свои шпионы. Так почему бы и нам не воспользоваться их тактикой? К тому же Дебора права, ничего плохого она не делает.
— Но и ничего хорошего тоже.
Я подхожу к Деборе, целую ее в плечо и говорю:
— Спасибо, Дебора.
Она обнимает меня.
— Так что же ты выяснила, Дебора? — спрашивает бабушка.
Дебора переводит дыхание.
— Ниалл сказал, что Маркус на прошлой неделе убил одну семью: мужчину, женщину и их сына-подростка. Отца Ниалла вызывали из-за этого на экстренное совещание Совета.
