«Идиот! Вперся прямо в логово и даже без ножа!»
Медленно и беззвучно Дин отставил нетронутое пиво на стол. Теперь он был настороже, в полной готовности и, не спеша, продвигаясь обратно, прикидывал пути отступления и что можно использовать как оружие. К тому времени, как Дин вернулся на террасу и услышал смех Томми МакКлея, его сердце уже колотилось, как ненормальное.
Как повернется дело дальше, будет зависеть от того, насколько МакКлейн хочет, чтобы было по его.
— Чего люди не понимают о битвах типа сражения при Бул-Ране[52], — вещал Томми, — это насколько очевидцы случившегося…
Едва Дин вышел на террасу, он умолк.
— Не двигайся, — тихо сказал старший Винчестер и бросил брату ключи от Импалы. — Бери машину и подгони сюда. Нож лежит, где обычно. Принеси его.
— Дин, притормози.
— Тут по всем долбанным углам ведьмовские мешочки. Натуральная ловушка.
— Дин, постой, — Сэм поднялся на ноги. — МакКлейны не одержимы. Это просто магия.
— То, что ты видел — амулеты для защиты дома, — удивительно спокойно проговорил Томми и, оглянувшись, скептически нахмурился: — Ты и вправду собирался заколоть меня моей собственной вилкой для барбекю?
— Не нашел ничего более подходящего, — пробормотал Дин, отложил вилку и обратился к Сэму. — Что еще ты запамятовал мне рассказать?
— Ты и так подозревал их во всем и вся. Я не хотел усугублять.
— Ну-ну, — обозлился Дин. — Пойду свое пиво принесу.
Уходя, он чувствовал, как взгляд МакКлейна буквально прожигает ему спину. «Показалось, наверное. Я слишком себя накрутил». Когда Дин вернулся, Сэм и Нэйт, отложивший ридер, уже слушали теорию Томми о том, почему на самом деле Юг проиграл войну.
— Петля, — объяснил МакКлейн. — Она там тоже замешана. К последнему году войны армии Ли[53] вконец отчаялись, и солдаты использовали на поле боя все виды луизианского вуду[54]. В итоге Конфедеративные Штаты Америки его практически узаконили, черт побери. Сначала всякие мелочи типа защитных амулетов и зелий, которые когда-то были завезены рабами и постепенно приняты местной культурой, включая белых мальчиков-фермеров, гибнущих на передовой, а потом уже конфедераты не гнушались ничем, чтобы заставить Союз отступить, — Томми покачал головой. — Только вот им это аукнулось. Например, здесь, в Мишнс-Ридже, Юг побеждал в той самой битве, которую на этой неделе инсценировали, а потом вдруг ни с того ни с сего конфедераты набросились друг на друга. В исторических книгах пишут, якобы произошла какая-то фатальная ошибка в командовании, но все было куда сложнее. Там случилась жуткая резня, и из-за этого город достался северянам.
— Сейчас угадаю, — сказал Дин. — Джубал Бошам был в самой гуще боя.
— С петлей на шее, — подтвердил МакКлейн. — Это уж наверняка.
— А где она сейчас? — поинтересовался Сэм.
— Где бы она ни была, — устало отозвался Томми, — скатертью дорожка. Вот поэтому я и держу защитные амулеты над всеми дверями и окнами.
— Ты когда-нибудь слышал про Моа? — спросил Дин.
МакКлейн явственно вздрогнул:
— Откуда ты про нее узнал?
— Скажем, я с одной чересчур близко познакомился.
— Быть не может. Если бы ты встретился с Моа, ты бы здесь не сидел.
— Ну, меня спасли.
— Думаешь, она и вправду так сильна? — вмешался Сэм.
— Она в петле, — с лица МакКлейна стерлись последние крупицы хорошего настроения. — А узлы эти вязали в самой преисподней.
Комната в мотеле была выкрашена в синий и серый. Половину ее украшали старые фото солдат Союза и рисунки янки, а вторую половину — флаги Конфедерации и макеты разнообразных музейных вещиц на ту же тему. Воображаемая линия Мэйсона-Диксона проходила аккурат между двумя продавленными кроватями.
— Ли или Шерман[55]? — поинтересовался Сэм.
— Чего?
— Юг берешь или Север?
Ничего не ответив, Дин обрушился на одну из кроватей, растянулся на спине, заложив руки за голову, и уставился на потолочный вентилятор, разгоняющий влажный ночной воздух. Не дождавшись реакции, Сэм устроился с ноутбуком за столом и принялся изучать разные виды петель. В полной тишине он чувствовал, как вокруг брата крепнет напряжение, и, в конце концов, не выдержал:
— Дин, ты ничего мне не хочешь сказать?
— Не-а, — Дин даже ухом не повел.
— Будешь всю ночь лежать и гипнотизировать вентилятор?
— Я подумываю встать и почистить зубы.
— Брось, если ты затолкаешь в себя еще одну мрачную мысль, то попросту взорвешься.
Дин быстро сел: из-за глубоких теней под глазами он казался одновременно вымотанным и лучащимся какой-то нервозной энергией:
— Этот твой дружок МакКлейн говорит про Ад так, будто он там был. А я бы мог, блин, провести ему обзорную экскурсию.
— Он знает про петлю, — возразил Сэм.
— Это другое дело. Что именно он на самом деле знает? Я не силен в истории, и мне лично пофиг, кто и почему проиграл войну. Я просто хочу замочить эту хрень, чем бы она ни оказалась, и смотаться.
— Не все так просто, — Сэм поднялся из-за стола. — В ком проблема, в МакКлейне или во мне?
Дин прекратил бегать из угла в угол и взглянул на брата через всю комнату:
— Раньше были только мы, Сэмми. Ты, я, Бобби, и все на этом. А теперь есть ты, я и кто угодно, кому тебе вздумается все выложить, как на духу. И я, если честно, от этого не в восторге.
— Ну, поздно уже скидывать его со счетов, — рассудил Сэм. — Так что давай сосредоточимся на деле.
Он вернулся за стол и позвал:
— Взгляни-ка.
Сэм навел курсор на увеличенный участок фото с петлей. Дин подошел поближе и, скрестив руки, вгляделся в монитор.
— На петле Бошама было шесть шлагов, стандартная практика. Правильно?
— Конечно.
— Тут написано, чем больше шлагов, тем больше трение на веревку.
— И?
— Но глянь на фото, — Сэм увеличил изображение, прищурившись от пикселизации, и присмотрелся. — Здесь есть и седьмой.
— Просто потрясающе, — Дин вернулся на кровать. — И что с того?
— Надо утром снова поговорить с Ойлером. Узнать наверняка, что он видел… что произошло на свадьбе. Он явно темнит.
— И на этот раз он сто процентов выложит правду-матку.
— Нет, — возразил Сэм. — Он будет увиливать, врать и замалчивать, как все делают. Но мы будем давить на него — только ты и я — пока он не расколется, — младший Винчестер повернулся к кровати. — Потому что меня уже достало довольствоваться всякими полуправдами.
Дин смотрел брату в глаза, видел там стальную решимость и хотел в нее верить.
