Он сделал глубокий вдох.
– Ты заставляешь меня сомневаться в себе. Все время, каждый день. Я вырос с верой, что я идеален. Идеальный воин, идеальный сын. Даже когда я переехал к Лайтвудам, я считал, что должен быть идеальным, иначе они избавятся от меня. Я не думал, что любовь приходит с прощением. А затем появилась ты, и разрушила на кусочки все мои уверования, я начал все видеть в другом свете. У тебя было… столько любви и прощения, а также веры. Я начал думать, что, возможно, я ее достоин. Что мне не обязательно быть идеальным; я должен пытаться, и этого вполне достаточно. – Он опустил глаза; девушка видела легкое пульсирование его виска, чувствовала его напряжение. – Потому я считаю, ты была неподходящим человеком для старого Джейса, но не для нынешнего. Ты помогла сделать меня. Кстати, так случилось, что этот Джейс мне нравится куда больше прежнего. Ты изменила меня к лучшему, и даже если бы ты меня покинула, у меня все равно бы осталось это. – Он сделал паузу. – Не то чтобы ты должна меня бросать, – спешно добавил парень и прижался к ней лбом. – Скажи что-нибудь, Клэри.
Его руки были на ее плечах, теплые на фоне холодной кожи; она чувствовала, как они дрожали. Его глаза были золотыми в синеватом сиянии сумерек. Она помнила, как считала их жесткими и отстраненными, даже пугающими, пока не осознала, что смотрит на эксперта по ограждению от людей с семнадцатилетней практикой. Семнадцать лет защиты собственного сердца.
– Ты дрожишь, – сказала она с нотками любопытства.
– Это от тебя, – его дыхание грело ей щеку, и он скользнул ладонями по ее голым рукам. – каждый раз… каждый раз.
– Можно рассказать тебе о нудном научном факте? – прошептала девушка. – Могу поспорить, такого ты не учил на занятиях истории Сумеречных Охотников.
– Если ты пытаешься отвлечь меня от разговоров о моих чувствах, у тебя это очень тонко получается. – Он коснулся ее лица. – Ты же знаешь, я люблю монологи. Все нормально. Не обязательно и тебе его придумывать. Просто скажи, что любишь меня.
– Я не пытаюсь тебя отвлечь. – Она подняла руку и пошевелила пальцами. – В человеческом теле сто триллионов клеток. И каждая клетка моего тела любит тебя. Пока теряются одни, возникают новые, и именно поэтому с каждым днем я люблю тебя больше, чем в предыдущие. Это наука. И когда я умру, и мое тело сожгут, я стану прахом в воздухе, частью земли, деревьев, звезд и все, кто будет дышать этим воздухом, или увидит цветы, растущие из земли, или поднимет взгляд на звезды, они будут помнить и любить тебя, потому что так крепко люблю тебя я. – Она улыбнулась. – Как тебе такой монолог?
Он уставился на нее, впервые в жизни лишившись дара речи. Прежде чем парень ответил, она встала на цыпочки и поцеловала его – быстрое касание губ, которое быстро переросло в нечто большее, и вскоре он приоткрыл ее губы своими, поглаживая ее языком. Она чувствовала его вкус: сладость Джейса с остротой шампанского. Его руки лихорадочно поднимались и опускались по ее спине, вызывая мурашки, задевая шелковые шлейки ее платья, голые крылья ее лопаток, вжимая девушку в себя. Она скользнула руками под его пиджак, гадая, может, им все-таки стоило пойти на ферму, даже полную вампиров.
– Интересно, – сказал голос с нотками веселья, и Клэри быстро отодвинулась от Джейса, увидев Магнуса в промежутке между деревьями. Его высокий силуэт подсвечивался луной; на сегодня он избежал вычурных нарядов и был одет в идеально подходящий черный костюм, казавшийся чернильным пятном на фоне темнеющего неба.
– Интересно? – переспросил Джейс. – Магнус, что ты здесь делаешь?
– Пришел за вами, – ответил он. – Думаю, вам стоит кое-что увидеть.
Джейс закрыл глаза, будто молился за свое терпение.
– МЫ ЗАНЯТЫ.
– Определенно. Знаешь, говорят, жизнь коротка, но не настолько. Она может быть вполне долгой, и у вас еще вся совместная жизнь впереди, потому я настоятельно рекомендую последовать за мной, иначе пожалеете.
Клэри отошла от дерева, все еще держа Джейса за руку.
– Ладно.
– Ладно? – Джейс последовал за ней. – Серьезно?
– Я верю Магнусу. Если он говорит, что это важно, значит так и есть.
– А если нет, я утоплю его в озере, – вторил Джейс мыслям Клэри. Она скрыла свою улыбку во мраке.
Алек стоял у палатки, наблюдая за танцующими. Солнце достаточно село, чтобы превратиться в красную линию на горизонте, и вампиры вышли с фермы, чтобы присоединиться к празднованию. Для их удобства сделали некоторые скромные изменения, и теперь они растворились в толпе, держа тонкие металлические фужеры со стола с шампанским, чтобы не было видно содержимое.
Лили, глава нью-йоркского клана, сидела за белыми клавишами пианино, наполняя помещение звуками джаза. Чей-то голос перебил звук музыки и зашептал Алеку на ухо:
– Как по мне, очень милая церемония.
Парень повернулся и увидел отца, его широкие руки сомкнулись вокруг бокала, и он разглядывал гостей. Роберт был крупным мужчиной с широкими плечами, и костюмы ему никогда не шли: он выглядел как школьник-переросток, которого одевали надоедливые родители.
– Привет, – сказал Алек. Он видел маму в другой части помещения, она говорила с Джослин. У Маризы появилось больше седых прожилок в темных волосах; она выглядела, как всегда, элегантно. – Мило с твоей стороны, что ты пришел, – неохотно добавил он. Оба его родителя были до боли благодарны, что он и Изабель вернулись к ним после Темной Войны – слишком рады, чтобы злиться или ругать их. Слишком рады, чтобы Алеку захотелось кому-либо из них рассказывать о Магнусе; когда его мать вернулась в Нью-Йорк, он собрал остатки своих вещей из Института и переехал в лофт в бруклине. Он все еще появлялся в Институте почти каждый день, все еще часто виделся с мамой, но Роберт оставался в Аликанте, и Алек не пытался с ним связаться.
– Приличное поведение с мамой, все это… очень мило.
Алек заметил, как дернулся отец. Он планировал сделать комплимент, но они всегда у него плохо получались. Они постоянно звучали как ложь.
– Это не притворство, – сказал Роберт. – Я все еще люблю твою маму; мы заботимся друг о друге. Просто… мы не можем жить в браке. Стоило покончить с ним раньше. Мы считали, что поступаем правильно. У нас были добрые намерения.
– Дорога в ад… – лаконично сказал Алек и посмотрел на свой бокал.
– Иногда ты выбираешь себе партнера в слишком юном возрасте, а затем ты меняешься, а они – нет.
Алек медленно вздохнул; его вены внезапно надулись от злости.
– Если это было камнем в мой с Магнусом огород, то можешь засунуть его себе поглубже. Ты лишился права иметь какую-либо юрисдикцию надо мной и моими отношениями, когда дал мне четко понять, что, по-твоему, гей Охотник не настоящий Охотник. – Он поставил бокал на ближайший столик. – Я не заинтересован…
