Привидения постепенно отнимают у людей город, думала Ника. Видимо, они отняли у нее родной дом. Что-то произошло — и ее больше некому искать. Вот он, дом, цель ее блужданий, единственное желание за последнее время — но он пуст.
Ей уже все равно. Тоски по родным и близким нет, сердце молчит, потому что она даже не знает: а были ли у нее эти родные? Какие они были: может быть, она их вовсе не любила? Зато Нику очень привлекал сам дом с привидениями. Ей были нужны призраки — неизвестно зачем. Но они сейчас были ей нужны гораздо больше, чем весь этот неуютный чужой город, в котором она никак не могла почувствовать себя на месте. Может быть, она никогда не любила город. Иногда кажется, что она его даже ненавидела… И теперь Ника ощущает себя заодно с привидениями, стремящимися отнять Питер у людей, сделать его своим.
Она почему-то не боялась смерти. И понимала, что вернуться в родной дом надо именно ночью, когда шансов увидеть привидение гораздо больше, чем днем. Ночью они бывают практически везде. А днем Ника может их даже не заметить. Или это не так?
И вот теперь она стояла перед высоким бетонным забором, на котором через каждые двадцать метров красовались когда-то черные облупившиеся таблички: «Не входить! Опасно для жизни!» По верху забора тянулась ржавая колючая проволока. Обойдя вокруг, девушка выяснила, что надписи на черных табличках, видимо, существовали только для запугивания обывателей, и никакой, самой захудалой, калитки для входа на опасную территорию не предусматривалось. Территория не охранялась, внутри царили тишина и пустота. Чего ее охранять, кто же в здравом уме туда полезет?!
Высокая пыльная липа росла у самого забора со стороны проспекта. Толстые ветви начинались на такой высоте, что Ника свободно могла взобраться на развилку. Если влезть на липу, привязать веревку к одному из этих сучьев, то можно будет не только спокойно спуститься вниз, но и потом взобраться наверх. Правда, веревки у нее нет, так что придется искать другой путь отхода.
Наверное, часы давно пробили полночь. За забором царила обычная тишина, но она не была безжизненной. Нике казалось, что она чувствует, как бесплотные живые существа носятся в темноте. Они тоже слышат ее… как всегда. Да, она уже знает — призраки ощущают ее, иногда даже следуют по пятам, не проявляя ни малейшей агрессии. Или это плод ее воображения? Ника нерешительно подошла к липе, оглянулась по сторонам. Никого… Она забралась по стволу до густого сплетения веток и укрылась в листве. Потом пришлось замереть и сидеть неподвижно, потому что на пустынном проспекте появился какой-то припозднившийся работяга. Он, чуть пошатываясь, медленно прошел мимо, не обратив на дерево ни малейшего внимания. Дальше, дальше — и вот его шаги затихли в отдалении. Ника немного проползла по наклонной ветке. Быстро, чтобы не передумать, спрыгнула в жесткую траву, выросшую на огороженном пространстве почти по пояс.
Над высоким глухим забором было видно только небо — необычно темное, звездное, глубокое. Оно казалось необыкновенным, каким-то первобытным, словно она находилась в лесу далеко от города, — и почти ночным, словно сгустились, наконец, сумерки, пришел конец белым ночам… Двор зарос высокой травой, дикой, не примятой. Одуряюще пахла полынь, качали головками какие-то полевые цветы. Черные окна отражали блики уличных фонарей. Там, за стеклами, мелькнули голубые огни и тут же погасли — словно навернулся какой-нибудь гном с фонариком в руке. Что это — призраки?! Было страшновато, но Ника медленно двинулась к дому. Если сейчас, в этой прозрачной и красивой таинственной ночи ее на пороге родного дома ждет смерть — пусть она будет доброй… Достигнув крыльца парадной, Ника в последний раз взглянула на мерцающие звезды и потянула на себя дверь.
Внутри — кромешная, непроницаемая темнота. Надо идти туда, навстречу неизвестности, оставив живой и почти безопасный мир позади. Здесь обитает только нежить. Девушка шагнула на ватных ногах, в остатках звездного света разглядела уходящие вверх ступеньки и провал подвального спуска. Дверь хлопнула, закрываясь, за ее спиной, и Ника вздрогнула от неожиданности. Как в фильме ужасов. Очень хотелось вернуться и убедиться, что выход из брошенного дома по-прежнему существует. Но девушка не поддалась страху и уверенно шагнула к ступенькам. Она буквально кожей чувствовала, что из подвала кто-то пристально наблюдает за ней, — кто-то живой, возможно. Самые страшные страдания способен причинить именно живой человек. Или… мертвый. Мысль о мертвецах так напугала Нику, что она остановилась и прислушалась. Как будто бы из подвала действительно доносится чье-то прерывистое дыхание. Ничего, вероятно, это только страх темноты… Темно — хоть глаз выколи. Этот живой (или труп!) мог бы сейчас выйти, тихо красться за ней, заглядывать через плечо — и она ничего не поймет. А потом он бы убил ее… Ника нащупала ногой первую ступеньку, вторую, взбежала по пролету до площадки с квартирами. Ее не покидало ощущение, что некто продолжает двигаться за ней, едва не касаясь спины.
Здесь оказалось светлее. Часть дверей была заперта, часть — распахнута, отчего в подъезде царила атмосфера противоестественности, запредельности. Пахло пылью и холодным камнем. Ника поднялась на этаж выше. На обширной площадке все четыре квартиры стояли с раскрытыми настежь дверями, и сквозь проемы из комнат в прихожие проникал слабый рассеянный свет. Ника оглянулась. Конечно же, никого. Или метнулась чья-то тень, скрываясь во тьме нижнего пролета? Девушка выбрала самую светлую квартиру и ступила за ее порог. На потолке в прихожей лежали полосы от близкого фонаря со Среднегаванского проспекта. Нормальная жизнь была рядом, и это подбодрило испуганную Нику. Она прошла в гостиную. Тихо, пыльно. Неподвижный затхлый воздух. Плесень в углу. Где-то здесь шастал тот самый гном с синим фонариком. И мертвец, кравшийся за ней по лестнице. Но сейчас мистический мертвец пугал ее гораздо меньше, потому что появились более насущные проблемы. Ника остановилась посреди комнаты, отчетливо ощутив: они рядом. Их много. Девушка переживала это так явственно, словно сама была одним из призраков. Или будто видела их перед собой.
Один вскоре действительно показался на глаза — он отделился от стены, затянутой плесенью, и двинулся навстречу незваной гостье.
Обычно призраки выглядят так, словно реальность — это картинка, и кто-то потер ее старательной резинкой, размазав небольшое темное пятно. Либо, что почему-то больше пугает людей, — словно прозрачная воронка, завихрение, неторопливо плывущее по воздуху. Гораздо реже они похожи на человека, бледного и плохо различимого, но именно из-за этого сходства их стали называть привидениями. Сейчас к Нике двигалась девушка — печальная, с гримасой безмерного страдания на красивом, очень бледном лице. В непонятной одежде — размытой, порванной, не разберешь, что же это такое на ней…
Девушка смотрела прямо в глаза замершей Нике. Смотрела — как отражение из пыльного зеркала…
— Ты… тебя не может быть, тебя нет… — Ника зажмурилась, сжала кулаки. Пусть это окажется только сном, пусть все немедленно исчезнет… — Стой на месте!!!
Девушка, как две капли воды похожая на саму Нику, хранила в себе пустоту. Ничего в ней не было, в красивом печальном призраке. Ника сама - призрак.
— Ерунда, — она отвечала вслух, будто спорила с девушкой. — Я — хоть и необычная, но живая.
Удивительным образом пропал страх. Бледная девушка села на пол и выжидательно склонила голову. Только печаль была в повторяющемся утверждении: «Ты сама — призрак». Ника знала, что это не совсем так, она жила с людьми, общалась с ними, она чувствует, как человек… она даже побаивается привидений, как большинство людей… и вдруг поняла, что ничуть она их не боится, и никогда больше не будет бояться, потому что никто здесь не причинит ей зла. Только если с улицы случайно забредет кто-нибудь живой. Да и того ничего не стоит уничтожить…
Она хотела эксперимента? Он уже идет полным ходом, он начался неожиданно, фактически случайно, и пока что все получается. Ника здесь своя, будто приходит сюда каждую ночь. Она тоже села на пол. Вокруг нее множество призраков — всегда. Ника ощущала их и раньше, но не понимала этого — как люди обычно не замечают воздуха, которым дышат. Привидения живут рядом, излучая то вполне понятные чувства, то совершенно непонятные. Они существуют…
«Может, я все-таки сплю?» — усомнилась Ника. Все это походило на разговор на разных языках, на полуосмысленный диалог, когда два существа очень хотят друг друга понять, но не всегда могут. В то же время Ника постоянно, каким-то неосознанным усилием воли не давала призраку приблизиться к себе. Ей нельзя было ни в коем случае прикасаться к привидению. Любым своим движением бледная девушка может убить живую собеседницу. Но ведь она действительно хочет смерти человека… Забрать, увести… куда-то в Великую Пустоту. Она что-то совершенно другое понимает под смертью. Знает ли призрак вообще, как умирает человек и что при этом с ним происходит? Понимает ли, что такое убийство и насколько страшно оно для людей? Или искренне считает, что лучший человек — мертвый человек?! Или через смерть лежит путь к счастью?
