– Какой у него дар?
– О-о, – загорелись глаза пиромантки, – вот это хороший вопрос! Наш Сидя – гипнотизер. Способен проникать в сознание людей и превращать их в послушных марионеток. Однажды я ради интереса попросила использовать этот дар на мне... ощущения, скажу сразу, не из приятных. Сначала голова становится пустой-пустой, вообще без единой мысли. И ты пытаешься вспомнить: кто ты? где ты? А потом... а потом появляется голос, и вместе с ним уходят последние частицы воли и любые намеки на сопротивление. Остается лишь стойкое желание подчиняться. А затем голос начинает приказывать, что тебе надо сделать... и ты делаешь. Не задумываясь, словно робот... Или послушная кукла... Бррр, – вспомнив пережитое, поежилась Романова.
За разговорами они вышли на тихую неширокую улицу, и остановились возле ни чем не примечательной двери с домофоном.
– Все, Волчок, мы на месте.
– Спасибо, что проводила. Было... кхм, познавательно. Особенно про Волково.
– Ага, издевайся.
Повисла неловкая пауза.
– Тебе самой-то далеко?
– Нет, мне на... впрочем, какая разница, верно? А то начну рассказывать, а ты опять разноешься. – Романова одарила Макса идеальной улыбкой. – Все, давай, до завтра. Нам к десяти. И не опаздывай как сегодня!
Она чмокнула его в щечку и поцокала прочь.
– Соня! – почти сразу позвал Макс, и та обернулась. – Это что-то значит?
– Что именно?
– Прогулка под ручку, заигрывания, этот... поцелуйчик?
Девушка развела руки в стороны:
– Что-то значит? Нет, Волчок, ничего. Абсолютно ничего. – И пошла дальше.
Но ушла недалеко.
Остановившись метрах в пятнадцати, возле стоянки электросамокатов, Романова через мобильное приложение привычно оплатила поездку и, встав на мини-транспорт, со словами «Шевелись, Плотва!» покатилась прочь.
А Макс, глядя ей в спину, почесал затылок. Соня была немного странной. Себе на уме. И как к ней относиться, Волков пока не понял.
Решив не забивать себе голову всякой ерундой, он электронным ключом-таблеткой раза с десятого открыл подъездную – парадную! – дверь, и переступил через порог.
Ремонта в парадной не было давненько. Облупившиеся стены с редкими вкраплениями краски, «расписанный» плесенью потолок, запах кошачьей мочи вкупе с «ароматами» канализации, кривые ступеньки... и все это – в свете тусклых лампочек, хоть как-то скрывающих здешний апокалипсис.
С брезгливостью одернув руку от липких перил, Волков поднялся на второй этаж. Сверившись с циферкой на брелоке, позвенел ключами, борясь с тугим замком, и распахнул потрепанную временем двустворчатую дверь...
– Твою-ю ж ма-ать, – не смог сдержать он разочарованный вздох.
Хоть Иван Петрович и упоминал, что Макс должен «проникнуться духом Петербурга» – а где сделать это лучше, нежели в типичной коммуналке? – но все же ведьмак ожидал увидеть... что-то менее «убитое»!
Длинный коридор. Не широкий и не узкий. Под высоким потолком – одинокая пыльная люстра, а в конце коридора – яркое пятно «оконного» света. По стенам, друг напротив друга, шесть старых деревянных дверей, перемежаемых полуободранными, словно склеенными из разных кусков, обоями преимущественно грязно-серого цвета. На полу – затертый и вздувшийся линолеум с зияющими дырками... и жалкой попыткой скрыть их нагромождением различного хлама: от тазиков, ведер и обуви, до табуреток, картонных коробок с игрушками и детской коляски без колес.
– Здрасьте... – из ближайшей левой двери выглянула побитая жизнью и, скорее всего, мужем или сожителем, неопрятная темноволосая женщина лет сорока. Проспиртованное опухшее лицо женщины выражало только одно желание – поскорее выпить.
– Здравствуйте, – кивнул Макс. – Я...
Но представиться не успел – немытая сальная голова скрылась за дверью, которая тут же и захлопнулась.
– Да уж, ну и контингент, – морщась от резкого запаха пота, подгоревшей еды и химозы, Волков прошел по скрипящему коридору к пятну света – просторной кухне.
«Гордость коммунальных хозяек» встретила Макса заплеванным полом, сколотым кафелем, покрытым копотью потолком и полудюжиной немытых загаженных плит, стоящих вдоль стен.
За кухонным столом возле окна сидели двое – дородная баба лет пятидесяти пяти с фиолетовыми волосами, и рослый смуглый паренек в джинсовом костюме. Не обращая внимания на вонь и разруху, жильцы спокойно попивали чаек с крендельками.
– Добрый вечер, – отвлек их от этого занятия Волков. – Меня Максим зовут. Мне вот тут ключик дали от комнаты, не подскажете, куда пройти?
– В комнату Юры, шо ли, въезжаешь? – отодвинув от себя кружку, нехотя поднялась баба. – Вон она! – И ткнула пальцем в ближайшую дверь по правую руку от ведьмака.
– Благодарю, – улыбнулся Макс и вновь загремел ключами, стараясь отпереть неподдающиеся «винтажно-совковые врата».
– Ручку на себя потяни, и одновременно с этим ключ поворачивай, – устав наблюдать за бесплодными попытками, посоветовала баба. – Тебя как звать-то, говоришь?
– Максим.
– А я Клавдия Ивановна, твоя соседка супротив. Со мной еще отец живет, Иван Кузьмич... но он старый и уже не ходячий. Помрет, наверное, скоро... – на секунду задумалась баба Клава. – А вон тама, на кухне, Степка сидит, студентик арт-колледжа. Хороший мальчик. Его комната рядом с моей.
– Угу, – вполуха слушая Клавдию Ивановну, Макс наконец-то справился с замком и, чуть приоткрыв дверь, замер на пороге, размышляя, как бы потактичнее избавиться от разговорчивой соседки.
А та продолжала распинаться:
– Слева возле лестницы, ежели от нее на кухню смотреть, проживает Нинка с хахалем со своим, с Петькой. Алкаши пропитые, не дай боже! Но – тихие, общественный порядок не нарушают и собутыльников не водят. Выпьют беленькой, и спать.
Нинку Макс видел. Нинку Макс запомнил.
– А супротив них я без понятия, кто сейчас обитается, ту комнату постоянно туристам сдают. Хотя, казалось бы, кто в такую дыру поедет, ежели вокруг уйма недорогих гостиниц, правильно говорю? А вот едут же, паразиты, конца края им не видать!
– Спасибо за короткий экскурс, но мне надо отдохнуть, – понимая, что монолог может затянуться, Волков не стал ничего выдумывать и распахнул наконец дверь своего нового жилища.
И облегченно выдохнул – в отличие от парадной и помещений общего пользования, комната производила впечатление места, где можно жить и не бояться, что на тебя рухнет часть потолка. Пусть спартанская обстановка и не блистала разнообразием – стол, стул, шкаф, холодильник да кровать, – но полы были чистыми, а стены – с одним-единственным видом обоев, а не с их мозаикой.
– Отдыхай, отдыхай, – разрешила Клавдия Ивановна и бросила в уже закрывающуюся щель: – А соседняя с тобой комната после смерти Пахома пустует и на замок всегда...
Макс с удовольствием захлопнул дверь прямо перед носом бабы Клавы и как был, в одежде, рухнул на мягкий матрас. Почти бессонная ночь, утро в поезде и добрая половина дня, проведенная в «прогулках» по Питеру, дали о себе знать – несмотря на довольно ранний час, Волков моментально вырубился.
Глава 10
Проснулся он от приглушенных голосов и тихого монотонного стука. Приподнявшись на локтях, не сразу понял, где находится – на улице уже стемнело, а плотные шторы на единственном окне не пропускали в комнату ни лучика света.
Достав из кармана телефон, ведьмак посмотрел на часы – полвторого ночи. Решив, что вставать еще слишком рано, он все же скинул уличную одежду и, завернувшись в плед, вновь постарался заснуть. Увы, тщетно – приглушенные голоса, казалось, бубнили прямо в ухо, а размеренный стук эхом отдавался в затылке.
– Проклятье! – раздраженно прошипел Волков и откинул в сторону плед. – И какая сволочь не спит?
Он сел, свесив ноги с кровати и, силясь понять, где именно стучат и болтают и на кого идти ругаться, прислушался.
Прислушался – и не поверил своим ушам. Звуки доносились из соседней комнаты, где, по словам Клавдии Ивановны, после чьей-то смерти – Макс не запомнил, чьей именно – никто не жил.
