Увы для Водяры, это не значит, что мне не хватит духу. Хватит, если мирные средства будут исчерпаны. Ответы, понимание причин для меня сейчас важнее мук совести. Прибавятся к моим кошмарам вопли подпаленного Вадика, что же. Множить сущности есть нужда.
Пока же попробуем пройти сложной горной тропой — тропой терпения и увещевания.
— Вадь, — не отпуская его руки, с растерянностью в голосе обратился я. — А где это мы?
— Так... это... м-м... — промямлил студень. — У Верхнего озера. В той вон стороне, — свободной от моего «дружеского» пожатия рукой он указал направо. — Поклонная гора. Там, грят, тело Распутина жгли на костре. А он сел в гробу да махнул рукой. Вот, в Озерках мы.
«Отличный загар, Вербочка. Куда ездила?» — голос Бореевой в голове.
«Купаться можно и в Озерках», — ее милейшество Маргаритка.
Есть ли связь? А бес его знает, и сейчас не о том речь.
Кстати говоря, одна из немногих вещей, что я запомнил из лекций по истории в универе (я их всего пяток и посетил за первый семестр первого курса), как раз про кремацию тела Распутина. Согласно заверению нашего историка, останки почтенного старца сожжены были в печи Политехнического института. Где правда? Не знаю, и момент для выяснения неподходящий.
А вообще — хорошо идем, к успеху идем. Не сглазить бы...
— Круто, — я выпустил руку Вадика. — А как мы тут оказались?
И поморгал быстро и удивленно. Так Овца делает, когда тупит и просит подсказать ей выплату.
— Частник подвез, — Водяра подернул плечами. — Прижало тебя, приятель. Духота да водочка — плавали, знаем. Сморило. На воздух самое оно, когда такое дело. А тут хорошо, птички поют.
Соловушка подтвердил, залившись трелью: птички поют.
Именно этот момент выбрал комар, чтобы впиться в мою шею. Самое оно, ага...
— Спасибо, Вадь, — я шлепнул кровососа и широко осклабился коллеге. — Ты хорошо поступил.
Придвинулся к Водяре, хлопнул его по плечу.
— Спасибо! — повторил с чувством. — А зачем было связывать?
Он дернулся, я сжал сильнее пальцы. Вот мы и подобрались вплотную к самому сложному отрезку пути.
— Вадь, серьезно, что происходит? — в противовес зажатому плечу просил я как можно мягче. — Ты ведь парень нормальный, не злой. Расскажи мне, что на самом деле тут творится? Ты меня знаешь, я вменяемый, пойму, войду в положение.
— Угу, наклонишь и еще разок войдешь, — Коломийцев предпринял безуспешную попытку сбросить мою руку с плеча. — Не надо мне в уши лить. Я тебе не стажерка-первоходка, мне с полтычка в голову не впендюрить. Эх, зря я тебя пожалел.
«Эх, а ведь так отлично двигались к успеху», — взгрустнулось мне.
— Похоже, возникло недопонимание...
— Недовынимание недопроникло, — ощерился Вадим. — Повторяю, не лей мне в уши, тварь. Я своими глазами видел, что ты вытворяешь.
«Он отрастил шары, или его покусал Находько?» — удивился я. — «Вообще в духе Шпалы шпарить начал. Ладно, последняя попытка».
Похоже, переборщил я с показательной слабостью. Он надумал, что, поборов меня один раз, легко повторит свой подвиг.
— Не знаю, о чем ты, но хочу уладить ситуацию миром, — дипломатично выговорил я. — Нам же вместе работать. Мне не нужны как конфликты, так и повторы сегодняшнего. Мир, Вадь?
Вместо ответа он замахнулся. Дряблые мышцы студня явно не знали драк и тренировок, замах вышел слабый, медленный. Я без труда левой перехватил его кулак. А правой сразу ударил в солнышко.
Все, время дипломатии прошло, а третий пик не покорился.
Раскрылся рот Водяры, щелкнула челюсть. Вадик сложился, прилег на травку в позе эмбриона.
— Тварь... — нескоро сумел выдавить из себя коллега.
Я провел с ним, в некотором роде, рокировку. Подтащил к тому же дереву и стянул за спиной руки его же ремнем.
— Приятно снова познакомиться, — улыбнулся в лицо бедолаге. — Меня можешь продолжать звать Шифоньером. Мы остановились на том, что мне не нужны конфликты. И на том, что мне очень хочется выяснить причины происходящего. Ты мне поможешь по-хорошему или по-плохому?
Вадя не ответил, сплюнул в сторону.
Я прошелся туда-обратно перед тем, кто недавно распустил нюни, а теперь вдруг стал хорохориться. Походить, нервируя коллегу — двойной прок, и себе немного времени на раздумья дать, и его промариновать в неведении.
«Насилие — путь неразумных. На всякий страх найдется страх больший», — говаривал отец, убеждая в правильности поиска мирных путей.
Был ли у Вадика больший страх? Что-то такое, что заставило студень собраться и попытаться дать отпор.
Этого делать совсем не хотелось, но я больше не находил вариантов, исключающих силу.
Почему вообще возился с Водярой, еще и допускал продолжение совместной работы с ним? Так не далее, чем сутки назад мне один кровосос прожужжал все уши про внушение. И из услышанного я сделал простой, как советская песня, вывод: для Джо и ему подобных это самое внушение — естественный способ решения разных задач. От добычи пропитания до «подтирания» нежелательных воспоминаний.
Со слов того же Джо, на меня не проходит внушение вурдалаков и не только их. И я в этом — скорее исключение из правил, чем норма.
Мог ли кто-то внушить Вадику идею вывезти меня на природу и сделать к той природе ближе посредством закапывания трупа под слоем земли? Вообще не удивлюсь.
В голове Водяры едва ли умещается больше двух мыслей за раз, причем одна из тех мыслей — о беленькой. Чтобы он сам — с ходу — надумал на меня напасть за то, что с огоньком увидел? Не знаю, не знаю...
Кроме внушения есть еще и банальный, но весьма действенный шантаж. Под угрозой здоровья близких на что только не идут. Если дело в чем-то таком — я готов забыть и замять покушение.
И третий повод вполне допускаю, будничный, реалистичный. Коломийцев мог влезть в долги по-крупному. В счет погашения долга списать, предположим, поручили меня. Кто и на кой? Это уже другой вопрос, мне сейчас не до дебрей причинно-следственных связей.
Главное — это то, что при любой из надуманных причин я спущу на тормозах вот это вот все. Даже очередную испорченную рубашку. Руку перестану подавать студню, но отсутствие приветственного рукопожатия жить не мешает, а неимение зарплаты — очень даже.
И чхать на то, что Водяра врал, как сивый мерин с рассказом про частника. Подвезти двух парней, один из которых в отключке и с характерным запахом алкоголя — это да, легко. Вымарать салон в крови, которая сочится из затылка одного из парней? В такое не поверю даже с отшибленной напрочь башкой.
Это после живого огня там корочка запекшаяся, а до «самолечения» кровушка вовсю сочилась из порезов. Осколки стекла — дрянь та еще.
Помнится, у Вадика было четырехколесное. Развалюха древняя, кажется, «четверка», точно не вспомню. Не удивлюсь, если наткнусь по пути к цивилизации на припаркованный «жигуль».
Вранье — бес бы с ним. Мне не содержимое ответов было нужно от Вадика, а ответы сами по себе. Разговорю или нет. До определенной точки разговорить удалось, дальше — застопорились.
Я перестал расхаживать взад-вперед, остановился перед коллегой.
— Ты же любишь крупные ставки, Вадь? — спросил его с равнодушием в голосе. — Сколько горелых частей себя ты готов поставить на то, что сохранишь молчание в процессе? — я зажег над ладонью огонь, приблизил его к подбородку Водяры. — Для начала мы тебя слегка побреем, за ночь оброс... Или лучше начать с менее заметных мест? Верно, с ожогами на нижней челюсти будет сложней говорить. Выбирай: правая рука или левая?
Никогда не общался с маньяками. Но зомбоящик в комнате отдыха у нас работал постоянно, а там чего только не показывают. Для примера — сойдет и актерская игра. Мне не Оскара получать, а лишь перебить больший страх страхом гигантским.
Противно? Еще бы, но это слабый шанс остановиться на угрозах без реального членовредительства. Ради такого я готов изображать психопата. Только сегодня и только на нашей сцене: Бельский Андрей — актер главной роли. Погорелого театра, епрст...
