В моей голове пронесся проблеск узнавания. За кадром вещала Чера Кимико.
«Вампиры и жестокость? Вы удивитесь, кто именно ответит на этот вопрос утвердительно. Эксклюзивно для „Фокс 23“! Экстренный выпуск новостей от бывшей Верховной жрицы Дома Ночи Талсы»!
Началась глупая реклама, и, пока Дэмьен пытался ее промотать, я заметила:
— Похоже, она где-то в центре города.
— Это вестибюль отеля «Майо», — сухо просветила Афродита. — А за ее спиной стоит мой отец.
— Ой, божечки! — вытаращила глаза Стиви Рей. — Она дает пресс-конференцию вместе с мэром?
— И с чиновниками из Городского совета. Это они там, в костюмах, — пояснила Афродита.
Воспроизведение началось, и мы все замолчали, раскрыв рты.
— Я официально и публично разрываю узы с Домом Ночи Талсы и Высшим вампирским Советом!
Каким-то образом Неферет удавалось одновременно выглядеть царственно и казаться жертвой?
— Сколько же в ней дерьма… — пробормотала Афродита.
— Тссс! — зашипели на нее остальные.
— Верховная жрица Неферет, почему вы разрываете связь с представителями своего народа? — спросил один из журналистов.
— Разве все мы не один народ? Разве все мы не разумные создания, способные любить и понимать друг друга? — Очевидно, эти вопросы были риторическими, потому что ответа на них она ждать не стала. — Мне опротивела политика вампиров. Многие из вас знают, что недавно я создала в Доме Ночи Талсы рабочие места для местного населения. Я поступила так потому, что считаю, что люди и вампиры способны на большее, нежели вынужденное соседство. Мы можем жить, работать и даже любить вместе!
Стиви Рей изобразила рвотный позыв.
Я, как китайский болванчик, качала головой, не веря своим ушам.
— Но Высший вампирский Совет так этому воспротивился, что даже направил сюда Верховную жрицу Смерти, Танатос, в качестве посредника.
Нынешняя вампирская администрация поддерживает насилие и сегрегацию — просто обратите внимание на всплеск преступности в черте города за последние полгода. Неужели вы верите, что нападения, особенно те, где пролилась кровь, совершали банды людей?
— Верховная жрица, то есть, вы хотите сказать, что на население Талсы нападали вампиры?
Рука Неферет театрально дернулась к шее.
— Если бы я была уверена в этом на все сто процентов, то немедленно обратилась бы в полицию! Но у меня есть только подозрения и опасения. И еще совесть — именно поэтому я и покинула Дом Ночи. — Она расплылась в лучистой улыбке. — Пожалуйста, не называйте меня больше Верховной жрицей! С этого момента я просто Неферет!
Даже на маленьком экране я увидела, что журналист смущенно покраснел и улыбнулся ей.
— Ходят слухи о появлении нового вида вампиров, с красными Метками. Можете ли вы это подтвердить? — задал Неферет вопрос другой журналист.
— К несчастью, да. Такой вид вампиров и недолеток появился. С красными Метками, и, к сожалению, с проблемами с психикой.
— Проблемами с психикой? Приведите, пожалуйста, пример!
— Конечно! Первый, кто приходит на ум — Джеймс Старк, недолетка, который прибыл к нам из Дома ночи Чикаго после того, как «случайно» убил своего наставника. Он стал первым в истории красным вампиром-Воином.
Я ахнула.
— Эта стерва говорит о твоем парне! — прошипела Афродита.
— Прошлой ночью погиб давний Мастер Меча школы, Дракон Ланкфорд. Его задрал бык. Ланкфорд находился в обществе Джеймса Старка, когда произошел этот «несчастный случай». — Она выделила последние слова, давая понять, что не верит в совпадение.
— И вы утверждаете, что этот вампир Старк опасен?
— Боюсь, да! Полагаю, людям стоит опасаться многих новеньких недолеток и вампиров. В конце концов, новая Верховная жрица Дома Ночи Талсы — сама Смерть!
— Можете ли вы поподробнее рассказать нам о…
Один из мужчин в костюмах выступил вперед, загородив собой Неферет.
— Я больше других обеспокоен этими изменениями в вампирском сообществе. Как знают многие из вас, моя возлюбленная дочь Афродита была Помечена почти четыре года назад. Я очень хорошо понимаю, что вампирам не нравится, когда люди вмешиваются в их личные, политические или криминальные дела. Долгое время они сами поддерживали порядок среди своего народа. Заверяю вас и наш местный Дом Ночи, что, согласно резолюции Городского совета Талсы, мы создадим комитет, призванный следить за отношениями между людьми и вампирами. Боюсь, что время вопросов истекло!
Вышедший к микрофону человек был Чарльз Ла Фонт, мэр Талсы. И он продолжил:
— Но у меня есть еще одно короткое объявление. С этого момента Неферет становится членом комитета при Городском совете в качестве связующего звена между людьми и вампирами. Позвольте напомнить, что Талса намерена поддерживать партнерские отношения с вампирами, желающими жить с людьми в мире!
Когда все репортеры одновременно загалдели, он поднял руку и слегка покровительственно им улыбнулся (при этом странно напомнив мне Афродиту).
— Неферет будет вести еженедельную колонку в приложении «События» в газете «Мир Талсы». Посредством этой колонки она будет отвечать на ваши многочисленные вопросы. Учтите, что мы находимся в самом начале становления партнерских отношений с вампирами. Мы должны развивать их не спеша и аккуратно, чтобы не нарушить наше хрупкое взаимодействие.
Я не смотрела на мэра, а следила за Неферет, обратив внимание, как сузились ее глаза и помрачнело лицо. Потом мэр Ла Фонт помахал в камеру рукой, и на экране снова появилась сидящая в студии Чера Кимико.
Дэмьен дотронулся до экрана, и тот погас.
— Какого черта! После долгих лет жизни с маман мой папаша растерял последние остатки мозгов! — воскликнула Афродита.
— Эй, мне показалось, что кто-то меня зовет!
В комнату вошел Старк. Проводя пальцами по растрепанным со сна волосам, он улыбнулся мне своей сексуальной дерзкой ухмылочкой.
— Неферет только что дала пресс-конференцию и во всеуслышание объявила тебя опасным психопатом-убийцей! — огорошила его я.
— Что-что сделала? — Старк выглядел таким же потрясенным, какой я себя чувствовала.
— Ага, и не только это, — добавила Афродита. — Она втерлась в доверие к моему папаше, и теперь весь город считает ее хорошей, а нас — кровососами и маньяками!
— Но согласно нашим собственным экстренным новостям, Афродита, — вмешалась Стиви Рей, — ты-то больше не кровосос!
— О, умоляю! Будто мои родители вообще хоть что-то обо мне знают! Я месяцами с ними не общалась. Они вспоминают, что у них есть дочь, только когда это им самим удобно — как, например, сейчас.
