В его голосе я не услышал издевки. Сухая констатация факта и скупая, а оттого вдвойне приятная похвала. Тогда я еще не знал, чего можно ждать от этого человека, и слишком расслабился. Наказание не заставило себя долго ждать.
— Спасибо.
— Да на здоровье, — отмахнулся он. — Регенерация осталась?
— В смысле? А! Не… не знаю.
— Всучили же, прости господи. Ладно, проверяй.
Плавное движение, и на столе передо мной появился медицинский скальпель.
— Вы хотите, чтобы я себя порезал.
Это не было вопросом. Я хорохорился, пытаясь играть по чужим правилам. В ответ он лишь покачал головой.
— Я ничего не хочу. В первую очередь это нужно тебе. Я вообще удивлен, что ты до сих пор не проверил пределы своих способностей. Ты какой-то неправильный сверх. Без грамма амбиций и инициативы. Булатный клинок, годный только для колки дров. На самом деле не самое плохое приобретение для нашей шарашки, но с таким подходом тебе долго не протянуть. Сожрут тебя, Сашок.
Надоел! Я начал потихоньку заводиться:
— Да ну?! Кто?
Макаров ехидно хмыкнул:
— Кто угодно. Например, я. Мир-то остался прежним, люди в нем не изменились. Только балаганный шут из ящика может утверждать, что нас ждет новый золотой век. Очередной виток, не более. Переделят границы, и счастливчики взлетят наверх. Точнее, вскарабкаются по спинам неудачников. Все как обычно. Наша задача сделать так, чтобы они не утянули за собой большую часть планеты. Но это в скучном глобальном плане. Насущные проблемы, — он выразительно глянул на лежащий скальпель, — гораздо интересней.
— Дурная философия, — сказал я, беря лезвие в руку и резким движением вспарывая ладонь. Быстро, пока не передумал. Как ни странно, боли почти не было. Короткая, яркая вспышка — и все.
— Обычная. Любая сложная проблема сводится к простому выбору — ты или тебя. Моя задача простая — чтобы ты выжил и убивал. Быстро. Эффективно. Без колебаний. — Старик ласково улыбнулся, но в его глазах царила стужа. — Между прочим, способность убивать быстро и без сомнений очень пригодится человечеству в ближайшем будущем. Ты догадываешься, насколько обострилась проблема перенаселения с приходом магии? По расчетам, продолжительность жизни человека уже выросла втрое. Про сильных магов и оборотней вообще разговор отдельный. На этом фоне вампиры уже воспринимаются не как вселенское зло, а как необходимый фактор сдерживания демографической катастрофы. Косить придется направо и налево.
Макаров поддерживал светскую беседу, не сводя с меня странно заинтересованного взгляда. Я в свою очередь с усиливающимся подозрением рассматривал ладонь. По сравнению с прошлыми ранениями неглубокий порез выглядел несолидно, но на глазах вспухающие края заставляли меня нервничать. К тому же по руке поднималось усиливающееся жжение. Видя, что я слушаю недостаточно внимательно, Макаров с наигранным участием в голосе поинтересовался:
— Жжет руку-то?
Я заторможенно кивнул. Тело слушалось с трудом и почти не реагировало на попытки пошевелиться.
— Немудрено. Там яда на десятерых. — Старик пожал плечами и провел ладонью над столом, убирая скальпель.
Скованность нарастала с каждой секундой, и говорить уже не получалось. Буквально выворачивая мышцы наизнанку, мне удалось повернуть голову в сторону Игоря. Священник только выставил перед собой ладони, отгораживаясь:
— На меня не смотри, я вообще хотел в машине подождать. Это уже ваши игры.
Голос звучал виновато. Хуже, что доносился он будто издалека. Отрава начала действовать на слух и зрение. Картинка снова поплыла. Слова старика я разобрал с трудом, прокручивая услышанное несколько раз.
— Игорь, ты, кстати, можешь идти. Мы тут сами потолкуем.
— Останусь, — отрезал священник. — Напарники все-таки.
Стальные нотки я разобрал даже сквозь пелену отравы и был чертовски благодарен священнику за поддержку. Лежа на диване и ощущая, как судорожно выгибает все тело, я мысленно костерил себя на все лады. Вынужден признать, что с момента инициации методы «чертей» не изменились ни на йоту. Да и зачем менять прекрасно работающую схему, если я так ничему и не научился? Продолжаю прыгать на тех же граблях как на батуте. Память услужливо подсунула воспоминания о стальной клетке с пулеметами. Оказалось, та боль никуда не делась, притаившись в закромах черепушки.
Граф, Золушка и Волков — виновные мертвы, а простить их не могу до сих пор. И дело не в боли. Черт с ней, натерпелся. Плюнуть и растереть. Дело в поганом ощущении собственной беспомощности, которое медленно растекалось по венам, наполняя тело ватной слабостью. Я честно старался. Изо всех сил дергался, пытаясь разбудить в себе заветную, не раз выручавшую ярость. И ни хрена не получалось.
Неуч! Слабак! Снова меня макнули носом в дерьмо, и я ничего не мог с этим поделать. Как же, победитель вихря и гроза московских вампиров. Еще утром я был уверен, что справлюсь с чем угодно. Даже без формы Ящера — голыми руками способен порвать любого врага. И что? Хотелось выть, но в душе царила апатия. Чужая и приторная, от нее явственно несло химией. Мои учителя прекрасно знали, как остановить оборотня. Главное — убить нашу ярость. Голый и беззащитный всего-лишь-человек не может сопротивляться.
— Без формы ты пустышка, Саша! — Слова Макарова звучали в унисон моим мыслям.
— Хр… — Горло отказывалось повиноваться, но я умудрился выдавить: — Хрен вам!
Дрожащие пальцы цеплялись за пушистый персидский ковер, собирая его уродливыми складками. Подтянув правое колено, я умудрился толкнуть тело вверх, поднявшись на четвереньки. Победа была мизерной и, похоже, последней. Я чувствовал себя чертовым плюшевым мишкой, битком набитым ватой. Даже не смог поднять голову в ответ на издевку:
— Ты гляди, на колени поднялся. — За пределами зрения раздались сухие хлопки аплодисментов. — Геро-ой!
Я отчетливо понимал, что Макаров выполнял свою работу. Очередной тест на выживание, проверка способностей. Обиды не было. Осталась только железная решимость подняться и вырвать кусок мяса из его горла. Цель простая и холодная, как зимняя стужа. Медленно подняв голову, я зацепился взглядом за равнодушные глаза старика. Где-то на самом дне их затаилось напряжение. Именно оно помогло мне осознать важность происходящего и утвердиться в решении. С резким выдохом я рухнул вбок на собственные растопыренные пальцы, ломая их к чертовой матери.
Этого их навороченная химия не выдержала. Боль стрельнула вверх по руке, взламывая оковы равнодушия. Катаясь по полу, я баюкал ладонь, зажав ее между коленями и тихонько подвывая. Маховик регенерации медленно раскручивался, оставив поломанные конечности на десерт. В первую очередь тело избавлялось от ненавистной отравы. Волна жара распространялась, неторопливо вымывая остатки паралича.
