— А когда это должно начаться? — деловито спросил Вовка.
— Да началось уже… — Я глянул на часы. — В одиннадцать часов по нашему времени. И протянется до пяти вечера…
— За такое время, может, развеет небо! Смотри, у нас и подзорная трубка, и фильтр, будто нарочно! Давай посидим, подождем, а?
— Ну, посидим… — Я понимал, что в эти дни надо во всем слушаться Вовку.
— Ты ведь никуда не торопишься?
— Куда мне торопиться… если не торопишься ты.
— Ну и правильно… Ты не бойся, те дела и без нас крутятся как надо.
«Пусть крутятся», — подумал я. И вдруг понял, что здесь мне хорошо. Сидел бы так и сидел, глядя на пасмурный горизонт. Будто мне одиннадцать лет и я на старом чердаке жду своих друзей-приятелей… Лишь одна досада продолжала глодать меня:
— Как я мог забыть про этот день! Ведь совсем недавно читал напоминание в новостях! — Ощущение виноватости было таким, словно я в давние годы, еще до армии, юный и робкий, назначил свидание Лидии и это напрочь вылетело из головы.
— Не мудрено, что забыл, — по-взрослому рассудил Вовка. — Столько забот прикатило… Да еще я свалился на твою голову.
— Это же чудесно, что ты свалился!
Он засопел, придвинулся вплотную. Обыкновенный пацан Вовка Тарасов двенадцати лет. Будто приятель из тыща девятьсот восемьдесят седьмого года. Я ладонью накрыл его щуплое, очень теплое плечо. Он повозился и шепотом спросил:
— Вань, а почему ты много лет ждал этого дня? Что-то было загадано, да?
«Что-то было загадано. И у меня и у других… Или не было ничего, просто придумалось?»
— Ваня, расскажи, а?
— Тебе что, правда интересно?
Он дернул плечом:
— А неужели же нет!
Ну что ж, подумал я, расскажу. Вовка же рассказал мне о своих бабочках. Значит, и я могу поделиться с ним частичкой своей тайной жизни. Такой, о которой не знает даже Лидия… Тем более что делать все равно нечего. Неизвестно, сколько ждать солнца…
— Я был тогда такой, как ты. Ну, сперва чуть помладше… Мы жили тогда в Тальске. Небольшой городок, большинство улиц старые и деревянные, вроде как здесь, вокруг Косого переулка. Правда, наша квартира была в блочной хрущевке, похожей на ту, где живет наш знакомый Аркаша… Жили втроем: я, мама и маленькая сестренка Лёлька. Отец умер, когда мне было девять лет, от какой-то неожиданной и скоротечной лейкемии. Непонятно, где он ее подхватил. Он преподавал биологию в местном пединституте, ни к какой физике, ни к каким излучениям отношения не имел…
— Мама и сестра и сейчас там живут? — тихо спросил Вовка.
— Да… В прежней двухкомнатной квартире, вроде моей нынешней, только поменьше. Сестра кончает пединститут. Боюсь, что замуж собирается… Наша пятиэтажка торчала в деревянном квартале, как большой пароход в тесной бухте среди мелких барж и баркасов. Мои приятели все жили в одноэтажных домах. Правда среди тех домов встречались большие… Был такой дом и у моей одноклассницы Инки Веретенниковой. С обширным чердаком. И там оборудовали мы свое тайное помещение — то ли штаб, то ли кают-компанию. Собирались, устраивали чаепития, обсуждали всякие дела, сочиняли всякие истории… Ну, как водится…
Вовка кивнул.
Я продолжал:
— Потом, в армии, мне часто вспоминались эти времена. Там порой сильно тоскуешь по дому, по детству, даже если служба не слишком тяжелая. А может, как раз поэтому. Говорят, если выматываешься каждый день, тосковать некогда…
— Вань, а ты кем служил?
— Оператором, в войсках спецсвязи…
— А что делал?
— Понимаешь, Вовка… об этом я не могу говорить. Даже тебе…
— Почему? — Он не обиделся, но, кажется, удивился.
— Мы там все подписку давали. Тут дело не в страхе наказания, а вроде бы как честное слово…
— Ну и ладно, — покладисто отозвался Вовка. — Ты лучше рассказывай про ваш чердак.
— Вот теперь я не знаю как рассказывать… Как было на самом деле или как придумалось там, в армии…
— Придумалось?!
— Да… Когда мне стало это вспоминаться все чаще, и в свободное время, и даже на дежурствах, я решил, что все это надо записать. Чтобы и развлечение какое-то было, и вроде как… ну, такое облегчение для души в той монотонной жизни. Возвращение в прежний мир, где дом, где друзья… Но когда я начал писать, то вдруг почувствовал, что выходит не так, как было на самом деле. Будто кто-то за меня начал водить рукой. И дела наши получались не совсем такими, как были, и сам я… в общем, гораздо лучше, чем был. Смелее, честнее. Такой, каким в детстве мне всегда хотелось быть, но не получалось… В общем, я увидел, что описываю не то детство, какое случилось у меня по правде, а то, какое я хотел бы прожить, если бы оно повторилось… Хотя про многое писал, конечно, как оно было в жизни. И друзей описывал похоже. Только и напридумывал вокруг нашей чердачной компании немало… Сперва пытался исправлять, а потом решил: не буду. В конце концов, не все ли равно? Лишь бы после интересно было перечитывать…
Вовка повертелся у меня под боком — теплый и ребристый.
— Вань, получилось, что ты начал повесть или роман сочинять, да?
— Да какой там роман! Просто… записки о детстве в рамках безудержной фантазии…
— Ну уж безудержной. Сам же сказал, что многое по правде…
— Да. А многое, как говорится, «из головы»… Дошло до того, что я даже все действие перенес в будущее. То есть тогда, в девяносто девятом, оно было будущим, а сейчас как раз вот эти дни, наши…
— А зачем ты так?
— Да вот, из-за этой самой Венеры… Прочитал тогда в каком-то случайном журнале, что в две тыщи четвертом году случится ее прохождение по диску Солнца. И подумалось: пусть герои этой истории будут наблюдать такое дело, сидя рядышком, плечом к плечу, и загадают при этом какое-то желание.
— Какое… желание? — Я ощутил, что Вовка слегка напрягся.
— У каждого свое… После второго класса попал я в летний лагерь, тогда еще пионерский, и там была очень хорошая вожатая, Марьяна, толстая такая и в очках. Всегда утешала тех, кто заскучал по дому или шишку набил… И всякие истории рассказывала. И вот однажды после ужина, перед отбоем, зашел в палате разговор о звездах, галактиках, планетах и метеорах. И Марьяна поведала нам, что есть такая легенда. Мол, если при редком астрономическом явлении загадать желание, очень возможно, что оно сбудется. Чем необычнее в небе явление, тем больше шансов на хороший результат… Можно загадывать при звездопаде, но звезды, то есть метеориты, пролетают мгновенно, не успеешь толком придумать, да и редкого тут ничего нет. Можно, если появляется комета — чем ярче, тем лучше. Кометы прилетают не каждый год, зато гарантий на удачу гораздо больше. Можно при солнечном и лунном затмении, но здесь есть доля риска: не получилось бы чего-нибудь плохого — и для себя, и для других.
