— Не волнуйтесь, вашу безопасность мы гарантируем, — заверил он. Комнату окутали чары тишины; мама, только что разливавшаяся соловьём безо всяких мер предосторожности, тревожно встрепенулась. — Вы приносили какие-либо клятвы, препятствующие нашему разговору?
— Нет, нет, вообще никаких клятв, кроме присяги, — мама для убедительности покачала головой. — Я… я всё могу сказать. А вы… какие-то меры предпримете, да?
— Это будет зависеть от того, что вы расскажете. При необходимости вас попросят повторить показания под следственной присягой. За заведомо ложные… Впрочем, вы знаете.
— Д-да, конечно… — мама растерянно огляделась, словно ища поддержки.
— Не бойся, мам, — Ира ободряюще ей улыбнулась. — Всё под контролем.
Мама прерывисто вздохнула, успокаиваясь, и принялась рассказывать. О своих институтских подругах, о том, как одна из них приглянулась ещё не всемогущему тогда Сафонову. О проклятиях, которые мама должна была наслать по его просьбе около пятнадцати лет тому назад. Об ультиматуме, который получила добрая и улыбчивая Светлана… Тётя Света. Ира смутно её помнила. Больше врезались в память безудержные Анькины слёзы. Она потом много и часто болела; отец затаскал её по врачам и с тех пор пугался каждого мимолётного насморка…
— Проклятия какого рода требовалось наложить? — уточнил Яр.
— Болезни, — уверенно ответила мама. — Разные. Сердечные… Опухоли… Чтобы выглядело естественно.
— Много было жертв?
— Д-достаточно…
— Порядка десятков?
— Где-то так, да.
— И в это время Сафонов был главой финансового департамента?
— Да. Он уволился через год…
— Понятно, — Яр достал из кармана телефон, торопливо чиркнул по экрану и прижал трубку к уху. — Александр Михайлович, ещё раз здравствуйте… Да, именно. Поднимите, пожалуйста, безопасность, пусть возьмут под стражу Павла Сафонова. Под мою ответственность. Адреса сейчас сброшу… Да, вокзалы и аэропорты в первую очередь. И до завершения следствия понадобится охрана для гражданских… Да, понял, спасибо.
Мама сидела, понуро ссутулившись, пока он отправлял Верховскому имена и адреса. Ира и думать забыла, что Анохина и оставшийся сиротой Свириденко тоже нуждаются в защите. Даже если вдруг эта история и не связана с «Цепью»… Всё равно Сафонов — подлец. Место ему — в застенках у безопасности, пусть объясняет, зачем заставил жену нарушить присягу, да ещё и таким образом…
— Коллеги прибудут в течение часа, оставят вам сигнальные маячки для вызова оперативников, — сообщил Яр и щелчком пальцев развеял чары тишины. — Амулеты нужно будет носить постоянно и активировать при малейшем подозрении на угрозу. Следящие я поставлю сам… А ты и так знаешь, что делать, — он тепло улыбнулся Ире. Из-под воротника его рубашки выглядывала тонкая серебряная цепочка.
— Знаю, — она не удержалась и всё-таки поцеловала его в щёку. — Спасибо. Видишь, мам, в каких условиях работать приходится?
Мама неуверенно хихикнула. Ира поставила на стол кружки с ароматным чаем и уселась рядом с Яром. Нервное вышло знакомство, не слишком радостное… Что поделать — работа такая.
— Раз уж я здесь, — по-прежнему улыбаясь, Яр не глядя протянул руку и поймал появившийся из коридора рюкзак. Мама, непривычная к пространственной магии, заворожённо за ним наблюдала. — Александр Михайлович просил кое-что тебе передать. Кроме глубокой признательности, само собой.
Он выдернул из папки две бумаги, остальное передал Ире. Верхний лист содержал пространные, но туманно сформулированные официальные извинения, подписанные лично Тереховым — об этом свидетельствовала переливавшаяся рубиново-алым светом печать. Следующий оказался банковским чеком на красивой гербовой бумаге. Сумма больше напоминала внутренний управский номер телефона. Придирчиво оценив текст на предмет опасных намёков, Ира передала обе бумаги тревожно вытягивающей шею маме.
— Всё хорошо, мам, можешь посмотреть…
Подпись главы магбезопасности произвела на неё впечатление. Мама внимательно прочитала извинения, беззвучно шевеля губами; тихо охнула, увидев чек. Метнула короткий взгляд в сторону Яра, недоумённо воззрилась на дочь.
— Ничего себе… Это… почему?
— За доставленные неудобства, — любезно пояснил Яр. — Во избежание претензий.
Он со значением посмотрел на Иру. Она, подумав, кивнула. Не хотят скандала — ну и пожалуйста. Если Викентьева уберут, можно и простить вчерашнюю беготню и вымотанные нервы. Оно, в конце концов, того стоило. Ира заглянула в папку; оставшийся там лист был исписан убористым почерком Верховского.
«Ирина, — писал начальник контроля, — я искренне благодарен Вам за превосходную работу и исключительные личные качества, проявленные во время сотрудничества с моим отделом. К сожалению, в ближайшие дни у меня вряд ли хватит времени лично заняться оформлением кадровых документов, поэтому я рассчитываю, что Вы на следующей неделе выйдете на работу и окажете мне посильную помощь. Помимо прочего, я намерен подать Вашему непосредственному руководству ходатайство о досрочном завершении испытательного срока и внеочередном повышении в должности. Постарайтесь, пожалуйста, к вечеру понедельника сформулировать условия, на которых будете готовы продолжить работу с моей командой. Если Вы решите взять дополнительный выходной, прошу передать мне Ваши пожелания любым доступным способом. С надеждой на долгое и плодотворное сотрудничество, А.М.Верховский».
Широко улыбаясь, Ира отдала маме и эту бумагу. Вот оно, её главное условие, сидит рядом и невозмутимо потягивает из кружки пахучий чай. Может, и впрямь взять денёк на отдых? Верховский просто так намекать не станет, раз написал — значит, не против.
— А ты в понедельник на работу? — спросила Ира, почти наверняка зная, что услышит в ответ.
— Пока не знаю, — Яр усмехнулся при виде её недоумённо вытянувшегося лица. — К объекту хочу съездить. Посмотреть, что там творится, вещи забрать, Щукину передать привет…
— Я с тобой, — заявила Ира. — Пожалуйста! Я же тоже всё у бабушки оставила…
— Если в семь встанешь.
Ира по привычке оглянулась на маму в ожидании строгого оклика. Та, однако, молчала и улыбалась — теперь, кажется, искренне. Она почтительно вернула Ире записку Верховского; послание начальника магконтроля, похоже, привело её в восторг.
— Это надо отметить, — счастливо выдохнула мама. — Подождите-ка, я Вите позвоню… Ярослав, вы ведь останетесь? Если нет никаких… срочных дел…
— Думаю, что уже нет, — Яр вежливо ей кивнул. — Спасибо, с удовольствием.
До визита безопасников он их не оставит. Может быть, даже до того, как поймают Сафонова. Мама вряд ли об этом думала; она радостно выпорхнула из кухни, принялась шумно рыться в сумке в поисках телефона. Ира, пользуясь моментом, благодарно поцеловала Яра. Он охотно ответил; смеясь, погладил её по щеке.
— Вздумаешь в третий раз удрать через разлом — напишу докладную.
— Напишешь ты, как же… Ты и тогда не написал, — напомнила Ира. — Хотя, по сути, ты был прав. Сафонов, небось, ради шпионажа меня к вам и пристроил.
— Бедняга. Так жестоко просчитался.
— Ага… — она вздохнула и тут же подозрительно наморщила лоб: — Подожди, как ты сказал? В третий раз?
— Точно. Сколько можно тебя оттуда выгонять?
Она недоверчиво уставилась в смеющиеся карие глаза, медленно покачала головой.
— А ты говоришь — нет никакой судьбы…
— Нет. А вот совпадения порой случаются, — уверенно сказал Яр и буднично прибавил: — Я, помнится, ночью тебя замуж звал. Не надумала?
— Невозможный ты человек, — Ира уткнулась лбом ему в плечо, пряча по-дурацки счастливую улыбку. — Чего тут думать-то?
Мама всё-таки застала их за поцелуем — и, на удивление, не стала возражать.
Эпилог. По заслугам
— Кошмар какой-то, — Ксюша раздражённо захлопнула пухлую папку и отложила на боковой стол. — Нежить закрыли, «Восход» закрыли, «Гекату» закрыли… И все страдания из-за одного ублюдка, до денег жадного. Только паразит молодец — сам вылез, сам испарился, как не было его…
