— А «Гекату» когда закрыли? — заинтересовался Макс. Разбирать прошения до смерти надоело; он уже начинал потихоньку скучать по щедрому на кипучую суматоху началу лета.
— Да вот только что, — Тимофеева вздохнула и отправилась заваривать чай. — Сафонов признался, что это его рук дело. Тётка много захотела за молчание… Царевну и полцарства в придачу, — она выразительно хмыкнула и покосилась на пустующий Мишкин стол.
Ира на миг высунула нос из-за монитора и тут же снова уткнулась в бумаги. За царевну она всерьёз волновалась. Макс как-то видел мельком сафоновскую дочурку — ревела у Старова на плече после очередного допроса. Хороша, конечно, как картинка; такие неженки, случись что, только рыдать и горазды. Не то что некоторые… Некрасов украдкой бросил взгляд на хранивший безмолвие телефон и немного расстроился, не увидев на экране сообщений.
— Оксана, не забудь сдать документы в секретный архив, — назидательно напомнил Чернов.
— Рано ещё, — отмахнулась Тимофеева. От её кружки по всему кабинету расползался терпкий аромат шиповника. — Сейчас всё равно не до того будет. Выборы…
— Так мы всю интригу убили, — довольно ухмыльнулся Некрасов. — Половина действующего Магсовета у безопасности в подвале сидит. Того и гляди, кресла лишние останутся…
— Не останутся. Наползут какие-нибудь… — Ксюша презрительно скривилась и тут же хищно улыбнулась: — Костик, а ты не хочешь в органы власти? Будешь решать, кому в каких рубашках на работу ходить и каким шрифтом писать отчёты.
Чернов смерил её взглядом, исполненным спокойного достоинства.
— Дело не в рубашках, Ксюша, а в профессиональных и личных качествах. В Магсовет не хочу, мне и здесь неплохо, — он тщательно протёр очки специально для того предназначенной тряпочкой и вновь водрузил их на нос. — Кстати, об отчётах… Напоминаю всем, что Александр Михайлович их ждёт до сегодняшнего вечера. Пока что сдали только Оксана, Миша и Андрей.
Бармин аж просиял, будто его сам шеф похвалил. Ксюша довольно хмыкнула — мол, знай наших.
— Я заканчиваю, — подал голос Зарецкий, весь последний час в поте лица стучавший по клавиатуре.
— А у меня проблемы со ссылками на доказательства, — лениво сообщил Макс. — Безопасники никак номер не могут выдать.
— Отправь без номера, я потом проставлю, — милостиво разрешил Чернов.
Макс покладисто клацнул мышкой и решительно отодвинул стопку заявлений на наследство. За окном понемногу клонился к вечеру предпоследний летний день; тратить его на нудную рутину — самое настоящее кощунство.
— Чего вы все в трудах-то? Пятница же, давно пора пинать балду и радоваться свободе, — нагло заявил Некрасов. — Особенно кому свободы осталось немного. Ир, ты решила всю в мире работу переделать перед отпуском?
— Нет, — секретарша улыбнулась и заправила за ухо выбившийся локон. До чего на сестру похожа, будто и не двоюродные, а вовсе даже родные! — Я премии ваши оформляю. Александр Михайлович утром принёс.
— О, ну-ка, ну-ка! — Макс азартно подобрался в кресле. — Огласите весь список, пожалуйста!
— Цифры не могу назвать. Александр Михайлович сказал — в зарплату узнаете, — строго осадила его Ира. — А обоснования можно.
— Читай, — распорядился Некрасов. — Или нет, погоди! Давай ты будешь читать, за что, а мы угадаем, кому.
Чернов громко фыркнул и поправил очки. Ира усмехнулась.
— Ладно, — она взяла со стола рукописный лист. — За пытливый ум, широкий кругозор и умение вовремя применять полученные знания…
— Ну, это Андрюхе, — сходу определил Макс. Бармин зарделся и полез рыхлить землю в цветочном горшке. — Ты давай не по алфавиту читай, а то неинтересно.
— Хорошо. За высокий уровень профессионального мастерства, неравнодушие и способность признавать ошибки…
— Смею предположить, что это мне, — важно сказал Чернов и горделиво задрал нос: глядите все, какой мудрый и самокритичный!
— Правильно, — Ира коротко ему улыбнулась. — Так… За умение быстро ориентироваться в ситуации, внимательность к мелочам и готовность прийти на помощь.
— Мишка, — решил Некрасов и тут же переменил мнение: — А, нет, Ксюша! Ксюша же?
— Да, — Ира ещё раз пробежала глазами листок. — За… за стойкость перед лицом обстоятельств, самоотверженность и верность убеждениям.
— Это тебе, гастарбайтер, — Макс обличающе ткнул пальцем в сторону Зарецкого.
Ярик на пару мгновений бросил топтаться по клавиатуре и выглянул из-за мониторов.
— Сокольническая ветка по тебе соскучилась, коренной ты москвич, — беззлобно фыркнул он. — Вернусь из отпуска — по всей прогоню, от конечной до конечной.
Макс довольно заржал.
— Нежить, как узнает, сама разбежится! Смотри, я ведь напомню, не отвертишься. Если, конечно, не уволят тебя к тому времени…
Ксюша метнула в его сторону пламенный взгляд, и Некрасов мигом прикусил язык. Тема так и висела в воздухе без малого два месяца, никем не тронутая и оттого ещё более душная. Пока кипело и брызгало грязью дело «Цепи», всем было не до того, а теперь леший знает, что будет. Макс виновато покосился в сторону невозмутимого Зарецкого и принудил себя собрать в кучу остатки благостного настроения.
— Ир, что там ещё осталось?
Шаповалова покладисто сверилась с листком. Ей тоже не хотелось уходить в неприятный разговор.
— За умение разбираться в людях, трудолюбие и готовность идти до конца, — прочитала секретарша слегка торопливо.
— А вот это — Мишке, — уверенно определил Макс. — Ты специально, что ли, меня на самый конец оставила? Ну, давай, я готов!
— Тебе — за способность учиться, принимать решения в экстремальных обстоятельствах и брать на себя ответственность, — Ира отложила бумагу и снова взялась за мышку. — Всё, ребят, а то не успею — останетесь без премий…
Дверь тихонько щёлкнула и впустила в кабинет мрачного Старова. Все тут же обернулись к нему; Ярик вскочил с места, разом позабыв про отчёт.
— Ну что там?
— Пожизненное, — сообщил Мишка, ни на кого не глядя. — Заменили… В последний момент.
— Дал кому-нибудь на лапу, сволочь, — прошипела Оксана. — Надо бы суд проверить, а? На верность служебным клятвам…
— Да вроде по закону так можно, — сказал Макс, задумчиво хмуря лоб. — Учли какие-нибудь… прежние заслуги…
— Или добрые намерения, — Чернов брезгливо поджал губы. — Он же всё вопил, что старался на благо родины…
— Знает много, вот и пожалели, — сдержанно предположил Ярик. — Миш, а как…
— Допрашивать будут, — буркнул Старов и плюхнулся в кресло. — Сафонов возьми и ляпни, что Аня ему тогда сказала… ну… что тебя в городе нет. Я сдуру вякнул, а она… Вроде как руки развязала…
— Оправдают, — заверил друга Зарецкий. — Не по злому же умыслу.
— Да она вообще ни о чём не знала, — глухо сказал Мишка. — Не представляю, как она сейчас держится… Коммуникации всё растрепали, каждая собака теперь в курсе…
Ксюша невесело хохотнула.
— А ты как хотел? Влиятельнейших людей сообщества под замок посадили — и чтоб никто ничего не мяукнул? Спасибо хоть секретку не публикуют, — она бросила тревожный взгляд на Зарецкого.
— Надо перетерпеть, — негромко сказал Ярослав. — Шумиха рано или поздно уляжется.
— И всё станет как раньше? — с надеждой пискнул Андрей.
Мишка помотал головой.
— Нет, Андрюх. Как раньше уже не будет.
— Всё, что ни делается, к лучшему, — торжественно изрёк Макс и потянулся за кружкой. Витавший в воздухе чайный аромат наконец его соблазнил.
— Это опасное заблуждение, — заметил Зарецкий.
Макс скорчил в ответ недовольную гримасу, но в полемику ввязываться не стал. Разговор увял как-то сам собой. Мишка уныло разбирал какие-то бумаги, Ярик дописывал отчёт, Костик изображал страшную занятость, Андрей украдкой почитывал лежавшую в стороне от клавиатуры книжку — только Ксюша и Макс честно бездельничали, время от времени поглядывая на часы. После долгих недель изнурительных допросов, очных ставок, штудирования законов, возни с уликами и бесконечных судебных заседаний можно и чуть-чуть полениться. Или, наоборот, взбодриться той же пробежкой по метро: в сравнении с ползучей человеческой подлостью старая добрая нежить безобидна, предсказуема и проста в обращении. Отпустит его Верховский в одиночестве бродить ночью по тоннелям? А чего бы и нет, шеф отнюдь не похож на заботливую наседку…
