В роскошной, по-восточному обложенной коврами и подушками гостиной, было тепло и душно. Дымил кальян, горели канделябры, пятнадцать полуобнаженных танцовщиц эротично потрясали бедрами и животами.
— Как тебе вон та, третья справа? — лукаво осведомился джинн, толкнув локтем изрядно набравшегося Хью. — А эта, слева, в малиновых шароварах? Тоже неплоха, верно? Работа — высший класс!
Хью, кидавший виноградинами в павлинов, рассевшихся по углам, прервал свое занятие и, пьяно икнув, назидательно проворчал:
— Ты мне эту… как ее… фамильярничать брось! Ты слышал, нет? Не фамильярничать… Я тебе это… как его… Я тебе кто? А? Я тебе этот… как его… А, хозяин бутылки! По… посему требую… Называть себя сэром! И… и… не иначе, потому что я тебе кто? П-потому, что я тебе хозяин б-бутылки… и… и…
Его речь прервал грохот, донесшийся от парадной двери. Танцовщицы взвизгнули и ретировались на женскую половину дворца. Музыка смолкла. Павлины испуганно загалдели.
— К-какого черта? — проворчал Хью. — Кто там еще? Я никого не п-принимаю!
— Это полиция, — с ехидной усмешкой пояснил джинн.
— Хоть сам п-папа Римский! — разгорячился Хью. — К-какого черта им надо?
— Ну, во-первых, мы произвели строительство без согласования с муниципалитетом, сэр, — заявил Нейл Абрахам Винсент, продолжая иронически улыбаться. — Во-вторых, сэр, мы не заключили арендный земельный договор. И, наконец, в-третьих, сэр, ваше имущество не обложено налогом, посему, в-четвертых, подлежит конфискации и продаже с молотка.
В дверь продолжали колотить.
— Ах, так! — закипел от негодования Хью. — Нет уж, дудки! Триста двадцать пять чертей! Т-триста двадцать пять тысяч чертей! Да я этих ф… фараонов в п-порошок сотру! Я их по… по ветру развею! Я из них эти… мм-мочалки сделаю! На Луну закину! Я их… это… это…
— Определитесь поточнее, сэр, — с готовностью отозвался джинн. — У вас осталось только одно желание!
— А я хочу сначала в п-порошок, а п-потом — на Луну! А п-потом еще…
Нейл Хабуди Рахим развел руками:
— Сожалею, но придется выбрать что-то одно.
Стук в дверь не прекращался. Хью заскрипел зубами от досады:
— То… тогда, зануда, сделай меня сейчас, немедленно, этим… самым что ни на есть… джинном. Вот тогда… Вот т-тогда…
— Я не ослышался? — оживился джинн.
— Де… делай, что говорят! — рявкнул Хью. — Ну!
Нейл Абрахам щелкнул пальцами, и кандалы с его рук немедленно переместились на нового хозяина.
— Ага-а! — завопил Хью. — Теперь-то вы у меня попляшете! Теперь я вам устрою райскую жизнь! Т-теперь я все могу!
— Безусловно, — кивнул Нейл. — Если не брать во внимание, что у тебя появились кое-какие обязанности, — и, указав на бутылку, добавил:- Полезай.
— Эй! — воскликнул мгновенно протрезвевший Хью, втягиваясь в бутылку. — Мы так не договарива…
Вслед за ним внутрь потянулись ковры, порхая, как огромные мотыльки, крикливые павлины и танцовщицы.
— Не думаю, что ты там засидишься, — крикнул экс-джинн в бутылку напоследок, затыкая пробку вслед за втянувшимся туда дворцом.
Нейл пожелал доброй ночи ошарашенным полисменам во главе с констеблем О'Райли, сгрудившимся у исчезнувшего парадного, и торопливо зашагал к реке.
Мистер Эб, прогуливающийся вдоль Вестминстерского моста в эту промозглую погоду, был весьма не прочь подогреться чем-нибудь покрепче чая. Но карманы его были пусты, как Земля до начала времен, и посему перспективы на удачное завершение вечера были так же беспросветны, как Лондонский туман. Но ровно в девять двадцать пять туман внезапно рассеялся. На мосту показался человек в помятом клетчатом макинтоше. Дойдя до середины моста, человек остановился и вынул из кармана зеленую бутылку. Потуже заткнув пробку, он взмахнул рукой, и его ноша, блеснув изумрудным боком в свете газовых фонарей, кувыркаясь, перелетела через перила моста. Мистер Эб проводил ее заинтересованным взглядом…
