Я сдалась и молча кивнула. Сил сопротивляться уже не было.
***
Облачная башня встретила меня грозой. Мрачная женщина по имени Эдилтруд выхватила письмо Фарагонды из моих рук и наскоро разорвала конверт. Пока ее белесые глаза с ярко-красными капиллярами бегали по тексту, я разглядывала башню.
Она тянулась к грозовым облакам, и ее верхушка терялась в мрачном пухе туч. Извилистые башни-отростки танцевали с молниями, а в кривых окнах расплывался неровный свет.
— Что ж, — прошипела Эдилтруд. — Желаю тебе несчастий и бед, сестра.
Ведьмы странные. О них всегда говорили с презрением, поэтому я ни разу не думала о том, чтобы стать одной из них.
Я медленно поплелась по темным коридорам за преподавателем. Сумка с вещами тянула по каменной плитке — почему-то она стала еще тяжелее.
В кабинете директрисы Гриффин пахло чайной розой и гвоздикой. Аромат был тягучим, высохшим и уже с порога заставлял чувствовать безнадежность ситуации.
Гриффин была впечатляющей ведьмой, но ее биографией я никогда не интересовалась. Как и ее портретами. Поэтому когда я увидела перед собой бледную женщину в закрытом темно-фиолетовом платье, с кругами под черными глазами, я растерялась и пролепетала:
— Вы директриса Облачной башни?
Она молча кивнула. Подошла ко мне и, окинув презрительным взглядом, сжала губы. Ее холодные глаза пугали. Она сама пугала.
— Хм, вода… Ну что ж, Элиа, посмотрим, что из тебя можно слепить.
Она вернулась к столу, выдала мне бумагу и перо.
— Пиши заявление.
Я замерла. Хочу ли я этого?
— Мне долго тебя ждать?
— Я не знаю, что писать, профессор Гриффин.
— Директриса Гриффин. — Она устало вздохнула. — Я прошу зачислить меня на первый курс в Облачную башню. Внизу дата, подпись, инициалы, фамилия. Ничего сверхъестественного. Но я бы на твоем месте придумала бы себе другое имя уже сейчас. Так будет проще для нас обеих.
Меня зовут Элиа Тарха, и что-либо другое просто не приходит в голову.
— Подпиши и оставь прочерк вместо имени. Я дам тебе неделю на раздумья, не больше.
После я получила расписание и ключи от комнаты на втором этаже под номером Б-13. Несчастливое число, если подумать. Как и я сама.
«Хотя я ведь теперь ведьма, — грустно вздохнула я. — Для ведьмы самое-то».
Возле номера висела яркая красная табличка — Мариша. А стоило коснуться двери, как появилась вторая, насыщенно-синего цвета — Элиа.
Я зашла. Комната была небольшая, в удручающих тонах: у стен напротив друг друга стояло две кровати из черного дерева, а между ними один широкий стол. Ближе к двери — массивный шкаф, на дверцах которого висело зеркало, в нем отражались темные обои с белыми черепами. Справа лежала свежая постель, у ножек кровати валялись чьи-то носки, а стол моя нерадивая соседка уже успела завалить кучкой этикеток от батончиков, бумагой и… Пеплом. На второй кровати лежала груда женских вещей. Кажется, эта Мариша уже настроилась жить одна.
Я аккуратно собрала все ненужное с кровати и отнесла на половину соседки. Бросила сумку на подушку и улеглась прямо на нее. Матрас жесткий. Наверное, стоило разложить свои вещи и сходить за чистой постелью.
Но мне ничего не хотелось. Я свернулась комочком и тихо заплакала.
Глава вторая, в которой приходит осознание, что сопротивляться течению тяжелее, чем кажется
В танцевальном зале душно. В платье с тугим корсетом тесно, а строгая учительница танцев повторяет свой жутко скучный урок раз за разом.
Ногу отставить назад, корпус подать вперед и изящно прогнуть спину. Руки красиво изогнуть и раздвинуть в стороны, расслабив ладони, чтобы те красиво лежали пальцами вниз.
Я стараюсь. По виску тянутся капли пота, ноги дрожат, а пальцы сводит. Я чувствую неприятное покалывание — пятка стерта в кровь.
— Элиа, ты ужасно двигаешься! Никакой грации!
Я дергаюсь как от пощечины. У госпожи Пуатье неприятный резкий голос. С недавних пор я сравниваю его с куском стекла, которым проводят по доске.
Я опускаю взгляд. Что сказать? Я и так знаю, что нет и не было никогда.
Госпожа Пуатье хмурится. Она давно считает меня глупой девицей, и на самом деле ей все равно, но сегодня на занятие пришла маменька. И она недовольна.
— Сделай хотя вид, что стараешься, и убери недовольное выражение со своего лица, — голос матери ничуть не мягче.
Я оступаюсь и падаю на каменный пол.
— Танцы — не моё, матушка. Вы прекрасно это знаете.
Этот разговор повторяется раз за разом.
— Не вздумай. Слышать не хочу про фей. Это пустое занятие.
— Но принцесса Лейла…
— Принцесса Лейла фея Морфикса. Ты унаследовала этот редкий дар? Нет. Таких, как она один на сотни тысяч. А ты посредственность. Будь твоя магия хотя бы такой же силы как у Ситы, я бы позволила обучиться в Бете. А так это не имеет смысла.
Я едва слышно топаю. Слава Дракону платье достаточно длинное, и матушка не замечает — иначе бы последовало наказание.
Сита — моя старшая сестра. Она ровесница принцессы, и уже давно замужем. Пару недель назад у нее родился второй ребенок, и стоит ли говорить, что Бета — совсем не то, чего я хочу?
Но матушка в чем-то права. Я действительно слаба… Во всех смыслах.
— Орион скоро приедет. Ты должна быть безупречной, — продолжает матушка. — Поэтому начинай танец заново и…
Раздается чей-то крик, а тело обжигает.
Я подскочила с кровати. Спина болела, а поверх нее лежало чужое полотенце. Я заморгала и посмотрела по сторонам.
— Что ты тут забыла, а? Это моя комната! Я ни с кем жить не буду! Расселение давно закончилось, иди куда тебя определили.
Ведьма была необычайно высокой и худой. На бледной коже россыпью темнели коричневые родинки. Костлявые плечи прикрывали прямые пепельные волосы, а из-под косой челки выглядывали мелкие черные глаза.
— Меня заселили сюда.
— Быть не может! — она сложила руки на груди.
Я сморщилась. Опять все против меня.
— Вряд ли директриса Гриффин ошиблась. И зачислили меня сегодня.
Ведьма прищурила глаза и громко хмыкнула. Она прошептала неизвестное мне заклинание, и на стенах и на полу появилась светящаяся полоска, которая поделила нашу комнату пополам.
— Учти, если твой хлам попадет на мою половину, сожгу.
Соседка плюхнулась на кровать и достала из кармана короткой юбки потрепанный дешевый мобильник и проводные наушники. Она сморщилась и покрутила их в разъеме и, очевидно, найдя необходимое положение, закрыла глаза.
В звенящей тишине проскользнули отголоски тяжелой музыки.
Я потянулась к расписанию и тоскливо вздохнула. Учеба начиналась в шесть часов и шла до четырех ночи. Занятия длились по полтора часа. После первых двух шел перерыв в час на «обед». Потом еще две пары и еще один перерыв, а дальше два часа полетов в грозовом небе.
На бумажку капнула слеза. Я ее спешно стерла и почувствовала как по щеке потекла еще одна.
Дракон. Опять я плачу. Точно слабачка.
— Дам тебе два бесплатных совета, — проскрипела Мариша. — Будешь ныть — станешь местным козлом отпущения. И если не хочешь спать на жестком, вонючем матрасе, сходи к мадам Лихтеншраузен за постельным бельем и полотенцами. Ее комната на первом этаже.
Мадам Лихтеншраузен оказалась грузной бледной женщиной с суровым взглядом и синюшными мешками под глазами. Она выдала мне белье по первому обращению, и я сразу поняла — все грязное.
— Вы, наверное, ошиблись?
Она окинула меня мрачным взглядом и молча покачала головой из стороны в сторону.
Я приподняла простыню. Все верно: на посеревшей белой ткани виднелись полупрозрачные пятна. Пахло сыростью.
— Каждая студентка стирает белье сама.
— В таком случае выдайте, пожалуйста, еще один комплект.
— На одну студентку рассчитан один комплект.
