— Кто бы тебе такое позволил в стенах школы! — кое-как справившись со взбунтовавшимся организмом, заметила Мила.
— Главное — подача материала, — я хмыкнул, глядя на моих собеседников. О как! Даже парней пробрало. — Никому из кандидаток даже в голову не пришло, что подобные эксперименты не будут одобрены администрацией.
— А какое это имеет отношение к кулинарии? — вдруг спросил Винокуров, нервно облизав губы. — Я имею в виду яды.
— Самое прямое, — состроив серьезную физиономию, ответил я. — Учить готовить девушек, которых с малолетства наставляли в умении вести хозяйство, просто глупость. Зато разбираться в ядах, их применении, симптомах и эффектах, что в вашем высшем обществе совсем не лишнее, никто не учит. А ведь большинство ядовитых веществ проще всего подать цели именно в пище… И иногда достаточно просто знать, в какое блюдо какой «неучтенный ингредиент» можно подсунуть, чтобы «клиент» его не учуял, и принять соответствующие меры, чтобы не оказаться на том свете, например, от убойной дозы гликозида амигдалина в абрикосовых косточках.
— Но почему кулинарный? — поддержал арамиса Леонид и заработал сожалеющий взгляд от Вербицкой.
— Ну конечно, почему бы сразу не обозвать это сборище «сообществом последователей Борджиа» или «клубом почитателей синьоры Тофаны»? Или нет, лучше «Медичи и Руджиери», — язвительно заметила Мария и, повернувшись ко мне, мило так улыбнулась. — Кирилл, а можно я приду на следующую лекцию?
— Давай я лучше просто скину тебе нужные тексты, — вздохнул я. — Не зря же я их в паутинке искал…
Через полчаса, то есть одно чаепитие спустя, мы дружной толпой вывалились из кабинета и разошлись в разные стороны. Впрочем, с близняшками мы вскоре пересеклись у моего портного, куда они приехали посмотреть, как идет постройка костюма, а после отправились на очередную тренировку, где дела наконец стронулись с мертвой точки.
Сестры все-таки поняли, что манипуляции Эфиром — совсем не то же самое, что заученные стихийные техники, и здесь нет необходимости в формальном подходе и делении на те умения, что доступны старшему новику и совершенно недоступны младшему. Эфир куда более гибок. Да, купол тишины радиусом в десяток метров у начинающего эфирника, скорее всего, не получится, но два-три метра — почему бы и нет?
Надо было видеть удивление на их лицах, когда, следуя моим указаниям, Мила смогла поднять сестру в воздух, разместив под ней кинетический щит. Правда, сил на него у кузины ушло куда больше, чем даже если бы она развернула подряд пяток техник уровня воя. Концентрацию надо тренировать, концентрацию!
За то, что она уронила Лину с двухметровой высоты, я загнал Милу на медитацию и, всучив пару металлических шариков для последующей за нею отработки телекинеза, занялся шипящей от боли в отбитой попе близняшкой.
Как результат, по окончании занятия сестры на пару приводили в порядок нашу песочницу, используя для выравнивания покрытия все те же кинетические щиты. Благо той дури, что они могли вкачать в эти простые эфирные приемы, хватило бы, чтобы заменить ими двадцатипятитонный трамбующий механизм.
В общем, толк был, и это не могло не радовать. Так что засыпал я с улыбкой на губах. Волнение от грядущего визита громовских инспекторов, с каждым проходящим днем подкрадывавшееся все ближе, отступило, недовольно ворча, и я уже было совсем уснул… но тут до моего слуха донесся прямо-таки истошный вопль автомобильного клаксона, моментально сорвавший дремоту, словно теплое одеяло с плеч. Наученный горьким опытом, я скатился на пол, успев выдернуть из-под подушки один из рюгеров, и, скрывшись за отводом глаз, принялся сканировать окружающее пространство. Вездеход на улице. Один. Людей — двое. Знакомые. Теперь понятно, почему сигнализация не подняла тревогу. Гости из допущенных и наверняка дали нужный код.
Тьфу ты. Выбравшись из-под стола, я надел штаны и, так и не выпустив из руки ствола, отправился встречать гостей.
— Добрый вечер, Кирилл.
— Два вопроса. Ты на часы смотрела? И как, половина второго ночи — это, по-твоему, «доброе» время? — вздохнул я и повернулся к сопровождавшему мою нежданную гостью мужчине. — Здравствуйте, Аристарх Макарович…
Глава 2
Карты, Ольга, два ствола
Хромов кивнул и, бросив красноречивый взгляд на пистолет в моей руке, тоже прогудел что-то приветственное. Посторонившись, я пропустил гостей в дом и, закрыв за ними двери, потопал ставить самовар. Чую, это не просто поздний визит в гости… ну да, в середине ночи, куда уж позже-то… дальше только «раньше» получится. А раз так, значит, предстоит нам долгий разговор. Ну а какая беседа без чая?
С любопытством посматривая, как я вожусь с пузатым самоваром и прилаживаю к нему выведенную в форточку трубу, Хромов ходил вдоль немногочисленных пока полок с книгами, не зная, чем себя занять. Ну да, Ольга, на правах «знакомой с домом», умчалась в кухонный закуток в поисках заедок к чаю, я самоваром занимаюсь… молча. Вот и бродит по комнате ярый гвардеец, словно неприкаянный. Тоже мне призрак отца Гамлета.
Но вот на столе появились теплые ватрушки, медовики и пирожные, и самовар, отшумев, ворчливо забурлил, словно подавая сигнал к началу чаепития.
— Я вас слушаю… внимательно, — проговорил я, когда были сделаны первые глотки обжигающе горячего крепкого чая. М-да, сюда бы еще лесных травок… или хотя бы мяты. Цены бы такому чаю не было.
Ольга переглянулась со своим телохранителем и, вздохнув, призналась:
— Я из дома сбежала.
— Ну и дура, — хмыкнул я и, получив в ответ два изумленных взгляда, пожал плечами. — Что? Если уж бежишь из дома, то с собой надо прихватывать что-нибудь компактное и легко конвертируемое в «кров и стол», а шкафы таскать — последнее дело. Даже хуже, чем чемодан без ручки. Его тащить неудобно, а бросить жалко. А шкаф еще и тяжело.
— Какие шка… — Ольга перевела взгляд на Хромова и захихикала. А вот самому гвардейцу сравнение явно не понравилось.
— Издеваешься, Кирилл Николаевич? — хмуро поинтересовался он.
— Я? Да ни в жисть, — округлив для пущей достоверности глаза, замотал я головой. Но тут же посерьезнел. — Это вы надо мной издеваетесь. Или скажете, что тоже в бега подались, Аристарх Макарович? А вам-то чем боярин Бестужев насолил? Ну ладно Ольга. У нее, понимаете ли, уважительная причина, любит она меня больше жизни, а грозный папенька, что называется, не велит… А вам он чего запретил?
— Когда это я такое говорила?! — возмутилась заалевшая Ольга.
— А что, нет? — «удивился» я. — Тогда тем более не понимаю, зачем вам было сбегать из дома, если только…
