Также это означало, что выйдет журнал, в котором будут имена моих родителей, как и в других журналах, которые я столько раз видела у нас дома. Такое не подделаешь.
Фолли ошиблась.
«Вот так тебе», — пробормотала я со злобной ухмылкой и проверила время на телефоне. До конца истории Европы оставалось пять минут. Не думаю, что Петерса так уж волнует, приду ли я на последние пять минут занятия, поэтому я прошла мимо учебного корпуса в помещение со шкафчиками, чтобы поменять учебники.
В дверь шкафчика был воткнут аккуратно сложенный квадратный лист бумаги. Положив книги на пол, я вытащила и развернула записку. Там было написано вычурным почерком.
«Я видела тебя и Скаут, и не только я. Будь внимательнее».
Ком страха подступил к горлу, я прислонилась спиной к шкафчику, пытаясь унять сердцебиение. Кто-то видел меня и Скаут, возможно, кто-то последовал за нами от библиотеки через главный корпус к двери, за которой дремлют монстры.
Прозвенел звонок, сообщая об окончании урока.
Я смяла записку в руках.
Одно потрясение за другим!
У нас было свободное время перед ужином, и я ждала, когда после занятий вернется Скаут, чтобы рассказать ей о записке.
Мы отправились в мою комнату, чтобы не сталкиваться со звездной компашкой, которая уже расположилась в общей гостиной. Тот факт, что они решили зависнуть в нашем номере, озадачил меня, учитывая их враждебность по отношению к Скаут. Но, как она и говорила, они склонны к драмам. Полагаю, они просто искали повод.
Когда дверь моей комнаты закрылась, я достала из кармана толстовки записку и передала ее Скаут. Она побледнела.
«Откуда это у тебя?»
«Она была в моём шкафчике. Я нашла ее, когда пришла из кабинета Фолли. Это, кстати, отдельная история».
Скаут, опустившись на пол, легла на живот, скрестив ноги в воздухе. А я уселась по-турецки на кровать и рассказала ей о том, что было в кабинете Фолли, а также о том, что Фолли сказала о моих родителях. Даже учитывая упоминание о генетике, Скаут была удивлена, что Фолли вообще мною заинтересовалась. Всем известно, что ее не интересуют студенты, ее больше волнует успеваемость, например, рейтинг в Лиге Плюща или баллы на вступительных экзаменах в университет. Отдельные студенты для Фолли существуют лишь как часть чего-то большего, и намного более важного, а именно как составляющие статистики.
«Может, ей жаль меня?» — предположила я, — «Мои родители оставили меня ради поездки в Европу».
Признаю, прозвучало это довольно жалко, но Скаут этим не проймешь.
«Не вариант», — сказала она, — «Это же школа-пансион. Здесь все вдали от семьи. Итак, что же она сказала? Что твои родители ведут исследования по генетике?»
Я кивнула.
«Да, именно так она и сказала. Но мои родители изучают философию. Точнее они ведут исследования. Они пишут статьи, поэтому и путешествуют. Но это не генетика, и даже не биология. Их стихия — Хайдеггер[13], экзистенциализм[14] и прочее».
«Мм…», — нахмурившись, Скаут подперла рукой щеку, — «Действительно странно. А ты в их кабинете была, видела их материалы? Может они немного упростили свою работу, чтобы тебе было легче понять».
Я покачала головой.
«Я была там, и я видела их дипломы. Видела их книги. Я смотрела их сертификаты». Скаут поджала губы и свела брови, выглядя сосредоточенной.
«Это и в правду очень странно. Хотя, с другой стороны Фолли могла и обознаться. Не трудно представить, что она перепутала родителей одной студентки с родителями другой».
«Я так сначала и подумала», — сказала я, — «но она казалась такой уверенной».
«Хм…», — Скаут перевернулась на спину, закинув руки за голову, — «Вместо размышлений над тайными занятиями твоих родителей, может, лучше решим, что мы будем делать с запиской?»
«Что ты имеешь в виду под словом «мы»? Записка это твое дело, а не мое. Должно быть, кто-то видел тебя».
«Но она же была в твоём шкафчике, Паркер. Возможно, они, видели, как ты за мной следила. Наверное, слышали, как ты топаешь, как слон в своих тапках».
«Во-первых, я сняла тапки, чтобы не шуметь. А во-вторых, я не топаю!» — я кинула в нее подушкой для большей убедительности, — «Я стройная и грациозная, как эльф».
«Но это не значит, что ты не можешь топать».
«Не в моих правилах бить девочек, но…»
Скаут загнулась от смеха: «Хотелось бы на это посмотреть. Давай рискни».
Сердито посмотрев на меня, она указала на колечко в носу.
«Ты хоть представляешь, как больно было сделать эту штуку? Сколько мне пришлось вытерпеть, чтобы достичь этого образа?»
«И это «образ»?»
«Я — воплощение высокой моды!»
«Ага, журнал Vogue завтра назовет тебя трендом осени».
Скаут покатывалась со смеху.
«О чем кто-то мне только что говорил? Девочек не бьешь? Что ж, я тоже».
«Как знаешь», — ответила я, — «Вернемся к записке».
«Правильно, записка», — сказала Скаут, задумчиво покачивая ногой, — «Хорошо, топаешь ты или нет, но нас видели. Это могла быть одна из наших милейших соседок, а может кто-то еще из Св. Софии. Путь к подвалу не такой уж незаметный. Необходимо пройти через Большой Зал, чтобы попасть в главный корпус. Но в этом нет ничего необычного — в том, чтобы ходить в главный корпус, я имею в виду. Девочки иногда учатся в капелле, а по средам там идет богослужение», — приподнявшись, она посмотрела на меня, — «А ты не заметила чтобы, кого-нибудь обратил на нас внимание?»
Я покачала головой. «Я думала, что попалась, когда ты остановилась в Большом Зале. Я на секунду присела за стол, но сразу после тебя ушла оттуда».
«Хм… Ты уверена, что больше никому не говорила?» — спросила Скаут.
«Не говорила ли я, что шляюсь среди ночи по св. Софии и шпионю за своей соседкой, чтобы выяснить, куда она убегает тайком? Нет, я никому не говорила, такое я бы запомнила».
Скаут усмехнулась.
«Только представь, что может случиться, если нас обнаружил кто-нибудь из…», — она мотнула головой в сторону двери, — «… из сама-знаешь-какой шайки. Они тогда точно свихнутся».
«По-моему, я уже свихнулась».
«Конечно, кому еще придет в голову обороняться тапками?»
«Хочешь повстречаться в темной аллее со мной и моими тапками?»
«Зависит от того, как долго ты не спала. Под утро ты становишься троллем».
Мы со Скаут залились смехом, который прервал неожиданный стук в дверь. Мы переглянулись. Поднявшись, я подошла к двери, и, щелкнув замком, открыла.
На пороге стояла Лесли, на этот раз она была в форме — в клетчатой юбке, хлопчатобумажной рубашке и в галстуке. Взгляд ее больших голубых глаз скользнул по мне.
