- Вперед! - еще более слаженно откликнулась толпа и двинулась в глубину серебряного леса, ведомая старейшиной. Саженец мягко покачивался на их вытянутых вверх руках, как музыкант, прыгнувший в объятия разгоряченных фанатов посреди концерта. Про «курьеров» все как будто забыли, и опустевшая двуколка осталась одиноко стоять подле стены молоденьких серебристых дубов.
С одного из них сорвался плод, больно щелкнул нерасторопного фельдъегеря по плечу и отлетел прямо в руки Игорю. Тот мельком оглядел находку, действительно чем-то напоминающую желудь, хмыкнул и сунул ее в карман джинсов. Проследив взглядом за этим неблаговидным поступком, девушка вдруг спохватилась, что и сама все сделала не по правилам:
- Эй, а в ведомости расписаться? – завопила она вслед шумному кортежу, хватаясь за сумку с бланками и суетливо пытаясь выковырять из нее хотя бы один.
- Забей, - уже нормальным, нагловато-подростковым тоном сказал Игорь и вальяжно привалился к экипажу. – Регистрационный бланк ты все равно тоже не заполнила.
- Точно, - расстроилась было девушка, но тут же взяла себя в руки: действительно, а кто, в конце концов, узнает? Электронный талон у нее никто не брал, платежный документ не оформлял. Можно просто сделать вид, что этой доставки не было. Даже Андросий Кузьмич не узнает. Если только ему какой-нибудь добрый «человек» не расскажет. В конце концов, посылка с дубом официально прибыла еще до ее вступления в должность.
- Домой? – спросил Микола, забираясь на козлы и вопросительно глядя на хозяйку.
- А может, по лесу погуляем? – тут же предложил Игорь. – Вдвоем. Между прочим, уши я тебе уже показал, так что с тебя свидание.
Он тряхнул лохматой головой и широко улыбнулся. Но ни первое, ни второе предложение осуществить не удалось, так как стоило старейшине скрыться из виду, как курьерскую службу тут же окружили «аборигены»:
- Барышня, посылочку внуку в Косяковку отвезите, будьте так добры, - заискивающе попросил беззубый дед.
- Девушка, тут письма. Куда положить? – поинтересовался мужик со стопкой перевязанных бечевой конвертов.
- Агнесса Марьямовна, душенька, будьте так добры отвезти председателю совхоза записку: он мне телегу прошлогоднего навоза обещал, - сместил обоих в сторону крепкий мужик, телосложением вполне сравнимый с Миколой.
- А мне бы заказ почтовый: на Володимира оформлен был, - поджала губы женщина в чепце. - Он его получил уже, да забыл о прошлом разе подвезти. Не видали там у себя?
- А через вас тоже заказывать можно, да? Как через Володимира? – поинтересовался из-за их спин молодой на вид парень. - У вас ведь паспорт есть? А карточка ента… как ее… из банки?
В процессе общения с этой пестрой загорелой толпой, попахивающей гусиным жиром и дымом, Аня пришла к выводу, что мотаться в лес, похоже, придется регулярно: по крайней мере, раз в неделю. Жители лесной резервации наотрез отказывались от ее предложения согласиться на российское гражданство, прийти в паспортный стол за собственным удостоверением личности и в дальнейшем самостоятельно обращаться на почту. Вместо этого они усиленно втюхивали ей разнообразные товары, которые нужно было обменять у «председателя колхоза» (местного фермера – хозяина молочного производства) на деньги. Потом на эти деньги нужно было на свое имя сделать заказ по каталогу садоводческой фирмы, которая единственная как-то прознала про существование резерваций и повадилась подбрасывать свои красочные рекламки даже в такую глушь. А затем нужно было еще и получить заказ, проверить и доставить опять-таки в лес.
Смысла в этом не было никакого, и спустя пятнадцать минут у Ани голова начала пухнуть от зашкаливающей бредовости происходящего. В экипаж грузили шкурки, костную муку, сушеные грибы, ягоды и прочие лесные богатства. Пару плошек вручили даже ей лично: просто так, потому что понравилась. Еще спустя десять минут стало ясно, что из лесу они будут возвращаться пешком, так как места в двуколке не осталось, и последние посылки пришлось крепить веревками. Но добрые люди нежно подхватили нового фельдъегеря под попу и закинули поверх барахла вместе с ворохом кое-как оформленных бланков, которые отказывались втискиваться в сумку с документами. Игорь запрыгнул сам, обнял за талию офигевшую от наплыва информации девушку и свистнул Миколе, чтобы трогал. Экипаж жалобно скрипнул и двинулся в обратный путь. Гора барахла шевельнулась и поехала куда-то, заставив Аню испуганно вскрикнуть, но, к счастью, разнообразные узелки всего лишь более надежно распределились по экипажу и даже немного осели.
- Возвращайтесь скорее, Агнесса Марьямовна! – закричали ей вслед. – Мы будем ждать!
Смущенная, Аня повернулась и помахала им вслед, чувствуя себя монаршей персоной, открывающей парад в машине без верха. Лесные жители радостно замахали ей в ответ. И отчего-то от вида этой немытой толпы у девушки защемило в груди.
- Так, я ничего не поняла, - сказала она полчаса спустя, наконец, решившись поделиться своими сомнениями. – В чем суть моей работы? Я должна осуществлять регулярные бесплатные перевозки между деревнями, просто работая дальнобойщиком? Или я передвижной пункт почты с функцией представителя, на имя которого можно оформлять заказы? Или что вообще?
- Да мы и сами не знаем, - добродушно ответил ей Игорь, разлегшийся на мягких беличьих шкурках. – Сначала, в царские времена, за нас целая дума отвечала и сотня воинов. Потом, когда царям надоело нас бояться, оставили только приказчика с целовальником: он тут был как барин со всеми вытекающими. В советские времена приказчика переименовали в председателя, а целовальника – в фельдъегеря. Один руководил, другой мотался туда-сюда с приказами и товарами. И так все наладилось, что председатель только зря зарплату получал. Советское руководство подумало-подумало, да и упразднило его окончательно. А фельдъегеря прикрепили к местной почте.
- Но ведь почта – это не государственный институт, а акционерное общество с собственником в виде государства! – выпучила глаза Аня. – Как чиновничья должность могла сохраниться в акционерном обществе?
- В корень зришь! – весело сказал Игорь. – Вот такая забавная бюрократическая заковыка получилась: государственный работник в не совсем государственном учреждении. Видишь ли, закрыть глаза на эту глупость оказалось легче, чем менять существующий устой ради одного человека. А чему ты удивляешься? Мы в России живем.
- Но все-таки, кто же тогда теперь руководит резервациями? Президент? Губернатор Свердловской области? – не поняла девушка.
- А никто, - беспечно развел руками парень. – Чего нами руководить? Сама видела, эльфов в резервациях осталось – кот наплакал. Вся молодежь потихоньку получает паспорта и гражданство, обрезает уши и живет себе, как обычные россияне. Ученые, поняв, что бессмертия или великих открытий с нас не добиться, давно уже забили на эту идею. Так что ты тут – хозяйка-барыня, единственная и неповторимая фельдъегерь трех эльфийских резерваций.
- Но я не понимаю, в чем суть моей работы! – возмутилась девушка.
- Главное, что зарплату тебе платят, - пожал плечами Игорь. - А за что – сама решай. Впрочем, если вдруг какая беда приключится, спросят тоже с тебя.
Обратный путь занял куда больше времени. Заваленная барахлом двуколка не желала катиться тем же маршрутом, временами увязая в болотистых низинках и норовя опрокинуться на слишком крутых склонах и рассыпать свое содержимое. К тому же, у Игоря больше не чесался язык на поболтать ни о чем, а у Ани закончились вопросы. Точнее, вопросов было выше крыши, но задавать их малолетнему эльфенку (хоть и с паспортом) было бесполезно, так что никто не коротал время за дорожными разговорами. Солнце давно уже не пробивалось сквозь стволы деревьев, да и небо постепенно темнело. Отовсюду, будто повинуясь страшному лесному проклятью, зудящим туманом вздымались стаи комаров. Они жадно попискивали, проносясь над сочными телами троицы косяковцев, примеривались, но не кусали, потому что Аня то и дело опрыскивала всех из баллончика. Но уж лучше бы кусали: их навязчивый писк и щекочущие лапки раздражали куда больше, чем теоретические укусы.
