— Конечно! Ты — как книга, читай не хочу!
Она уколола, целясь в глаза. Руп пригнулся — удар тут же перешёл в рубящий сверху вниз. Свивер выставил меч над собой под углом, клинок Мари соскользнул. Руперт атаковал, целясь в живот, но Бардо оказалась быстрее. Она одёрнула свой меч и, держа его остриём вниз, схватилась за деревянный кончик левой рукой. Приняв удар в центр клинка, она отступила.
— Ты говорила не блокировать, а парировать, — усмехнулся Руп.
— Ситуация была безвыходной, но с Филиппом так не делай, ты потеряешь равновесие от его удара, а он просто развернёт свой меч, обойдёт блок и проткнёт тебя.
Мари уколола, но тут же отскочила. Руп отвлёкся на ложный выпад и не заметил, как Бардо оказалась на камнях. Она рубанула коротким взмахом и вновь отступила, Свивер погнался за ней. Она скакнула на следующий камень и играючи отклонила удар Рупа. Он тяжело дышал, шагнул вперёд… Оступился. Его предплечье пронзила боль, Свивер поднял глаза и увидел ухмыляющуюся Мари. Её меч касался его руки.
— Смотришь под ноги — открываешься; не смотришь — спотыкаешься, — качнула головой Бардо. — Ты настолько привык пялиться на свои картины, что совсем не развивал периферическое зрение. Один ложный выпад, и Филипп отрубит тебе ногу. Или две.
Она спрыгнула с камня и направилась к машине. Запыхавшийся Руп последовал за ней, потирая свежий синяк.
Когда они достали остатки купленных в дороге пирогов, Мари устроилась полулёжа между запасным колесом и передним крылом.
— Я тут вспомнил, что видел в твоём футляре оселок, — Руперт встал рядом с ней. — Как вернёмся, одолжи мне его, я наточу свой меч поострее.
— Не нужно.
— Почему это?
— Мечу не нужна бритвенная острота. Так ты быстрее испортишь лезвие, и только. Сама кромка получится слишком тонкой и помнётся, когда Филипп парирует твой удар. Лучше оставь как есть, Райан о своём мече заботился.
Бардо доела свой обед и решила продолжить поиски. Руперт задержался, чтобы закурить, хоть одышка и намекала на глупость этой идеи.
«Ну всё, это последняя».
Вновь поднявшийся ветер потушил спичку. Свивер зажёг новую и поднёс к папиросе, прикрывая огонь руками. Чудом уцелевшее пламя коснулось бумаги, Руп пару раз затянулся, и табак наконец начал тлеть. Унесённая ветром, струйка дыма тут же исчезла.
Руп услышал скрип. Он удивился, ведь точно помнил, как глушил машину. Подойдя к пассажирской двери, он бросил взгляд на замок зажигания, но ключа в нём не оказалось. Руперт ощупал карман и понял, что ключ у него. Скрип послышался вновь. Свивер заметил движение в зеркале заднего вида. Он обернулся и увидел направленную точно вверх торчащую среди скал тонкую ржавую трубку. На её верхушке со скрипом крутился столь же ржавый флюгер в форме оскалившейся драконьей головы. Конструкция возвышалась над камнями всего на полметра, да и выделялась лишь под определённым углом.
Рупу понадобилось несколько минут, чтобы обойти отвесный уступ и подняться к тому месту, куда крепился флюгер. В скалах виднелась узкая расщелина чуть шире Рупертова портфеля, из её темноты и торчала ржавая трубка. Свивер достал из кармана егерский фонарик и, раскручивая ротор, направил внутрь. Под каменным сводом явно скрывалось пустое пространство, там даже поблёскивало что-то цветное.
Руперт снял пальто, присел на край и по очереди сунул обе ноги в темноту. Он тут же коснулся дна, пригнулся и, чуть не ударившись лбом о свод, полностью скрылся в каменном пузыре. Сидя на корточках, он глянул вверх, на покачивающийся флюгер. Основание мачты удерживалось на месте при помощи узких пластинок, которые крепились прямо к породе старинными ржавыми гвоздями с широкой прямоугольной шляпкой и сплюснутой ножкой.
Свивер вновь раскрутил ротор фонаря и осветил тёмное помещение. Внутри было сыро, под потолком вниз головой висели несколько пауков, серый камень пестрил белыми жилами. Вдоль стен и потолка тянулись засечки и одинаковые углубления, явно оставленные каким-то инструментом.
Руп повернулся ещё немного и замер. На выточенной плоскости сияла мозаика, цветные кусочки камня складывались в узор, обрамлявший изображение, а в центре… широко расставив ноги, стоял человек в доспехах, его шлем окаймляло сияние, а занесённый для удара меч объяли языки пламени. Над героем широко раскрыв серые крылья завис человек с двумя кинжалами в руках и с клювоподобной маской на лице. Сверху изображение украшали крошечные звёзды, но среди них были и крупные, которые соединялись пунктиром из синих осколков камня. Созвездие тянулось к краю мозаики и, не закончившись, исчезало в каменной стене вместе с узорчатой рамкой, словно резчик не успел выбить большее пространство для художника.
Руперт отступил немного и, высунувшись из расщелины в камне, позвал Мари.
— Здесь есть флюгер? — удивилась Бардо. — Никогда его раньше не замечала.
— Это не просто флюгер! — крикнул сверху Руп. — О нём и говорил Райан, это подсказка!
Когда Мари поднялась наверх, они вместе скрылись в каменном проходе. Сидя на корточках, Руперт осветил мозаику и услышал удивлённый вздох.
— Это Роланд! — эхо её голоса несколько раз отскочило от стен. — Наверняка у него в руках Мерантиретит, но с кем он дерётся, я не знаю.
— А разве это не то самое потустороннее существо?
— Его точного описания я нигде не встречала, но, думаю, имей он крылья, они упоминались бы часто. Меня больше смущает этот нимб вокруг головы Роланда, — нахмурилась Бардо. — Это место явно создали члены Ордена, зачем им использовать церковный символ?
Нимб редко изображался на иконах и церковных фресках, обычно его носили святые, что ожидали полной реинкарнации в Божественных садах. Согласно учению Пятерых, эти люди вели настолько праведную жизнь в глазах Богов, что те разрешали им переродиться в человеческом обличье, сохранив воспоминания о предыдущей жизни. В Священном Писании упоминалось совсем немного таких счастливчиков. Редкие праведники вообще перерождались людьми, большинству доставались тела зверей или птиц. Люди, не совершившие ни зла, ни добра по отношению к другим, рождались в форме какого-нибудь растения. Все остальные попадали в копилку душ.
— Может, члены Ордена просто хотели подчеркнуть его значимость каким-то понятным образом?
— Это место уже его подчёркивает. — Мари задумалась. — Созвездие здесь явно не просто так. Может, это карта?
— Если ты собралась получить из этого координаты, то без меня, я ничего не понимаю в астрономии.
— По-моему, это Полярная звезда… — протянула руку Мари. — Это, кажется… не знаю. Нужно показать это Герде Валентайн.
— Думаешь, она осилит подъём по таким скалам?
— Нет, конечно, — повернулась Мари. — Ты нам для чего? Ты ж художник: возьми да срисуй.
В машине нашёлся карандаш, а дневник Райана Руп достал из своего пальто. Он открыл книжку с конца и под весёлое жужжание егерских фонарей принялся копировать изображение. Сперва он сделал привычный для себя набросок, уточнил детали и принялся выделять каждый камень в мозаике. Если это действительно была карта, то качество копии влияло на многое.
Глава 11. Вылазка
Окраины Альгрида. Полдень.
Поместье Валентайнов было огромным: участок размером с четыре стадиона, свой небольшой лес, пруд, роскошные сады с фонтанами и статуями, ну и, конечно же, особняком, раз в шесть больше дома Руперта.
Свивер проехал вдоль центральной аллеи из сирени и остановил машину на круговой дорожке, окольцовывавшей самый большой фонтан в саду. Когда они вышли из автомобиля, к ним уже спешил прислуга. Юноша галантно поприветствовал гостей и повёл в особняк.
Внутреннее убранство ничем не уступало внешнему. Всё вокруг сияло чистотой, гладкий лакированный пол блестел, словно стекло, кованые перила изгибались, устремляясь вверх вместе с лестницами, мебель была исключительно из ценных пород дерева, резная, расписная и украшенная позолотой. Стены увешивали многочисленные трофеи — головы орикса, львов, медведей и тигров, рога баранов, оленей и лосей. Руперт сразу вспомнил, что и его отец временами ездил на охоту с почившим мужем Герды Валентайн.
