Я тогда возьми да и скажи одному из членов Совета, что Наказание очень жестокое. Но это еще ничего. Наказанию полагается быть таким, и если бы я на этом успокоилась, ничего не было бы. Но я не успокоилась. Мысль о нем грызла меня. Я не спала ночами. Я всегда знала, что Наказания существуют, но никогда раньше не задумывалась о том, сколько боли в них заключено. Ведьму пытают месяц и только потом дают умереть. Я пришла работать в Совет, потому что считала Белых Ведьм добрыми, возвышенными существами, и вдруг выяснилось, что они ничем не лучше Черных, не лучше людей, что они такие же, как все.
В камере как раз сидел один Черный Колдун, и я знала, что они с ним делают.
Глупо было даже пытаться ему помочь. Он все равно не смог бы никуда убежать. Но меня переполнял праведный гнев, и я решила: сделаю, что смогу.
Я притворилась, будто ненавижу этого колдуна до смерти. Это было нетрудно: ведь он вырезал семью одного из членов Совета, хотя, по правде говоря, при жизни они были заносчивые снобы и обращались со мной так, словно я грязь у них под ногами.
Она отхлебнула еще чаю.
— Под каким-то предлогом я зашла в тюрьму. Никакого плана у меня не было, да и оружия, по правде говоря, тоже, но у двери стоял стол с ножами и… другими инструментами. Орудия пыток — так их, кажется, называют. Я схватила какой-то нож, завопила и сделала вид, будто сейчас наброшусь с ним на пленника. Бестолковая затея, разумеется. Никакой возможности убить его у меня все равно не было. В меня тут же вцепился охранник, и, отбиваясь от него, я сделала так, что нож упал рядом с тем местом, где заключенный сидел на цепи. Тот схватил его и тут же ударил им себя в сердце.
Мэри поставила на землю чашку.
— Я прикинулась сумасшедшей. И меня отпустили. Но сомнения остались. Многие считали, что я все это нарочно устроила. Так что с тех пор я… как это говорится? Стараюсь не высовываться.
— Ничего себе.
— Да, я и сама часто удивляюсь, неужели я это сделала? Но ни о чем не жалею. Я спасла того человека от многонедельной пытки.
— А кто это был?
— Ну, наконец-то хороший вопрос.
Ее ладонь мягко опускается на мою руку.
— Его звали Массимо. Он был дедом твоего отца.
Позже в то же утро Мэри затвердила со мной инструкции моего возвращения домой. Они сильно походили на те, что привели меня к ней.
— Это что, заклинание, сбивающее со следа?
— Да, я в них специалист и, хотя нехорошо хвастаться, скажу, что не многие так могут. Большинству просто не хватает терпения. Прежде чем сделать новый шаг, приходится подождать. Зато, если вытерпишь, даже Охотники тебя не найдут.
— Они, наверное, пошли бы сюда за мной.
— Охотники ходят за тобой везде, Натан, всю твою жизнь. Только сюда они за тобой и не пришли. И на обратном пути тоже не выследят, если ты все сделаешь, как я говорю.
— Почему они ходят за мной всю жизнь?
— На то они и Охотники, Натан. Работа у них такая. И они хорошо ее делают.
Я киваю.
— Да, знаю.
— Ничего ты еще не знаешь. Врага нельзя недооценивать, Натан. Запомни. Охотники ходят за тобой по пятам всюду и уже давно убили бы тебя. Им так этого хочется. Но они работают на Совет, а Совету пока удается держать их в узде, с трудом.
— Мне что, благодарить их за это?
Мэри качает головой.
— Совет еще опаснее Охотников, не забывай. Охотники у них на службе. Им служат все.
Что значит «все»? Я говорю:
— Бабушка рассказывала мне, что у них есть шпионы.
— Да, шпионить — это они любят. Никому не доверяйся, Натан. Ни друзьям, ни родственникам. Если они Белые, значит, Совет обязательно попытается использовать их. И обычно им это удается.
Совет и Охотники связаны общей целью: они хотят убить Маркуса. И истребить всю его родню.
— Вчера вы говорили, что Совет никогда не хотел моей смерти.
— Да, до тех пор, пока они считают, что ты полезнее им живой.
— Значит, они хотят использовать меня как приманку для Маркуса?
— Такая идея наверняка приходила им в голову, быть может, они даже пытались ее осуществить. Но это не самое главное. Не ходи больше ни на какие Освидетельствования. Найди Меркури. До твоего Дарения она спрячет тебя у себя. Уходи как можно скорее.
Я снова киваю, но вижу, что она хочет сказать мне еще что-то. Однако она умолкает.
Тогда я говорю:
— Я вспомнил еще кое-что о Маркусе. Несколько лет назад убили семью Белых Ведьм по фамилии Грей. Это сделал Маркус. Мне кажется, он хотел забрать у них вещь под названием Фэйрборн. Вы знаете, что это такое?
— Да, знаю. Это нож.
— Зачем он Маркусу?
— Это непростой нож. Он с характером. Фэйрборн — фамилия человека, который сделал этот нож лет сто тому назад, как я помню. Свое имя он написал на клинке. Я многое узнала об этом ноже, пока шло следствие по делу о моем нападении в подвале: именно его я швырнула в камеру к Массимо. Это был его нож.
— Теперь я понимаю, почему Маркус хотел заполучить его обратно.
— Нет, Натан. Ты не понимаешь.
Тыльной стороной ладони Мэри трет себе лоб и вздыхает.
— Маркус был у меня несколько недель назад. Просил об одолжении. Он видит фрагменты будущего… возможного будущего. По-моему, это скорее наказание, чем Дар. Одно из своих видений он мне пересказал: оно впервые явилось ему много лет назад и продолжает являться до сих пор. Он хотел, чтобы я рассказала о нем тебе. Думал, ты лучше поймешь его, если узнаешь.
— Он что-то просил мне передать! И вы говорите мне об этом только сейчас, когда я ухожу?
— Будь моя воля, я бы вообще молчала. Ты должен понять, Натан, что это всего лишь видение. Один из возможных вариантов будущего. Не больше. Но чем серьезнее люди относятся к видениям, тем больше у тех шансов сбыться.
— Да вы представляете, как я жду от него хотя бы слова? — Я вскакиваю, дохожу до края лужайки, возвращаюсь, склоняюсь над ней и говорю: — Рассказывайте.
— Натан, многие Белые Ведьмы тоже видят будущее. Если Маркусу было видение, то, будь спокоен, в Совете уже знают о нем. Маркус хочет, чтобы ты понял его, а заодно и их.
— Так вы расскажете или нет?
— Существуют два орудия, которые, только слившись воедино, убьют твоего отца. Совет охраняет их оба до тех пор, когда ими можно будет воспользоваться.
— Что это такое?
— Первое орудие — Фэйрборн.
— А второе?
— Второе орудие…
И тут мне неожиданно расхотелось слушать… Я понял, какое следующее слово она произнесет, и сразу же в голове загрохотал гром и завыли волки. Пусть они воют все громче и громче! Главное — не слышать ее голоса, которым она произнесет сейчас совсем не то, чего я так ждал услышать все эти годы. Это же неправда! Губы Мэри продолжают шевелиться, но в моей голове стоит такой шум, что я, наверное, неправильно расслышал. А если шум не прекратится, то мне не надо будет…
