— Хрен тебе! — проворчал Швед. — Подождем Сайринка.
— А временно?
— А временно лучше пусть Витя.
— Я ж в транспортном? — удивился Витя.
— Транспорт мы, если что, отыщем, — пояснил мысль Швед. — А вот людей с опытом у нас, кроме тебя, пока и нету. Так что совмещай.
— Яволь, — пожал плечами Витя; по его виду нельзя было сказать, что он сколько-нибудь расстроился. — Надо — исполню. Только потом я опять в транспортный, ладно? Когда наладится. Привык я баранку крутить.
— Обсудим, — пообещал Швед. — Заставлять не стану, ребята, кто меня знает, подтвердят.
— Подтвердим! — немедленно встрял Симонов.
«Звонок!» — почувствовал Швед одновременно с его словами и потянулся к нагрудному карману с мобильником.
Мобильник тренькнул.
Звонил кто-то из своих. Швед взглянул на экран.
«Рублев», — высветилось там.
— Да, Димка!
— Привет, — поздоровался Рублев. — Вы у Бермаса, что ли?
— Точно! Тут что-то вроде временного штаба образовалось. Разгребаем завалы.
— Понятно, — вздохнул Рублев. — Потом заскочи ко мне, только без толпы, я сегодня дома ночую.
— Хорошо. Но тут еще…
— Симонова можно, — предвосхитил Рублев невысказанное. — Ну и если Фима захочет — тоже.
— Ладно.
Рублев отключился.
Что-то в его голосе насторожило Шведа. Напряженно как-то Рублев разговаривал. Но что его могло обеспокоить? Вряд ли что-нибудь дозорное — отказался же работать.
«Нечего голову зря сушить, — решил Швед, потянувшись к чаю, который успел уже остыть. — Зайду, тогда и узнаю».
Он вдруг понял, что это импровизированное рабочее совещание сильно его взбодрило. И что он сам тоже сильно соскучился по работе, которая еще совсем недавно казалась рутинной и докучной. И что те, кто назначил его главой киевского Дозора, наперед об этом знали. Знали лучше, чем сам Швед.
Минут через пять разговор опять скатился к обычным застольным благоглупостям, и Швед решил, что пора бы и честь знать. Он допил все, что оставалось в чашке, и встал:
— Пойду к Рублеву загляну, он просил.
— Я с тобой! — Симонов тоже заторопился, поскольку чувствовал: тут посиделки вот-вот завершатся.
— Я не пойду, — сразу предупредил Ефим. — У меня еще две встречи.
— Я тоже посижу, — сказал Витя. — Вас потом до площади отвезти?
— Да можем и такси вызвать, — неуверенно отозвался Швед.
Витя пожал плечами:
— Все равно мне в ту сторону ехать. Звякни, в общем, а там решим.
— Хорошо.
В коридоре перед лестницей со Шведом и Симоновым на ходу поздоровался смутно знакомый парень восточной наружности — должно быть, недавно упоминавшийся Ринат. Поздоровался и нырнул в один из кабинетов.
— Учись, Симонов! — проворчал Швед. — Люди работают, а не рассуждают о том, что соскучились по работе!
— Ничего, мы с утра тоже отметились! Теперь можно и расслабиться. Ты идешь или нет?
— Иду, иду…
Они спустились и вышли в больничный дворик. От двора напротив рублевской пятиэтажки его отделял бетонный забор, который пришлось обойти. Но все равно путь до рублевского подъезда занял неполных три минуты.
— Я и не знал, что наши лаборатории тут расположены, — признался Швед. — Сколько раз у Димки зависали, но так никто и не рассказал.
— Да по Киеву наших точек знаешь сколько разбросано? — лениво ответил Симонов. — Потому, наверное, так легко дом с химерами и отдали, что у каждого отдела своя отдельная нора, а на Банковой только дежурные сидели да Лайкова секретарша.
— Архив жалко, — вздохнул Швед. — Нам его будет не хватать.
— Архив, к Лариске не ходи, Инквизиция захапала, — произнес Симонов с непоколебимой убежденностью. — Причем европейцы, сто процентов, наши для этого слишком ленивы. В сорок девятом так же было, я помню.
— Я бы не спешил с выводами, — сухо заметил Швед.
Они вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Дверь в квартиру была заранее приоткрыта.
Рублев пребывал в любимом кресле, пил чай и гонял на ноутбуке какую-то онлайновую игрушку.
— Привет, Димыч! — с энтузиазмом возопил Симонов.
— Привет, привет. — Рублев поморщился. — Пошарь там в баре.
Обо всем, что связано с баром, Симонова дважды просить было ни к чему. Пошарил, налил, спросил, что будут остальные. Рублев вообще ничего не захотел; Швед решил испить крымского винца. Настоящего, разумеется, а не шмурдяка из свободной продажи.
Рублев еще минуты две шаркал «мышкой» по табурету, потом закрыл браузер и оторвался от ноутбука.
— Ты собираешься завтра посылать молодняк с каким-нибудь заданием? — спросил он мрачно.
— Собираюсь. — Швед насторожился. — А что?
— Не делай этого, — так же мрачно посоветовал Рублев.
Смотрел он мимо Шведа, куда-то в сторону балконной двери.
— Объяснись, — попросил Швед, подавшись вперед. — Что ты вокруг да около ходишь?
Рублев поморщился, а потом сказал:
— Маришка с утра напророчила. Я за тем и приехал — тебя предупредить.
Швед медленно откинулся на спинку дивана.
— Рассказывай, — сквозь зубы потребовал он.
— Она с утра до старого альбома с фотками добралась. Помнишь, мы с Лайком и Ираклием у тебя в яхт-клубе зажигали? Вот как раз на этой странице фотка, где ты в кепке «Skipper» у штурвала, а Симонов позади тебя за борт выпадает. Уставилась она на эту фотку, а потом на меня глянула… Я сразу почувствовал, пророчить будет. Поэтому просто включил диктофон.
Рублев взял со стола старенький мобильник и поманипулировал с управлением.
— На, слушай. — Он протянул мобильник Шведу. Тот взял, стараясь не производить при этом лишнего шума.
В начале записи звучало только негромкое шипение, отдаленный стук, позвякивание, вроде как на кухне посудой кто-то гремит, и такой же далекий собачий лай. Затем что-то вроде бы упало, на этот раз совсем рядом с диктофоном, поэтому громко. Наверное, альбом с фотографиями. А потом Маришка заговорила, только голос у нее был не очень похож на голос ребенка:
— Шкипер, не губи юнг, сам встань у штурвала. Этой же ночью или никогда. Иначе останешься один на разбитом корабле. Тебе решать, шкипер!
Длинная пауза, далекий лай, близкий шорох и уже совершенно детский девчачий голосок:
— Папа, абом упал!
На этом запись прервалась.
Швед мрачно вернул мобильник Рублеву.
— Час от часу не легче… — пробормотал куривший у выхода на балкон Симонов. — Думаешь, это именно о завтрашнем рейде?
Обращался он к хозяину квартиры, отцу Маришки-пророчицы.
— Я понятия не имел о завтрашнем рейде, пока не спросил у вас, — глухо произнес Рублев. — Но я худо-бедно научился толковать ее пророчества. А главное — понимать, кому они адресованы. Фотография не оставляет места для сомнений: это адресовано Шведу. А как и к чему его привязать — тут уж думайте сами. Вряд ли вы затеяли завтра больше одного рейда, так ведь?
