Нереально жирная белая кошка персидской породы пробирается в комнату. Продолжая размышлять над тем, что тут изменить, я опускаюсь на колени и чешу её за ушками, пока она трётся об мои ноги и мурлыкает, как мотоцикл.
— Ого!
— Ого, что? — Спрашиваю я. Рио смотрит на кошку в изумлении.
— Гера никого не любит.
— Аа, — я смотрю на неё. Пронзительные умные глаза изучают меня с чем-то вроде игривого поклонения, словно мы на одной волне. Кошки почитаются в Древнем Египте почти как божества и тому есть причины. Собаки могут быть преданными, но кошки всегда умны. Эта, наверное, признала нашу с ней связь. Можно увезти кошку из Египта, но нельзя увезти Египет из кошки. Ух ты, мне следует вышить это на подушке или где-нибудь ещё.
Это напоминает мне о Юбести и моей боли. После неё я всегда запрещала родителям заводить другое домашнее животное. Это была бы очередная вещь, которую я бы полюбила и потеряла. Я осторожно прогоняю ногой кошку Рио. Она укоризненно мяукает и медленно выходит из комнаты.
Рио следит за тем, как она уходит, его глаза сужаются, а потом он качает головой.
— Чего-нибудь хочешь? — Спрашивает он Скотта, который поглощён видеоигрой. Она занимает так много места на экране, что я даже не знаю, как он умудряется за всем следить.
— Не, ничего.
— Колу, Айседора?
— Да, пожалуйста.
Он вытаскивает холодную банку из скрытого в баре холодильника и передаёт мне.
— Итак.
— Итак?
— Вход в дом хуже некуда, но что бы ты сделала с этой комнатой?
— Почему ты решил, что я бы что-то в ней сделала?
Его ямочка вновь показывается.
— Ты разглядывала жалюзи.
— Комната классная! Правда. Но… — Мой рот изгибается в вынужденной улыбке. Я подробно описываю ему свои планы, и Рио кивает, следуя за моим пальцем, когда я показываю на то, что должно уйти и то, что может остаться.
— … И мне нравится потолочное освещение, только вот оно не подходит для этой комнаты.
Сюда не подходит ни одна лампа, зато нужны встроенные в потолок светильники по краям комнаты и пульт для регулирования яркости.
— Пожалуй, моей маме стоит поговорить с тобой, — произносит он, раздумывая над тем, куда можно поставить аппарат для поп-корна.
— А она дома? — Скотт выпрямляется, неожиданно вовлёкаясь в разговор.
— Не думаю.
— Вот чёрт.
— Накрылись твои планы на соблазнение Диди? — Спрашивает Тайлер, входя в комнату и садясь рядом со Скоттом.
— Да, грустно.
— Постой, что ты хочешь сделать с его мамой? — Фу! Какая мерзость! Люди просто отвратительны. — Тайлер, и ты не против?
Тайлер пожимает плечами, её острые плечи и уголки рта одновременно поднимаются.
— Ну да. Но только потому, что я, наверное, и сама бы с ней позажигала, если бы представился шанс. Её нужно видеть.
Я в ужасе смотрю на Рио, чувствуя неловкость за него, но он качает головой.
— Уже привык.
— Ну, в самом деле, тебе нужно её увидеть, — настаивает Тайлер.
— Серьёзно, я вам обещаю, что ни при каких обстоятельствах у меня не возникнет желания соблазнять маму Рио, если и когда я её увижу. Никогда.
Тайлер и Скотт фыркают своим тайным смешком.
— Ну-ну. Если ты думаешь, что Рио великолепен, то что-то не верится.
— Кто сказал, что я думаю, что Рио великолепен? — Спрашиваю я, поднимая бровь.
— Такова наша природа. Или, может, ты… робот? — Скотт хлопает себя по лбу. — Ну, конечно!
Тайлер серьёзно кивает.
— Мы должно были и раньше это заметить. Эта длинная элегантная шея, эти глаза, бёдра, волосы всегда идеально уложены. Точно робот.
— Лишь одно остаётся выяснить, хороший робот или злой.
— То, что Гера тебя полюбила, означает, что злой, — говорит Рио. — Но с другой стороны, никакое зло не было бы в таком восторге от моего грузовика, как ты. Кстати, я могу предложить тебе прокатиться куда-нибудь на нём в оставшиеся дни лета в качестве расплаты за переустройство моей спальни?
— Нам пора идти! — Говорит Тайлер, вставая так быстро, что сбрасывает Скотта на пол, который положил ноги к ней на колени. — Только что вспомнила, что у нас есть дело! Позвоню попозже! — Она практически вылетает из комнаты, тоща за руку своего молодого человека.
Что за блондинка! Зло. Мне придётся заставить её брать все смены в зале детских открытий целый месяц.
— Итак, — говорит Рио, поворачиваясь ко мне. Его лицо изображает саму невинность, но его глаза смотрят так, что я не вижу ничего больше, кроме них. — Думаешь, они хотят, чтобы мы были парой?
Я давлюсь от глотка «Колы», аккуратно избегая пролить её себе на одежду, потом смотрю на Рио. Если он думает, что я буду стесняться этой темы, он ошибается. Не буду я флиртовать.
— Ага, вообще, я думаю, что она пытается нас подставить.
Он кивает.
— У Тайлер есть такая манера — переключаться в режим мамы-курицы. Она думает, что я частенько один, и очевидно, думает то же про тебя, что в её мозгу превращается в идею свести нас.
— Не собираюсь я встречаться с тобой.
Он имеет наглость выглядеть озадаченно, и… О, грёбаный потоп! Прикалываешься? Грустно.
— Я что-то тебе сделал?
— Я… нет. Не в тебе дело. Я ни с кем не собираюсь встречаться. Никогда.
— Серьёзно? — Он садится на диван так, будто ожидает, что и я последую его примеру. Я продолжаю стоять.
— Серьёзно. У меня нет желания встречаться, выходить замуж и рожать детей.
На его губах появляется улыбка.
— Не обязательно одно сразу следует за другим, знаешь ли. Как я слышал, между ними есть стадии, или что-то типа того. Хотя, возможно — это слухи.
Я закатываю глаза.
— Неважно. Нужна причина? Ничто не длится вечно. Отношения приносят только боль.
Иногда мне хочется узнать, любили ли когда-нибудь друг друга мои родители? Они почти и не бывают в одной плоскости. Отец изменял маме с её сестрой, неважно, с её согласия или без, а она по-прежнему идёт на всё, лишь бы воскресить его. Ради чего? Ради мужа, который предпочитает подземный мир нашему.
И, несмотря на всё это, они есть друг у друга, навечно. Они всегда будут, их брак всегда будет. Они ничего не теряют, не разводятся. Им не понять неизбежности смерти. Я думаю, что если и влюблюсь в кого-то, то просто не смогу дышать, и от страха уже никогда не смогу нормально функционировать.
Я начинаю сходить с ума. Больше не хочу никого терять.
— Что-то слишком мрачно, — говорит Рио. — По-моему, ты ошибаешься.
— Что ты об этом знаешь? — Резко отвечаю я.
Рио пожимает плечами.
— Мои родители развелись.
— Ой, прости. — От растерянности я осторожно сажусь на край дивана. Браво, Айседора!
