— Эй! Ты что, хочешь сказать, у меня мозгов не хватит самому собственные проблемы решить? Ну знаешь ли! Я, конечно, не был первым в классе по арифметике, да вот что касается старого доброго здравомыслия, то тут у меня все в порядке! Помнишь, как я во Вторую мировую, а? У военно-морского флота не было бы и половины его десантных судов, если бы не мы с Дудлбагом…
Глаза Морин вспыхнули триумфом.
— Вот именно!
— Э-э… В каком смысле «вот именно»?
— Ты сам только что сказал! Ты не один с диверсантами боролся. Вас было двое — ты и Дудлбаг!
— Ну да. Конечно. Но он был просто моим помощником. Придумывал-то все я сам, а его брал с собой, чтобы не скучать. Все, что он делал, это во время дежурства бегал за кофе.
— Не обманывай себя, Джулс! Я ведь все видела. Этот паренек был мозгом операции под названием «Плащ Возмездия». Если бы не он, ты запутался бы в собственном капюшоне. Сейчас Дудлбаг нужен тебе больше, чем когда-либо.
Джулс насупился.
— Вот как? Читайте по губам, мисс Всезнайка. Никакого Дудлбага. Никакого! Дудлбага! Ни за что!
Голос Морин стал вдруг мягче, и она захлопала ресницами так, что это вполне можно было принять за кокетство.
— Ну, не понимаю я, зачем так упрямиться. В конце концов, вы с Дудлбагом так здорово работали вместе во время войны. И, кроме того, уверена, теперь вы поладите еще лучше, — проворковала Морин, игриво водя пальцем вдоль шва на балахоне Джулса. — Ведь сейчас у тебя с ним гораздо больше общего.
— Ну… ну знаешь ли!..
* * *
Через несколько минут после того, как Морин расплатилась за покупки своей платиновой кредиткой, Джулс, присмирев после полученного нагоняя, выудил из кармана ключи и открыл дверцу автомобиля.
— Слышь, Мо… Прости меня, ладно? Я не хотел ругаться перед всеми этими кассиршами. Я очень, очень ценю то, что ты для меня сделала.
Он терпеливо подождал, когда Морин пристегнет ремень безопасности, и бережно захлопнул дверцу. Затем торопливо занял место водителя.
— А хочешь, Мо, поехали сейчас в «Трамвайную остановку». Выпьешь кофе перед работой. Я бы в новых шмотках покрасовался, а заодно познакомил бы тебя кое с кем из ребят.
Морин вздохнула, и от этого длинного, тяжкого вздоха на стекле ее дверцы запотел маленький кружок.
— Вот превосходный пример того, о чем я говорила. Хвастал мне про свое здравомыслие и тут же собрался ехать туда, где тебя в первую очередь могут искать. В единственное место во всем городе, где Мэлис Икс действительно может поставить на тебя засаду. Все ясно, или объяснить понятнее?
— Не-а. — Джулс почувствовал, что снова заливается краской.
Он выехал со стоянки на Бейсин-стрит. Как ни грустно это признать, но Морин говорит дело. Он не мог просто взять и вернуться к прежней жизни, будто ничего не случилось.
— Отвези меня сразу в клуб, — сказала она. — И так грим сегодня наложить толком не успею.
Джулс пересек ветхую Норт-Рампар-стрит и въехал во Французский квартал. На улице Ибервиль двое мальчишек лет десяти — двенадцати ожесточенно пинали третьего, а потом принялись стаскивать с него дорогие кроссовки. Двое туристов стояли рядом с наполовину пустыми бутылками пива и наблюдали за происходящим.
— Мой тебе совет, Джулс. Сегодня ночью сиди дома и не высовывайся. Сиди и думай. Решай, что делать дальше, пока тебя не прикончили.
Джулс молчал до самого клуба, а когда затормозил у «Иезавели», сказал:
— Один вопрос, Мо, пока ты не ушла. Где мне утром лечь спать? У тебя есть гроб для гостей или что-нибудь в этом роде?
Прежде чем ответить, Морин немного поколебалась.
— Ладно, пару дней можешь спать со мной — пока не достанешь себе новый гроб.
Джулс улыбнулся.
— Правда?
Морин на улыбку не ответила.
— Только не надо ничего воображать! У тебя есть две ночи — не больше! — чтобы раздобыть новый гроб. А кровать у меня, если ты запамятовал, очень широкая, на всю комнату, так что тесно нам не будет. Руки чтоб держал при себе!
— Со мной никаких проблем не будет, детка. По крайней мере до тех пор, пока мне есть, где спать.
— Вот и славно. Потому что выбора у тебя все равно нет.
Морин взяла сумочку и открыла дверь, которая громко заскрежетала о бордюр. В следующее мгновение она наклонилась к Джулсу и, к его огромному удивлению, неловко чмокнула в щеку.
Джулс помахал Морин из окна и направил «линкольн» в сторону Бьенвиль-стрит, к ее дому, но вместо того чтобы поставить машину в гараж, свернул на Канал-стрит и поехал на запад. Морин, конечно, во многом права. Чтобы вести в этой игре и не погореть уже через неделю, ему следовало быть в отличной форме. То есть здоровым настолько, насколько это возможно. Никакой боли в коленях. Никакой одышки.
Никакого диабета (или что там, черт возьми, у него могло начаться). Помочь в этом мог лишь один человек. Человек, который одновременно знал, кто Джулс такой, и понимал в медицине достаточно, чтобы назначить лечение от его недугов. Человек, который почти тридцать лет подписывал его ведомости на зарплату и позволял пить кровь недавно умерших людей. Доктор Амос Ландрю, бывший городской коронер.
Когда двадцать три года назад дока Ландрю не переизбрали на очередной срок, он уже подбирался к пенсионному возрасту. Джулс не знал точно, жив ли док сих пор, и все-таки твердо решил, что не успокоится, пока не устроит «ночь воссоединения». Или пока поршни у «линкольна» не повылетают на дорогу.
* * *
На почтовом ящике перед большим старым домом в стиле Ренессанса, рядом с еврейским кладбищем, по-прежнему было написано: «Амос Ландрю, доктор медицины». Автомобиль доктора, старенький, но ухоженный «мерседес», стоял припаркованный на подъездной дорожке. В одном из окон верхнего этажа горел свет.
Джулс не виделся с бывшим начальником лет пятнадцать. После того как повторная избирательная кампания дока Ландрю закончилась, не успев как следует начаться, поддерживать отношения они не стали. Сейчас Джулс об этом жалел. События последних нескольких недель научили его, что друзей много не бывает.
От внезапного порыва ветра зашумели тонкие длинные ветви кладбищенских деревьев. Перед тем как позвонить в дверь, Джулс собрался с духом. Даже после тридцати лет совместной работы он не знал наверняка, что док думал о нем на самом деле. Их разговоры всегда были краткими и по делу. Кроме Амоса Ландрю, ни одна живая душа в Новом Орлеане не знала, кто Джулс такой. Док был в курсе, что он пьет кровь свежих покойников. Собственно говоря, доктор держал Джулса своим помощником в течение стольких лет именно для того, чтобы сдерживать его аппетиты. Как он поведет себя, увидев Джулса сейчас? Вдруг вызовет полицию? Или стакан святой воды в лицо выплеснет?
Джулс позвонил в дверь. Через полминуты раздались шаги — кто-то спускался с лестницы. В прихожей загорелся свет, и еще одна тусклая лампочка вспыхнула над головой Джулса. Он почувствовал, что из дверного глазка посреди дубовой двери его пристально разглядывают.
Через мгновение дверь медленно отворилась. На пороге, сутулясь сильнее, чем прежде, стоял док. Морщины и круги под его глазами стали немного заметнее, а волосы — реже и белее.
— Салют, док, — сказал Джулс. — Помните меня?
— Джулс Дюшон. Разве я мог тебя забыть?
Голос у доктора казался слабым, безропотным и походил на стук гравия о ржавое дно старой жестяной банки. Глаза его были маленькими и совершенно круглыми, как у перепуганного воробья. Толстая голубая вена, которая пересекала левую бровь, заметно пульсировала. Он поднял сухонькую руку и перекрестился.
Джулс вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
— Док, я могу войти?
— И игра будет закончена, не так ли? — слабо улыбнулся доктор Ландрю. — Согласно древней легенде, ты не можешь войти в дом без приглашения хозяина, верно? Хотя, если память мне не изменяет, ты редко играешь по старым правилам. Так что, приглашу я тебя в дом или нет, значения не имеет. Знаешь, Джулс, я всегда чувствовал — когда мои дни на этом свете будут сочтены, ангел смерти придет именно в твоем обличье. Пусть так. Входи. Только… Может, у нас хватит времени выпить по чашечке кофе, прежде чем ты?..
Джулс нервно потер нос.
— Ой, док, вы меня совсем неправильно поняли. Я пришел не для того, чтобы кусать вас или чего-нибудь в этом роде. Кроме добра, я от вас ничего не видел. Да вы последний человек на Земле, которого я стал бы кусать! Ну или один из последних.
Дыхание старого врача немного выровнялось.
— В таком случае что привело тебя в мой дом? Не сказать, чтобы последние двадцать лет Джулсу Дюшону случалось регулярно наносить мне дружеские визиты.
— Если в двух словах, док, то мне нужна помощь. Столько лет провести в Новом Орлеане, — Джулс выразительно похлопал себя по круглому животу, — это даром не проходит. У меня ломит все тело! При каждом усилии в суставах такая боль, будто у меня там фейерверк разрывается. Улицу не могу перейти без того, чтобы не запыхаться. И ко всему прочему, похоже, диабет начинается.
