— Ах, милый, — проворковала Бесси, — обещаю, тебе понравится.
— Да, детка. Я уже так давно, так давно…
Голос Ареты Фрэнклин[2] вырвался из динамиков и поплыл над окрестными топями. «У меня есть то, что ты хочешь», — пела она. Безумный голод отчаянно требовал утоления, и Джулс сдался. Он куснул влажную шею Бесси, пытаясь найти яремную вену. Ничего не получилось. Он кусал все сильнее и сильнее, но чувствовал одну только плоть. Воротник из толстого слоя жира делал эту шею почти неуязвимой.
— Да, милый, кусай, кусай…
— Да, детка, да, — бормотал Джулс, и в его голосе отчетливо звучал ужас.
Бесси завертелась под ним.
— Слышь, а одежду-то снимать будем? Мы же тут с тобой как селедки в бочке. Ни рукой не пошевелишь, ни ногой.
— Давай я сам чего-нибудь придумаю, ладно?
Вот черт! Что же делать? На то, чтобы вернуться в город и начать все сначала, сил у него уже не осталось. Рубашка взмокла от пота, хотя в спину из открытой двери дул прохладный ветерок. Целуя Бесси, Джулс лихорадочно искал выход. Она снова застонала, на этот раз еще громче, и складки жира колыхнулись под пересохшими губами Джулса. У него возникла идея. Отчаянная идея, но вдруг сработает? Он забрался Бесси под платье с надеждой, что еще не забыл, что и где там должно находиться. Ноги ее слегка раздвинулись, но самое сложное для толстых пальцев Джулса было впереди. Это напоминало игру в жмурки среди зыбучих песков. Ага, вот и трусики. Значит, двигается он в правильном направлении. Только бы вспомнить, только бы… Есть! Судя по всему, он попал в яблочко. Бесси застонала сильнее, спина ее выгнулась от удовольствия, шея напряглась, и на ней, словно Атлантида из морских глубин, показалась толстая вена. В эту же секунду Джулс впился в нее зубами как можно сильнее.
— Да, милый, да!
Оказалось, недостаточно глубоко. «Вот черт, — думал Джулс, — шкура будто у слона». Но первая благословенная струйка крови все-таки попала ему в рот. Из последних сил он стал погружать острые клыки все глубже и глубже.
— М-м-милый, х-х-хватит! Мне бо-о-о…
Кровь хлынула будто из пожарного шланга. Джулс старался глотать как можно быстрее, но кровь хлестала так сильно, что выплескивалась на брезент и стекала в стоящий на полу противень. Удивительная кровь с таким полным, богатым вкусом. Амброзия и манна небесная. Джулс хватал ее ртом, глотал и, обезумев, на какое-то время даже забыл, что надо дышать. Пьяняще-свежая кровь разливалась по его телу блаженством, как чистейший наркотик. Голова у Джулса пошла кругом, в ушах зазвучала божественная музыка, и среди ангельского хора отчетливо послышался голос мамы. Его любимой, давно скончавшейся мамы. Теплое тело под ним судорожно вздрагивало, словно растворяясь, и наполняло Джулса бесконечным, вездесущим наслаждением.
Сколько времени все это длилось, Джулс не знал. Когда он окончательно пришел в себя, тело Бесси совсем остыло. Джулс не сразу понял, что звуки, которые привели его в чувство, издает он сам, всасывая последние драгоценные капли крови и громко отрыгивая. Единственное, чего он хотел в ту минуту, — уткнуться лицом в мягкую, прохладную шею Бесси и лежать так вечно. Джулс посмотрел на часы. Засыпать нельзя, это будет самоубийством. Он застонал, сетуя на Землю с ее непрерывным вращением и на то, что ночь так коротка. Сонные мускулы с трудом пришли в движение. Джулс кое-как заставил себя приподнять увесистый зад и выполз из «кадиллака».
Кровь заливала все сиденье. Он постарался не задеть противень, до самых краев наполненный драгоценным новоорлеанским нектаром. Потом медленно подошел к багажнику. В голове все еще стоял туман. В багажнике лежал домкрат, запасные покрышки, пачка старых газет, которую Джулс давно собирался выбросить, две измятые запасные рубашки, пистолет, картофелина и ящик с пустыми стеклянными банками из-под маринада. Пистолет и картофелину Джулс положил сверху на пустые банки, поднял ящик и поставил его на выпирающий живот. Затем развернулся и тут же понял, что ослабевшие колени не удержат одновременно и его самого, и груз. Джулс раздраженно и нетерпеливо заворчал, а затем, опустив ящик на мокрую гальку, поволок его по земле к открытой дверце автомобиля. Дважды картофелина скатывалась с ящика и плюхалась в воду. Дважды Джулс, извергая страшные проклятия, ее вылавливал. Затем плюнул и решил оставить и картофелину, и пистолет у кромки воды. Добравшись до двери, он отодвинул застывшие ноги Бесси и устроился на краешке сиденья. Из ящика достал пузырек с цитратом натрия и добавил несколько капель раствора в противень с кровью, чтобы не дать ей свернуться и потерять свежесть. Этому трюку его научил док Ландрю. Потом Джулс вынул банки, открутил крышки и одну за другой стал осторожно погружать их в кровь.
Через пять минут кропотливой работы восемь банок оказались заполнены. Девятую он зажал между коленями, бережно поднял противень и слил несколько последних бесценных капель. Держа банку в левой руке, а крышку — в правой, Джулс колебался. Густая жидкость, поблескивая в лунном свете, казалась почти черной. Он передернул плечами.
— Какого черта! Мне ведь нужны силы, чтобы покончить с этим делом, правильно? Немного подкрепиться не помешает.
Он поднес банку к перепачканным губам. Кровь успела немного утратить свежесть и теперь напоминала не божественный нектар, а всего-навсего выдержанное шардонэ. Несколько минут Джулс парил в облаках, но, вернувшись на землю, почувствовал стыд и раскаяние из-за того, что не смог вовремя остановиться. Эта банка помогла бы ему продержаться без свежей крови еще пару ночей. С отвращением к самому себе Джулс зашвырнул пустую склянку как можно дальше в топь. Жалкий поступок, хотя об этом он предпочел не думать. Из последних сил Джулс поднялся с земли.
— Ночь темнее не становится, приятель, — сказал он самому себе. — Пора приниматься за работу.
Через десять минут, обливаясь потом и задыхаясь от напряжения, Джулс вытащил тело Бесси из «кадиллака» и подволок к воде. Потом с невнятным бормотанием тяжело опустился на покрытую водорослями гальку. Поднял дешевый, купленный в ломбарде пистолет тридцать восьмого калибра. Вместо глушителя — мокрая картофелина. Джулс вглядывался в лицо Бесси. Оно застыло с выражением болезненного удивления, став не темно-коричневым, а молочно-шоколадным. С автострады изредка доносился отдаленный рокот автомобилей. Неожиданно, сидя рядом с мертвой женщиной посреди пустынных топей, Джулс почувствовал себя нестерпимо одиноким. В глазах у него все поплыло, накатила легкая тошнота. А кто, думал Джулс, заварит ему ромашковый чай, чтобы успокоить желудок? Долгие десятилетия, тех пор, как умерла мама, никто не заваривал и не приносил ему чай в постель. Никто, кроме Морин — его единственной большой любви, женщины, чей укус изменил его навсегда. Но Морин не разговаривала с ним уже лет десять.
Какое-то время Джулс раздумывал, не положить ли Бесси обратно в машину и не отвезти ли домой. Пусть природа сделает свое дело. Из Бесси получилась бы неплохая подружка. Конечно, собеседник она не блестящий, зато музыка им нравится одна и та же. И в постели она очень даже ничего. Джулс опустил пистолет и еще раз глянул на Бесси. Потом нахмурился. Ну уж нет. О чем это он, черт побери, думает? Да у Бесси аппетит больше, чем у него самого. И вдобавок никакой силы воли, никакого самообладания, слишком мягкое сердце и пустая голова. Стань она такой, как Джулс, и этот город наводнят толпы новообращенных вампиров, состоящих в основном из маленьких бездомных старушек. В общем, не успеешь опомниться, она таких натворит дел, что мало не покажется. Нет, надо с этим кончать.
За все годы бессмертного существования Джулс создал только одного вампира. Морин долго и тщательно разъясняла ему, как важно держать численность вампиров в Новом Орлеане под неусыпным контролем и ограничивать ее, регулируя соотношение хищников и жертв. Поэтому Джулс сделал это только однажды, когда ему смертельно нужен был друг. К сожалению, закончилась эта история совсем не так, как хотелось бы Джулсу.
— В нашем деле необходима беспощадность, — сказал он вслух. — Одного пожалеешь, другого, а там, глядь, и кол в сердце.
Охая от резкой боли в пояснице, Джулс перевернул Бесси на живот, потом насадил картофелину на короткий ствол пистолета и приставил его к голове женщины. Чтобы труп остался трупом, учила его Морин, стрелять нужно в основание черепа, туда, где проходит ствол мозга. Да, с их последней встречи прошло столько лет… Оружие в те времена выглядело куда элегантнее. Джулс спустил курок. Раздался приглушенный выстрел.
Стеная от боли в коленях, он закатил тело в воду и как следует оттолкнул от берега. Оно подплыло к зарослям высокой травы и наполовину скрылось в ней. Если повезет, труп опустится на дно прежде, чем взойдет солнце. Если же кто-нибудь увидит его, то шума все равно много не будет. Полицейские решат, что дело тут в наркотиках, или подумают, это шлюха, которая пыталась обвести сутенера вокруг пальца. Вот что хорошо в Новом Орлеане. Трупами здесь никого не удивишь.
