Я так вообще тут на роли бестолкового стажера из соседнего отдела — ну привозят, натаскивают в основном на сектантов и самоубийства. Есть и есть, стоит себе на пороге, не топчется лишний раз.
А еще у стажера нюх отменный — уже два раза орал про газ, когда никто и ничего не чувствовал. Год назад, вон, дом сложился внутрь себя — часть людей успели вывести, часть сожрали. То есть, остались под завалами…
Плевать, как ко мне относятся, в самом то деле. Задача-то у нас общая — узнать, кто убийца. Если из нашего мира — я отойду в сторону, так как, действительно, нечего мешать профессионалам. Если из чужого — «глухарь» повиснет на нашем отделе, пока мы не найдем виновного беса и не привлечем его по УК РФ. Отдельных законов для нас не придумали, работаем по тем, что есть.
Разувшись и переодевшись в тапочки, стоявшие возле порога, я прошел внутрь и присел над телом жертвы. Отвернуть простыню, нагнуться и посмотреть на запястья — правая рука, левая рука… Понятно, что меня смутило на фотографиях.
Взгляд вглубь комнаты — осмотреть обстановку. Незаметно достать компас из кармана, оглянуться на пентаграмму — приятно, когда догадка подтверждается. Вернуться обратно и вдеть ноги в ботинки.
А там и дверь кухни широко открылась, выпуская в прихожую грузного, но при этом удивительно подвижного мужчину с погонами майора на кителе.
— Вот он, наш эксперт! — Довольным тоном отметил он, шагая ко мне.
Сероглазый, с коротким ершком светлых волос, весь напружинистый и стремительный — столько энергии в этом невысоком человеке, каждый раз неприятно смотреть.
А он — ничего, доволен встречей. Мистика — это не по его приземленной криминально-бытовой части. Мое слово, и дело уйдет в наш отдел — через пару часов майор будет орать на стадионе, болеть за свою команду и отдыхать душой.
— Павел Александрович. — Изобразил я радушие.
— Михаил, — столь же мерзко улыбнулись мне и энергично встряхнули мою ладонь своей пятерней.
Не вспомню, протягивал ли я ее ему руку, или он подхватил сам. Скорее — второе.
Майор уже вдохнул было воздуха для новой фразы в мой адрес, но зацепился взглядом за хозяйку квартиры.
— Сержант, убери постороннюю.
— Я — хозяйка квартиры!
— Вы не убийца и не свидетель? — Строго уточнил у нее майор. И тут же заглушил рявком возмущенное возражение. — Убийца⁈ Свидетель⁈ Вот и подождите за дверью, будьте добры.
За кою дверь растерянную женщину и оттеснил сержант.
— Криминалисты завершили? Благодарю за службу. — Проводили за порог и их, дав время запаковать фотоаппараты в кофры и забрать одежду с вешалок у входа. — Андрей Иванович, — пожал майор руку участковому, прижимающему планшет с заполненными бумагами к расстегнутой на груди дубленке. — Подождите меня, я сейчас буду.
Сержант закрыл за ними изнутри дверь и провернул замок на один оборот. На всякий случай посмотрел в глазок и кивнул майору.
— Ну что, будем гоняться за вашими бесами? Звоним Анне-свет Викторовне? — Нетерпеливо заглянул Павел Саныч в мои глаза снизу вверх.
Будто его участие в таких мероприятиях не ограничивается насквозь фальшивым пожеланием удачи.
Счастливый человек. Если бы не один момент.
— Боюсь, что нет, — поднялся я и скорбно склонил голову.
— Объяснись.
Я набрал воздуха и обвел взглядом пентаграмму.
— Ритуал нерабочий изначально. — Выдохнул я со всей доступной скорбью. — Он ничего не смог бы призвать.
— Уверен? — Стремительно терял тот хорошее настроение.
Я, в свою очередь, чувствовал злорадство. Не могу винить себя за это.
— Я же эксперт. — Вернул я ему.
Впрочем, это если свалить проблемы на коллег — я эксперт. В ином случае — самое время усомниться в компетенции.
— Есть пентаграмма. Есть труп! — Настаивал майор.
И подозрение в его взгляде явно говорило, что никакого доверия к студенту-недоучке в таких сложных вопросах быть не может.
Удержав новый вздох и стараясь вести себя чуть отстраненно, я продемонстрировал ему компас в левой руке. Стрелка, окрашенная синим и красным, медленно качнулась и замерла.
Ни одна из вершин нарисованной на полу пентаграммы не совпадала с направлением. Ни один из векторов пересечения линий, что тоже кое-как допускается. А это уже — совсем непорядок.
— Линии в контурах ориентированы неправильно. — Терпеливо озвучил я. — Можно приносить жертвы, орать призывы и устраивать оргии сколько угодно.
— Весело у вас на факультете, — прокомментировал за моей спиной сержант.
И тут же замолчал под гневным взглядом майора.
— Она же, стрелка твоя, на север не показывает, — поджав губы, обратил он внимание. — Окна на восток, а эта прямо в угол целит, — проследил он глазами до угла комнаты, по которому поднималась от пола до потолка труба отопления.
— Она не должна показывать на север.
— А куда — должна?
— Не на север, Павел Александрович.
— Дай-ка его сюда. — Почти силой забрал он у меня компас, встряхнул в руке и с довольствием продемонстрировал сержанту. — Вот, север! Петров, видишь ведь?
— Так точно.
— И линии аккурат по северу, — повернулся он к пентаграмме на полу и чуть прищурил глаза, сравнивая. — Верно я говорю, студент Миша?
— Абсолютно верно.
— Так что ты мне мозги компостируешь⁈ — Рявкнул он.
— Компас положите, — выставил я руку вперед ладонью вверх.
Майор, будучи человеком склочным, неприятным, иногда — мерзким, дураком уж точно не был. Оттого компас вернул обратно в ладонь без лишних препирательств.
Ну а стрелочка прибора, качнувшись, вновь показала на угол.
— А ну-ка, повернись, — коснувшись моего плеча, Павел Александрович заставил меня сделать полный разворот на месте.
Стрелочка послушно указывала в одном направлении. Такое у нее свойство — в данный момент майора страшно раздражающее.
— Петров, возьми компас.
Сержант, качнув плечами, забрал его себе. Стрелка послушно обозначила север.
— Чертовщина, — поджав губы, в сердцах высказался майор.
— Чертовщина, но не наша, — указал я на пентаграмму с прикрытым простыней телом.
— Раз не твоя, то не путайся под ногами. — Неприязненно оглядел меня Павел Александрович и демонстративно отвернулся.
Убийца из нашего мира, что я поделаю? Вечер пятницы, футбол, планы… Но и у жизни планы на майора, и ему придется уступить.
— Подпись поставите? — Достал я из внутреннего кармана пальто в четверо сложенный листок.
Развернул — из пяти линованных граф за октябрь заполнены только две. Ничего, еще успею, полмесяца впереди.
А не успею — нарушение условий «условно-досрочного» и тюрьма.
— Ручки нет. — Нехотя покосился на меня Павел Александрович. — Потом.
— Вот, — протянул я свою.
Специально по такому случаю ношу с собой.
Павел Александрович, хмыкнув, облокотив листок о стену, накорябал нечто простое — то ли галочку, то ли незавершенный кружок — и, отворачиваясь, не глядя всучил мне. Помял еще, гад такой.
— Хорошего вечера. — Поблагодарил я спокойным голосом, проигнорировал злой взгляд и поспешил на выход — хотелось быстрее выйти из ставшего вдруг тесным помещения, хлопнуть подъездной дверью первого этажа и отдышаться.
Даже лифта не стал дожидаться — сбежал вниз по лестничным ступеням, дважды перешагивая через что-то пролитое, прошел мимо выпивающей между третьим и четвертым этажом компании. Те молча посторонились — синие отсветы мигалок все еще отражались в запыленном окне над лестничным пролетом. Ненавидим полицию, но признаем, что так безопаснее… К нашему факультету в полиции относятся также.
За порогом тяжелой двери все еще шел снег — в этот раз широкими хлопьями, медленно падающими и тут же тающими в дорожной слякоти. Дыхание вырывалось клубами теплого воздуха; в окнах дома напротив постепенно зажигались окна — люди приходили с работы.
Привалившись к бетонной стене подъезда, я постарался успокоить сердце. Чужая смерть все-равно била по нервам, а шрам на руке начал неприятно ныть — из-за компаса пришлось тревожить рану несколько раз.
