Люк посмотрел на любимую, а затем прервал готовку, подошел к ней и поцеловал.
– Мы с Элис старые друзья и больше ничего. Она останавливается у меня на несколько дней в месяц, когда приезжает в город, чтобы мы пообщались. Она приносит с собой больше правдивых сплетен, чем любой из моих знакомых, и всегда делится интересной информацией.
Люк вернулся к омлету, но затем серьезно посмотрел на Рио:
– Раз уж мы начали разбор полетов, то что это за мальчик на велосипеде – Кейдж как-там-его? Мне показалось, что он не просто друг, когда я… э-э-э, когда я изредка видел тебя раньше.
Рио заметила неуверенность на его лице, прежде чем детектив опять принялся нарезать овощи, но решила не заострять внимание.
– Кейдж, может, и хотел стать не просто другом, но я никогда не отвечала на его чувства, так что он быстро нашел себе другую. Насколько я знаю, он теперь играет роль «муза» для оперного вдохновения Офелии.
– В обнаженном виде? – Люк улыбнулся. – Я бы сам не против получить такую «музу».
– Я – единственная обнаженная муза, которую ты будешь лицезреть еще долгое время.
Люк почему-то хмуро посмотрел на сковородку с омлетом, что озадачило Рио, пока она не вспомнила, что именно сказала.
Ой. Он не хотел, чтобы она заявляла на него права. Конечно.
– Эй, все в порядке, – небрежно произнесла она, делая вид, что ее сердце не раскалывается, как яичная скорлупа, которую маг только что бросил в раковину.
Брошенная, выкинутая.
Как мусор в мусоропровод.
Рио заставила себя вымученно улыбнуться:
– Никаких ожиданий, так точно? Ты можешь раздеваться перед всеми, если хочешь.
Люк так быстро обошел стол, что Рио не заметила его движений, а маг уже обхватил ее за талию и поднял в воздух.
– Даже не думай об этом. Никто, кроме меня, тебя голой не увидит. Понятно?
Что-то дикое и примитивное уставилось из глубины его глаз, и Рио инстинктивно знала, что ей надо очень осторожно обращаться с Люком, пока он не сдержит тьму, что всегда его мучила.
Так что Рио наклонилась и поцеловала любимого. Это был сладкий соблазнительный поцелуй; она покусывала губы Люка, пока он не открыл рот, а затем нежно лизала и пробовала на вкус, пока маг не склонил голову, отвечая с той же дикой страстью, которую показал прошлой ночью.
Когда он наконец отстранился, его лицо приняло угрюмое выражение, словно у него были какие-то плохие новости, но он понятия не имел, как их преподнести. Или, может…
– Люк, – начала Рио, осторожно подбирая слова, – кажется, я услышала немного твоих мыслей. Ты случайно не думаешь о том, что нужно мне рассказать плохие новости?
Его глаза слегка расширились, но он не был ни слишком удивлен, ни разозлен ее словами.
– Мне нужно рассказать тебе о моем проклятии, Рио. Обо всем, и дать тебе возможность уйти прочь и никогда больше не встречать меня, как бы мне не противела эта мысль.
Повалил дым, и Люк выругался и бросился спасать омлет, а Рио в одиночестве смотрела, как ее жизнь, ее планы и ее сердце разбиваются вдребезги. Она была в его постели всю ночь, даря свое тело и душу, и они даже не позавтракали, а он уже готов сказать «прощай!». Рио как в тумане прошла по комнате к выходу, а затем стояла под дождем, роняя слезы.
Люк схватил сковородку и обжег руку – и поделом. Он выключил плиту, чтобы не спалить дом дотла, и бросился за Рио, но ее уже и след простыл, даже запаха не осталось. А маг все никак не мог забыть шок и боль, исказившие лицо Рио, когда на нее обрушилась ужасная новость.
Люк поднял лицо к струям холодного дождя и с горечью пожелал хоть на мгновение стать тем, кто умеет на словах выражать свои чувства. Но ген красноречия, присущий его наследившим в истории родственникам, магу не передался. Он не мог объясниться с любимой женщиной, потому что делать такое прежде ему не доводилось.
Люк никогда не испытывал ничего подобного – даже подумать не мог о влюбленности, а теперь, когда это случилось, у него под рукой не оказалось карты, способной провести, показать правильный путь. Маг отлично умел отдавать приказы. Особенно хорошо ему удавалось убеждать людей оставить его в покое.
Сотрудничество никогда не было его фишкой – Люк просто поджигал все, что раздражало, и любого, кто того заслуживал. И теперь невольно поссорился с самой невероятной женщиной из всех, кого знал.
Позади него на пороге завыла Кит. Ее песня была такой отчаянной, что волоски на затылке встали дыбом, а и так холодная кожа на руках покрылась мурашками.
В одиночестве стоя под дождем, Люк внезапно захохотал как безумец, каким его многие считали. Рио ведь не зря сбежала от них с Кит. Детектив развернулся, вошел в дом и посмотрел на лисичку.
– Мы ведь это заслужили. Ты сказала ей, что не знаешь, на ее ли ты стороне, и она решила, что я попросил ее уйти. Мы не так просто ее потеряли.
Кит снова завыла, но Люк закрыл дверь, заставив лису вернуться на кухню в тепло. Человек и зверь смотрели друг на друга. Оба несчастные, промокшие до нитки и, вероятно, проклинавшие друг друга за нанесенную Рио обиду.
Люк достаточно знал о прошлом любимой, чтобы понимать: его бездумности нет оправданий. Ее родители – кем бы они ни были – бросили малышку в монастыре. И теперь даже бледное подобие дома исчезло, фигурально выражаясь, у нее из-под ног.
Какое же чудесное время сбросить на нее правду о своем проклятии. Люк не мог выбрать худшего момента для дурацкого признания, если бы собирался причинить ей наибольшие страдания.
И это еще не самое ужасное. Не стоит лгать самому себе. Прошлой ночью маг совершил ошибку. Воспользовался неопытностью и уязвимостью Рио, потому что был эгоистичным ублюдком, которого интересовало лишь утоление собственного ненасытного желания.
Он поступил непростительно, особенно потому, что понимал: у него нет права на будущее с такой, как Рио. Он бессмертный, обреченный ходить по лезвию ножа между спасением и проклятием – вечно. Мужчина, чье существование всегда было и всегда будет искуплением грехов прошлого.
Сперва Люк порывисто решил воспользоваться чарами поиска, но малая толика здравого смысла, уцелевшая после того, как ураган по имени Рио прошелся по жизни мага, подсказывала: любимая никогда не простит, если он выследит ее, словно потерявшегося щенка. Так что Люк попытался придумать, чем бы таким заняться в ожидании Рио и ее прощения.
Он приподнял верхнюю губу, продемонстрировав что-то вроде оскала Кит. Маг точно знал, что делать. Реальные шаги, которые помогут Рио.
Проще простого.
Он собирался ворваться в Серебряный дворец и вытянуть правду из некой фейри-аристократки.
* * *
Двадцать минут спустя, когда Люк уже раздумывал, в какие неприятности попадет, если подожжет шестерых стражников фейри, и стоит ли оно того, слуга наконец разрешил ему войти во дворец и лично проводил в покои леди Мерелит.
– Приятель, я не собираюсь воровать ваше столовое серебро, – проворчал Люк, но его сопровождающий и глазом не моргнул. Видимо, после стольких лет жизни среди фейри Зимнего Верховного двора ничто из внешнего мира не могло напугать коротышку. В королевстве льда и так хватало причин для страха.
Люк бывал в Зимнем дворце фейри несколько раз, но это нисколько не ослабило его презрения и не вызвало восхищения и удовольствия. Ледяные структуры и стерильная обстановка всегда напоминали магу, что это дом без сердца. И данный недостаток заметить проще простого, когда сам маешься тем же недугом.
Осознав, что Рио могла стать сердцем его дома, Люк настолько замедлил ход, что слуга укоризненно посмотрел на гостя через плечо с эполетами.
Мерелит жила в огромных апартаментах на четвертом этаже восточного крыла. На подходе к цели мага задержали другие слуги, на этот раз одетые в форму королевской стражи, и к тому времени, когда его наконец пустили к Мерелит, Люк уже кипел от бешенства.
Но, похоже, и сама принцесса фейри не была настроена на светскую беседу.
– Как ты сюда попал? Убирайся.
Она даже не посмотрела на детектива, и у него окончательно сорвало крышу.
– Заставь меня. Что ты знаешь о Рио и ее родителях?
Мерелит прищурилась, и ее тут же окружили четыре стражника, которые, обнажив мечи и достав кинжалы, направили оружие на Люка. Маг оскалился и рассмеялся.
– Мерелит, неужели я похож на того, кто испугается твоих мальчиков на побегушках и их остреньких палочек? Они весьма эффектны, но у меня был паршивый день. Я промок под дождем, и, полагаю, вода с меня стекает на очень дорогие ковры. Неужели ты хочешь меня еще и задержать? – Он поднял руки, чтобы фейри увидела синее пламя между его пальцами. – Я с удовольствием внесу свои изменения в здешнюю обстановку. Тебе не кажется, что тут слишком мало места? И холодновато? Как насчет чудесного пожара прямо там, где стоят твои слуги?
