Мне было страшно. Впервые в жизни я очень боялась того во что вляпалась, причем сама того не ведая. Поэтому и стремилась домой — в единственное место, где я всегда чувствовала себя в безопасности.
Я еще не знала, что сказать маме. Почему приехала вот так спонтанно, что случилось? В голову ничего не лезло, кроме последней фразы Ромы, что они найдут меня в любом случае и завершат начатое. А кто эти «они»? Зачем я им вообще нужна? Каким образом я перешла им дорогу? Все эти вопросы оставались без ответа. Даже Рома промолчал, отведя глаза, когда я спросила, хотя было видно, что знал он многое.
Масштабы того, во что я вляпалась, поражали. Но помимо страха во мне с каждой минутой укоренялась злость. Злость на Габриэля. За то, что втянул меня в свои криминальные дрязги, поставил мою жизнь под угрозу, и не стал ничего объяснять. Какой мне толк теперь от его защиты? Лучше бы он защитил меня тем, что не стал бы сближаться со мной вовсе.
Да, так я думала, а сердце вопреки разуму отчего-то болезненно сжималось при одной только мысли о том, что я бы никогда не познакомилась с Габриэлем.
Автобус нес меня вперед, подальше от столицы. За окном редели дома, этажки исчезли и вовсе. Начинался лес, в котором я так часто проводила детство. В котором мы с друзьями играли в волшебников из Хогварства, строили домики на деревьях и думали, что наш мир всегда будет таким веселым и беззаботным.
А потом мы выросли, и волшебство сменилось реальностью. Вот только я до сих пор верила в нечто такое нереальное, учитываясь фэнтези книгами в свободное время. И все надеялась, что со мной произойдет какое-то чудо, неважно какое. Хотя бы любовь, как в этих самых сказках.
Домечталась. Романтизм сгубил меня, и реальность напомнила о своем существовании, причем довольно грубо.
Мысли плавно перетекли от воспоминаний к поискам выхода из ситуации, которая ставила под угрозу мою жизнь и жизнь близких. А после окончательно укоренилась, срастаясь со страхом. Как бы там ни было, я должна сообщить обо всем. Сначала маме, а после и полиции. Молчание меня погубит, однозначно.
Вот только Рома настоятельно не советовал это делать. Последняя фраза, которую он бросил мне через плечо, прежде чем уйти, была: «И не советую обращаться в полицию, они повязаны с теми людьми». Одна эта фраза разрушала все доводы, что я все делаю правильно. Но иного выхода я не видела. Оставалось только надеяться, что мама знает что-то еще. Иной выход.
Когда я оказалась возле ворот дома, было уже темно. Звезды проявлялись на небосводе одна за другой, а я стояла и любовалась ими, понимая, что в столице они не сияют так ярко, как здесь. Звезды были так близко, что, казалось, протяни руку и достанешь их, коснешься сияющего острого конца или утонешь в синеве неба.
Я не стала стучать, воспользовавшись вторым ключом от дома. Вдруг мама спит уже? Но она не спала — на кухне раздавался шум льющейся воды и звон тарелок. Моет посуду после ужина.
Звякнул дверной колокольчик, оповестив маму, что прибыл гость. Отчего-то мои ноги словно приросли к полу, и я не смогла сдвинуться с места, чтобы пойти навстречу самому близкому человеку в этом мире. Вода перестала шуметь, и спустя пару секунд в коридор выглянула темная макушка.
— Сандра? — Было видно, что мама не ожидала меня увидеть. — Почему так внезапно? Родная, что-то случилось? — В ее голосе проскользнуло волнение.
Непонятное оцепенение спало, и я бросилась к ней в объятия, не в силах вымолвить и слова. В глазах стояли слезы. Я так по ней соскучилась.
— Доченька, что такое? — Утешающе гладила мои волосы мама. Я лишь крепче обняла ее.
— Нет, ничего, я просто очень соскучилась, мам. — Сипло проговорила я, сдерживая слезы и стараясь улыбаться.
— Сегодня ведь только четверг, ты прогуливаешь? — Выгнула бровь Виктория Владимировна, тут же переключившись в режим строгой матери.
— Да, мам, — неловко призналась ей, отстраняясь, — но на то есть весомые причины.
— Это ж какие такие причины погнали тебя на ночь глядя домой через всю столицу и пригород? Да еще и вынудили пропускать пары! — Уперла руки в бока мама. — Пойдем, там жаркое еще теплое. Поешь, выпьешь чаю, и расскажешь мне обо всем.
Что ни говори, а мамы всегда остаются мамами. Сначала накормят, а потом уже подумают, ругать тебя или нет.
Я улыбалась от уха до уха. На душе стало тепло и спокойно, будто здесь я в домике, где никто меня не найдет. Может это все выглядело по-детски, — побег от проблем, — но интуиция твердила мне, что я поступила правильно.
Во время позднего ужина я болтала с мамой обо всем, что угодно, но не о причинах внезапного приезда. И как бы она не пыталась вывести разговор в нужное русло, я ловко увиливала со столь скользкой темы. В итоге мама отправила меня спать, взяв с меня обещание, что я расскажу ей все завтра, когда отдохну.
Видимо, материнское сердце чувствовало, что случилось нечто очень серьезное. Но, зная маму, самое ужасное, что она могла себе надумать — это то, что я залетела.
Так что мне оставалось только радоваться отсрочке, потому что я даже не знала с чего начать и чем закончить. Нужные слова никак не желали находиться. И я подумала, что значит, так оно и должно быть. Завтра я выложу все как на духу, и мы вместе с мамой подумаем, как лучше всего поступить в сложившейся ситуации.
Вот только уходя спать в свою комнату, я и не догадывалась, что этой ночью моя привычная жизнь рухнет, перевернувшись с ног на голову. И уже ничего не будет так, как прежде.
Ноги понесли меня привычным маршрутом — по лестнице наверх. Сам домик у нас небольшой, одноэтажный, но с небольшой пристройкой в виде чердака. Там я и жила. Уж очень полюбилось мне это место с детства. Оно было таким таинственным, словно попадаешь в другой мир, когда за тобой закрывается невысокая дверца.
По крайней мере, так мне казалось, когда я была маленькой. Сейчас же я просто привыкла. Чердак всегда был теплым и уютным. И до сих пор ничего не изменилось. Предметы стояли на том же месте, но было заметно, что мама периодически протирала пыль.
Я кинула рюкзак с вещами в угол комнаты, а сама упала на кровать, раскинув руки и ноги в стороны. Сердце тревожно щемило. Было не по себе. Но в сравнении с тем, что было в столице — это цветочки. Так что грех жаловаться. То, что дома стало спокойнее — это однозначно.
Сквозь небольшое круглое окошко пробивался лунный свет, освещая комнату, детские игрушки и шкаф с книгами. Родителям нравилось мое увлечение, и они каждый месяц поощряли меня, покупая любую книжку, которую мне хотелось бы прочесть. Поначалу я выбирала книгу по красивой обложке. В большинстве своем это были сказки, потому что и возраст был соответствующий.
А вот чуть позже я стала читать классические романы, — «Ромео и Джульетта», «Сонеты» Шекспира, — и те, которые проходили по школьной программе. А потом со мной случился подростковый возраст и Лермонтов с его «Демоном». И понеслась душа в Рай. А проще говоря, в фэнтезийный мир любовных романов.
Я встала с кровати, подошла к шкафу и провела по корешкам книг. Рука сама собой остановилась на стареньком томике Лермонтова. Страницы на нем истрепались и пожелтели, потому что она была не новая, когда родители мне ее купили, а потом и я до дыр учитывалась произведением, влюбленная в «Демона» и одновременно раздосадованная его подлостью, а также тем, что все так печально кончилось для княжны Тамары.
Печальная улыбка тронула губы. Похоже, со мной можно провести ту же параллель. Связалась на свою голову с «Демоном»… Вот только я, в отличие от Тамары, не собираюсь гибнуть ради призрачных обещаний мужчины, пусть он и такой же «неземной», как в поэме Лермонтова.
Отдернув руку от книги, отправилась спать.
Но сон не шел. Я ворочалась с одного бока на другой, пытаясь заставить себя уснуть — все без толку. Тяжелый вздох не заставил себя ждать. Мысли не давали покоя, роясь в голове, словно улей с пчелами. И я, не выдержав их гула, резко встала с кровати.
