Следовательно, здесь наверняка приняты все меры для защиты секретной информации от любопытных глаз. Впрочем, Эди почти уверена, что ни одна из систем безопасности поезда не убьет ее – по крайней мере, пока на это не даст добро сам Абель Джасмин.
Уверена процентов на семьдесят.
Эди устанавливает на место новую лампу и украдкой бросает взгляд на соседку – Клариссу Фоксгроув. У Клариссы нежная кожа и короткие волосы; работая рядом с ней, Эди чувствует исходящую от нее силу и то, как энергично и решительно та выполняет любые поставленные задачи. У Клариссы Фоксгроув хриплый голос, будто она все время простужена, и она курит дешевые папиросы, которые ей ежемесячно присылает (вместе с наказом служить Великобритании и Его Британскому Высочеству еще истовее) дядюшка-француз, участник патриотического движения «Свободная Франция».
Сосредоточься.
Внутренний коридор «Лавлейс» патрулируется и, скорее всего, непроходим. Его отметаем сразу. Однако через несколько минут смена закончится, прозвенит звонок, и тогда представится другая возможность. Коллеги Эди (включая Клариссу Фоксгроув) отправятся в душ.
Сосредоточься.
Худенькой девушке – сильной и плоской, как доска – вполне под силу подтянуться и вылезти на крышу, предварительно вооружившись отверткой и сняв решетку с одного из вентиляционных люков. Если в этот момент поезд не будет проходить сквозь туннель и не разовьет слишком высокую скорость, можно проползти по крыше к двигателю, скользнуть в люк для техобслуживания и через смежную дверь попасть в кабинет Абеля Джасмина.
Звонок. Пора.
– Я сейчас приду, только орбрачу кердлипринку, ладно? – говорит Эди коллегам, и никто не обращает на нее внимания.
В школе леди Грейвли она научилась нести тарабарщину – это весьма удобный способ соврать и не быть пойманной на лжи. Люди сами подставляют нужные слова. После того, как они соврут себе от твоего имени, у них обычно не возникает желания проверять, чем ты занимаешься.
Кларисса Фоксглоув нагибается и поднимает с пола упавший моток медной проволоки.
К счастью, она остается футах в двадцати от Эди, а дверь в тамбур и вентиляционный люк – впереди. Остальные девушки движутся в противоположном направлении.
Это хорошо, строго говорит себе Эди. Таков был план. Еще не хватало толкаться тут с Клариссой Фоксглоув!
Она вскрывает вентиляционный люк, и в тамбур врывается поток воздуха. В ушах что-то щелкает. Остальные пассажиры поезда не должны ничего заметить: Эди предусмотрительно закрыла за собой герметичную дверцу тамбура.
Этот отрезок пути – к выбору которого она подошла очень внимательно, – находится где-то в Кембриджшире. Гор, а значит, и тоннелей в этих местах нет, а извилистость дороги не позволяет поезду сильно разгоняться. Это угрюмый и пустынный болотный край, в топографическом плане мало чем отличающийся от Сибири, так что холод моментально пробирает Эди до костей. Она подумывала надеть с утра двойной слой нижнего белья, но в таком случае она вспотела бы гораздо сильнее – и, следовательно, сильнее бы замерзла. Еще она хотела принести сюда хотя бы свитер, однако побоялась, что его обнаружат. Путь предстоит относительно близкий: насмерть не замерзнет.
Она хватается обеими руками за края люка и подтягивается.
Первое ощущение: что из вагона впереди кто-то выплеснул на нее ведро ледяной воды. Воздух текучий, цепкий и морозный, очень влажный. Ей моментально отшибает нюх, а кожа будто приклеивается к костям. Она проваливается обратно, вниз.
Нет уж!
Эди подтягивается вновь, выскакивает наружу, в холодную пучину, и, поймав ветер, кубарем летит назад, к краю вагона. Чудом успевает выпростать руку и схватиться за крышку люка. Кое-как встает на четвереньки. Край крышки вспорол ей ладонь, вдобавок она с ног до головы перемазалась сажей. Пугающее онемение в пальцах подсказывает, что она недооценила холод.
Эди подается навстречу ветру. Упертая, как баран? Да, отвечает она самой себе. Да, я такая.
Полминуты спустя она уже перебралась на следующий вагон, босые ноги скользят по крыше, отчаянно цепляясь пальцами за клепки и головки болтов, руками – за перила лестниц и углы, вентиляционные трубы и антенны. Еще через двадцать секунд Эди перемахивает на третий вагон. Впереди уже маячит двигатель – длинный, зловещий, странный и темный. Но что за черная громадина загородила небо? Эди припадает к крыше, и дьявольская лапа бьет ее по голове, полосуя кожу костлявыми пальцами и шипами, потом еще одна, и еще. Они впиваются ей в спину, норовя разорвать на куски…
Ай, ай! Черт, плакала любимая сорочка… Мать-перемать! Лапищи выдирают ей клок волос, зато она хотя бы сумела опознать врага: это роща. Дубы с узловатыми цепкими ветвями вперемешку с боярышником.
Теперь еще и люк не поддается. Пальцы заледенели, а никакого рычага у нее нет. Отвертку она оставила в тамбуре, тетеря.
Итак. Путь назад будет мучительным, путь вперед – трудным. Надо выбирать.
Эди вцепляется в ручку и изо всех сил дергает ее на себя. Медленно и неохотно крышка люка поднимается. К счастью, у этого люка нет фильтра, только заслонка, ее нужно просто потянуть… Заслонка резко распахивается, и Эди опять чуть не улетает с крыши.
Наконец она спускается в подсвеченные красным потемки. Всюду горят огоньки и кнопки с индикаторами: это генераторное отделение, где энергия пара превращается в электричество для шифровальных машин. Эди замечает свое отражение в отполированной дверной панели и с трудом сдерживает крик: залитая красным светом, с всклокоченными волосами, окровавленным лицом и глазами, напоминающими пустые глазницы маски, она похожа на собственного призрака (если призракам можно растрепать волосы).
Так, проходим в дверь и делаем еще десять шагов до входа в кабинет Абеля Джасмина. Сработает ли тревога? С той стороны наверняка предусмотрена какая-то охранная система, но ждут ли они врага отсюда? Возможно, нет. Как враг мог бы сюда попасть? Парашютироваться на движущийся поезд? Спрыгнуть с моста, например, – причем неожиданно и незаметно. Ладно, вопрос абстрактный: она-то сюда уже попала. Эди осматривает дверь и – вспомнив слова Хранителя – ощупывает. Ни проводов, ни выступов. Ни тайных переключателей. Что-то ведь должно быть?
А может, на другой стороне просто-напросто установлена бомба? Впрочем, наверняка Джасмин, Хранитель или еще кто-то регулярно наведываются сюда для обслуживания генератора, поэтому вряд ли дверь должна взрываться без предупреждения. Кроме того, это противоречило бы ее сложившимся представлениям о конструкции поезда: все устроено так, чтобы уберечь этот отсек от разрушения, а не наоборот… хотя тут наверняка есть механизм и для этого, in extremis…
Довольно. Эди открывает дверь.
Ничего не происходит. Ни воя сирены, ни криков. Что ж. Ощупью продвигаясь по стенке, она находит письменный стол и включает лампу.
– С тебя пять шиллингов, Абель, – весело объявляет Аманда Бейнс. – Она добралась!
Они сидят на кожаном диванчике в темном углу: Абель Джасмин – в домашнем халате, Аманда – в кокетливой матроске и капитанской фуражке. В море в таком наряде определенно не выходят. Ее образ сообщает новые оттенки смысла выражению «веселая морячка».
– Ну и видок! – восклицает Аманда Бейнс. – Зайка, тебе срочно надо умыться.
– Вы прекрасно справились с испытанием, мисс Банистер, – вставляет мистер Джасмин. – Великолепно, я бы сказал. – Он улыбается.
– То есть, я не влипла? – спрашивает Эди.
– О, еще как влипли. Но нет, вас не накажут. Наоборот, повысят и переведут на новое место. Позже вы можете прийти к выводу, что действительно влипли, притом по уши. Однако испытание, если это можно так назвать, вами пройдено. Вы продумали план действий, собрали необходимую информацию, тщательно просчитали время и не отвлекались на… кхм, помышления плоти?
Эди краснеет до корней волос.
– В общем, теперь можете считать, что вы продвинулись по служебной лестнице. Впрочем, повышение вас ждет завтра, а сегодня нужно обработать порезы и… матерь божья, что случилось с вашими волосами?
