Новость обрушилась на меня, как ледяной водопад, подмяла под себя. В голове, как проклятые, закружились бессмысленные слова.
…Плющ, оконная решетка, чердак, клавесины, огонь.
– Мы знали, что этот день когда-нибудь наступит. Так ведь? – Я надеялась, что сумела скрыть, сколь пугающей казалась мне перспектива столкнуться нос к носу с реальностью. Виски ломило.
Я резко выдохнула, пытаясь потушить мысленную речевую карусель, возникавшую во время любого нервического напряжения.
– Все нормально, я справлюсь. Ты же видишь, что мне гораздо лучше. По крайней мере, я знаю родственников по гравюрам и не перепутаю имен.
…Синий бархат, фарфоровое лицо, серебристая пыль.
Кастан нахмурился, словно услышал мое мысленное жонглирование фразами. Невольно я проследила за его задумчивым взглядом и осознала, что он рассматривал мои руки. Сама того не подозревая, я до крови расковыряла на большом пальце заусенец.
– У меня есть к тебе просьба, – после долгого молчания произнесла я. – Я хочу, чтобы ты собрал досье на одного человека. Возможно, ты его даже вспомнишь. Его зовут Владислав Горский.
В тишине, обрушившейся на комнату, раздался оглушительный грохот бьющейся посуды. Мы резко оглянулись. Прижимая руки ко рту, в дверях застыла испуганная Глэдис, у нее под ногами валялись серебряный поднос и черепки чайного сервиза. По наборному паркету растекалась лужа.
– Простите, – пробормотала Глэдис и поспешно принялась собирать осколки.
– Я помогу, – предложила я, стараясь не задумываться о том, почему при упоминании имени Владислав у моего близкого друга вытянулось лицо. В том, что мои опекуны его знали, не оставалось никаких сомнений.
Некоторое время единодушное молчание нарушал лишь звон осколков, складываемых на зеркальную поверхность подноса.
– Расскажете, почему имя Владислава Горского испугало вас? – сидя на корточках, тихо произнесла я и посмотрела на Кастана. – Что меня связывало с ним?
– Ты встречалась с сунимом Горским? – сдержанно отозвался судебный заступник.
– Случайно. Я вспомнила, где находится его дом, но не ожидала там застать хозяина. Влад сделал вид, что мы почти незнакомы.
Неожиданно Стомма усмехнулся какой-то непонятной мысли и спросил:
– Что ты хочешь знать о нем?
– Все. – Я помогла Глэдис поднять поднос с расколоченным сервизом. – Я хочу знать о нем все.
– А если его досье окажется полным неприятных сюрпризов?
– Ну, я же не могу исправить прошлое? – дернула я плечом.
Кастан уехал от нас, когда за окном густела ночь и улицы тихого поселка, не знакомые с магическим освещением, утонули в беспросветной темноте. Сидя перед зеркалом, я следила, как Глэдис терпеливо расчесывала мои длинные волосы. От яркого блеска магического кристалла казалось, будто вокруг головы светился нимб.
– Почему ты никогда не рассказывала мне о нем? – спросила я, рассматривая дуэнью сквозь отражение. Глэдис тут же догадалась, что речь идет о Владе. На мгновение расческа замерла в воздухе, а потом снова длинные острые зубцы прошлись по золотой волне.
– Мне почти ничего не известно о том мужчине, но знаю, что вы сильно ссорились с сунимом Вишневским из-за него. Владислав Горский ему совершенно не нравился, но вы не слышали никаких увещеваний…
Она резко осеклась, вскинулась. Наши взгляды встретились, и в лице Глэдис вспыхнуло понимание, что еще минуту назад я не догадывалась о том, кем на самом деле являлся для меня Влад.
– Наш роман закончился плохо?
Дуэнья помолчала, а потом все-таки приз-налась:
– Насколько я понимаю, он и не заканчивался. Вы забыли сунима Горского, как и всех остальных.
* * *
Я схватилась за влажный от утренней росы молоточек на двери в дом Владислава Горского, но постучаться решилась не сразу. Звук вышел глухим, негостеприимным, и на него никто не вышел. Я ударила молотком еще, уже настойчивее и смелее, так, чтобы хозяева услыхали меня даже в дальних кладовках. И снова тишина в ответ.
Не придумав ничего лучше, я вытащила из ридикюля блокнот и быстро накарябала:
«Дайте шанс вас вспомнить. Мой адрес… Анна».
Выдрав листок, я сложила его вчетверо и воткнула в дверь, но уходить не торопилась. Ради несостоявшегося свидания с прошлым мне пришлось два часа протрястись в карете и хотелось хотя бы спокойно рассмотреть двор. Вдруг что-нибудь вспомнится?
Присев на краешек деревянного лежака, откуда на ночь кто-то убрал одеяла, я окинула старый дом долгим взглядом. В нем явно жили люди скромного достатка. Не поэтому ли мы ссорились с отцом? Хотя из разговоров с Глэдис у меня сложилось впечатление, что он снобом не был, да и Ева, его вторая жена, до замужества определенно не принадлежала к высшему обществу и титулов не носила, а работала дуэньей. Если быть точнее, моей дуэньей.
Неожиданно в тишине раздался звук открываемой двери, и у меня екнуло сердце. Записка слетела на пол, и на нее немедленно наступила начищенная до блеска туфля. Замерев, я следила за тем, как Влад нагнулся и, недоуменно нахмурившись, поднял послание. Секундой позже его взгляд остановился на мне и похолодел. Начиная краснеть, как робкая институтка, я сжала в руках ридикюль и медленно поднялась.
– Здравствуйте, – мой несмелый голос точно прозвучал со стороны.
– Что мне нужно сделать, чтобы ты перестала сюда приезжать? – резко спросил он.
– Я же обещала, что буду появляться здесь каждый день, пока не вспомню.
Ничего не ответив, Влад решительным шагом направился к воротам. Он оставлял меня один на один с запертым домом!
– Простите, что я забыла вас! – громко вымолвила я ему в спину, и Горский резко остановился, точно ударился в невидимую стену. – Простите, что до сих пор не могу вас вспомнить! Наверное, для вас было шоком, когда я сначала пропала и вдруг появилась три месяца спустя. Вот так, как ни в чем не бывало. Простите, что мне никто не рассказал о вас, а я не спрашивала, хотя ваше имя снова и снова всплывало у меня в голове.
Он сунул руки в карманы, развернулся. В его лице неожиданно светилось высокомерие.
– Если вы поможете мне, расскажете о том, что между нами было. Я уверена, что смогу вспомнить.
– Вспомнить? – Влад нехорошо усмехнулся и стал медленно приближаться ко мне.
В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Он подошел так близко, что я невольно попятилась и со всего маху неловко уселась на лежак. Положение человека, смотревшего на собеседника снизу вверх, делало меня уязвимой.
Он склонился, и наши глаза оказались на одном уровне.
