— А ты поставь табуретку к забору и…
— Отстань! — гневается она.
— Можно, конечно, из пистолета, — говорю.
— А что есть? — спрашивает.
— Нет.
— А чего предлагаешь!
— Я вообще забор предлагал!
— Давай отравлюсь! Есть отравленные вареники с вишней и творогом.
— Здорово! — восхищаюсь, — тащи и мне парочку с вишней, мне все равно уже не страшно.
Мы пошли в рай вдвоем.
— А где он? — еще раз спросила Ленка.
— Там, где-то за полем, — отвечаю, — я еще не был там ни разу, но он там.
— Ух ты, за полем! — радуется Ленка.
Прямо возле поля нас догнал Вовка на велике.
— Далеко? — шепнул он.
— В рай, за поле, только с нами нельзя, мы умерли, а ты живой, — выдала Ленка.
— Как умерли? — спросил Вовка и прислонился вместе с великом к вишне.
— Он из окна выпал, — указала на меня Ленка.
— Не выпал, а выбросился. Меня родители мучили, — поправил Ленку я.
— А я вареники отравленные съела с вишней и творогом, — договорила Лена.
— А ты-то чего? — спросил Ленку, Вовка.
— А я там прекрасной фурией стану, и Оксанка Куринная Жопка околеет от зависти.
Вовка молча оттолкнулся от вишни, немного разогнал велосипед и, резко затормозив, рухнул плашмя, не слезая с велосипеда, на дорогу.
— Класс! Цирковой номер! — восхитились мы с Ленкой.
— Разбился насмерть. Поехали. — Только и сказал он.
— А ты чего? — спросила Ленка.
— Да мне все равно делать нечего, а дома дед выпивший.
Ленка хотела возразить, но я ее опередил.
— Давай, только с велика слазь, а то мы тебя не догоним.
Вовка ничего не ответил, с велосипеда не слез, но поехал медленно-медленно.
Уже в поле мы услышали сзади ругань и хруст. Какая-то тетка гналась за нашим общим приятелем Петрей. Он чего-то держал за пазухой и бежал как-то боком. Заметив нас, он нежно положил сверток и в несколько прыжков нас догнал. Тетка подобрала сверток, обозвала шпаной и пошла назад.
— Чо спер? — спросила Ленка.
— Яйца из-под курицы взял, думал себе цыпляток вывести — сказал Петря.
— Ничего не выйдет, они только под курицей появляются, — откликнулся с велосипеда Вовка.
— А ты про инкубатор слышал? — с вызовом спросил Петря.
— Слышал, — тем же тоном ответил Вовка, — А что у тебя есть?
— Будет! Я в «Юном технике» схему инкубатора нашел, его часа за полтора сделать можно.
— Полтора часа! Ха-ха! — злился тихоня Вова, — ты, главное, ко мне во двор за яйцами не сунься, у нас кур собака охраняет, она тебя быстро вычислит, да и я ноги поотрываю.
- У вас кур мало, а собака ваша меня любит. Тут тоже собака меня любит, — махнул Петря головой в сторону побега, — Там индюки, как собаки, гляньте, что с рукой и ногой сделали.
Места клевания выглядели впечатляюще, как будто молотком ударили.
— Ладно, идемте, — решительно прервал наше разглядывание Петря.
— Иди, — безразлично сказал Вова, — нам в другую сторону.
— Вы чо, не гулять идете? — Петря улыбался.
— Мы умерли и идем в рай — сказал я.
— Не хотите, чтобы я шел, пожалуйста, — обиделся Петря.
— Нет, серьёзно! Я из окна выбросился, а Ленка отравилась, Вовчик на велике разбился.
— А меня индюки смертельно покусали, — продолжил мою мысль Петря.
Лена и Вовчик воспротивились.
— Если бы мы тебе не сказали, что умерли, ты бы себе и дальше жил, — сказала Ленка.
— А чего делать? — ждал от нас подсказки Петря.
— Думай. Тебе жить! — торжественно произнесла Лена, и мы пошли в рай.
— Спокойно! — зазвенел Петря и вытащил из кармана горсть черешни.
— Дарьи Ивановны черешня-то? — спросил я.
— Ага! — кивнул Петря.
— Она ж невкусная — продолжил я.
— Ага, — еще печальнее кивнул он, скушал ягоду и пустил себе косточку в висок.
— Это чего? — усмехнулся Вовка.
— Трассирующая косточка с ядом, — объяснил Петря.
— Не, ну ты все испортишь! С тобой вообще дела нельзя иметь — ругалась Ленка.
— Тебе-то чего не хватает, жил бы себе и жил, кур воровал, — добавил Вовка.
— А мне без вас жить неинтересно стало, я от тоски умер, — задушевно плел Петря.
— А еще от чего? — нахальным голосом спросила Ленка.
— А еще от индюков. Ой-ёй-ёй-ёй-ёй, сссссс, больно-то как, — жалобился Петря.
В общем, все двинулись. Все равно от Петри не отделаешься.
В природе все было ярко и солнечно, иногда ветер поддувал, такой загробный — пшшш-ууууу. Деревья тоже скрипели не как всегда — скрип-ахх-скрип, а попечальнее — скрип-ахх.
И птицы молчали все, кроме стрижей, воробьев и сорок.
— Долго еще? — спросила Лена.
Я ничего не ответил — не знал. Был уверен, что рай уже близок, раз всё так в природе поменялось, и вел всех туда.
Рай появился в самый страшный момент — Вовчику в спицы заднего колеса попала проволока, и он упал вместе с велосипедом; на Ленку с дерева упал огромный паук, и она орала от ужаса; у Петри кончилась черешня, а мне в рот кислый жук залетел. Запахло непривычно, запахом, которым обычно не пахнет нигде. Загробной жизнью запахло.
Я и сам удивился, что мы так быстро здесь оказались.
Перед нами из земли торчала высоко-высоко райская земля, были видны только лапы сосен странного цвета на краю рая. Остров торчал прямо из земли, стены его были из глины и дерева, он высоко уходил в небо.
— Круто! — проговорил Вовчик, разглядывая нашу находку.
— И как туда….? — забегал вокруг острова Петря.
— Я так высоко не полезу! Я лучше домой пойду, чем так лазить! Пошли домой! — ругалась Лена.
— Ух ты! Что делать будем!? — шелестел я в восторге, не ожидая такого увидеть. Дико радовался, что к этой красоте друзей привел.
— Щас-щас, там еще посмотрю — бегал в разные стороны Петря.
— Щас-щас найдем, Вова, давай на велике туда сгоняем, там чего-то чернеется, — Петря показал в одну из сторон (лево, кажется).
— Да я сам. Я быстро! — ожил флегматичный Вова и, пробуксовывая в песке колесами, рванулся в сторону, где что-то чернелось.
Петря рванул в другую сторону, смотреть, что там.
Я двинулся навстречу Вовке, который быстро ехал мне навстречу.
— Там надо мной птица летела размером с теленка. Клюв! Клюв с твою голову — орал мне навстречу Вовка с блаженной улыбкой.
— Где! Где птица? — орал навстречу ему я.
— Да, там! На остров залетела! Ух, и здоровая! Розовенькая! Пузико, как у поросенка, голое! — восторгался обычно невозмутимый Вовчик.
— Пацаны, давай домой! Мне точно пора, завтра сюда с утра придём! — орал испуганный Ленкин голос. Его никто не слушал.
