Впереди нас, перегораживая дорогу, стояла только одна машина, в которой, видимо, и приехала троица, стоявшая сейчас перед Мерзким. Справа и слева замерло еще по одному автомобилю, от которых в нашу сторону тоже медленно направлялись члены комитета по торжественной встрече.
— И что все это значит, Абдурашид? — продолжал напирать Мерзкий, как будто у него за спиной как минимум стояло пять-шесть бойцов с пулеметами. — Контрабанды мало, поэтому решил разбоем заняться?
— Не груби, майор! — откликнулся тот же голос, который приказал погасить фары. — Мы как раз тебя здесь и ждали.
— Очень хорошо, — язвительно ответил Максим. — Значит, и колеса поменять поможете. А то какой-то придурок прямо посреди пути доску с гвоздями бросил.
— Моему терпению пришел конец! — не обращая внимания на откровенное хамство Мерзкого, с пафосом продолжал лидер этой компании, видимо, тот самый Абдурашид. — Если ты не хочешь воспринимать серьезно мои слова, то значит я буду доказывать тебе это по-другому.
— И как же? — я услышал в голосе своего друга усмешку. — Убьешь меня?
— Нет, — в голосе Абдурашида сквозило самодовольство. — За твое упрямство заплатят твои друзья. Я давно ждал удобного момента.
В это время к нашему автомобилю приблизились другие участники этого спектакля и жестами предложили нам выйти наружу. Мы с Мироном переглянулись.
— Ну, пойдем, послушаем, что они нам рассказать хотят, — со вздохом сказал Мироха и распахнул дверцу. Я вылез с противоположной стороны и угрюмо посмотрел на стоящих передо мной двух довольно-таки молодых парней. Они стояли, сжимая в руках бейсбольные биты и улыбались. Посмотрев на меня, один из них направился в обход автомобиля к Мирону, а второй внимательно следил за моими движениями.
Я огляделся. Под колесами нашего джипа действительно лежала длинная, метра на два, доска с часто набитыми гвоздями. Наехав на нее, мы прокололи оба передних колеса и намертво застряли посреди этого ущелья.
Перед Мерзким, засунув руки в карманы джинсов, стоял высокий мужчина. Из-за фар, горевших прямо у него за спиной, разглядеть лицо было трудно, но мне, правды ради, как-то и не очень хотелось.
— Иди, — махнул стоявший передо мной парень битой в направлении багажника. Ему было явно чуть больше двадцати и его просто распирало от осознания собственной силы и значимости.
Я не успел задать глупый вопрос «Куда?», потому что с противоположной стороны послышался шум борьбы и возмущенный крик Мирохи — «Руки убери!». Моментально поняв, что дело пахнет керосином, я инстинктивно присел, поэтому бита прошла над головой, оставив изрядную вмятину в Максовом джипе.
— Ах ты ж…ть! — распрямляя одновременно с ругательством колени, я впечатал свой кулак в живот юному джигиту, а затем, схватив его за волосы, приложил лбом об колено. Оббежав автомобиль, я увидел, как Мирон, не обращая внимания на юношу, обхватившего его за корпус, держит левой рукой за футболку его товарища, а правой методично разравнивает ему все неровности на лице. Судя по всему, мой напарник уже успел нанести несколько ударов, потому что парень в его руках даже не всхлипывал, получая все новые и новые оплеухи.
Третий никак не мог сообразить, чем помочь своим друзьям, и как-то бестолково прыгал вокруг. В тот момент, когда я появился из-за автомобиля, он, наконец, понял, что надо делать, и от души заехал битой по левой руке Мирона. Мой напарник матюгнулся и отпустил своего противника, который свалился ему под ноги безвольным кулем. Из-за повисшего на нем, как клещ, второго парня, среагировать на новую опасность Мирон не сумел, поэтому и пропустил еще один удар битой, теперь уже по ногам.
Мироха опустился на одно колено, а я понял, что начинаю натурально звереть.
Я прыгнул через Мирона, сшибая с ног склонившихся над ним бандитов. Где-то на краю сознания послышался треск лопающейся по швам одежды, но меня уже накрывала волна звериной ярости и мир сузился до простого восприятия «свой — чужой».
Крик ужаса оборвался моим приземлением на тело человека, стоявшего рядом с моим другом. Взмах лапы! Голова абрека, ударившего Мирона битой, отлетает далеко в сторону. Толчок и под весом медвежьей туши грудная клетка другого превращается в кровавое месиво.
Картинка перед глазами стала предельно четкой, а движения окружающих наоборот стали медленными и тягучими.
Опасность! Мозг отреагировал на движение сбоку от меня, даже не успев до конца сориентироваться, что именно происходит. Абдурашид медленно поднимал правую руку с зажатым в ней пистолетом, а Мерзкий пытался отклониться, но слишком, слишком медленно.
Я снова прыгнул, уже понимая, что не успеваю. Абдурашид почувствовал мое движение, и оружие в его руке дрогнуло, но выстрел всё равно прозвучал раньше. Пуля попала Мерзкому в плечо, он вскрикнул, а Абдурашид уже развернул пистолет в мою сторону. Все-таки хорошо быть большим и толстым. Я почувствовал толчок, скорей всего, в меня тоже попали, но летящая по инерции туша уже впечатала главаря бандитов в землю.
Сознание понемногу начинало ускользать от меня. Оставались лишь жажда крови и желание убивать. Мои челюсти сомкнулись на горле Абдурашида и вырвали из него приличный кусок плоти. А еще я испытал дикий восторг!
От всемогущества и неуязвимости… И от запаха свежей крови. Я чувствовал ее вкус на морде, он дурманил и заставлял хотеть еще… Кто тут остался живой?
Я огляделся, из груди вырвался низкий рык. Двое подручных Абдурашида улепетывали к оставленному автомобилю, и я рванулся за ними.
— Андрюха, стой! — раздался крик на краю сознания, но я видел перед собой только огни фар автомобиля, который начал судорожное движение задним ходом.
— Андрееееей! — вновь прорезался откуда-то издалека чей-то вопль, и я остановился.
Андрей… Что-то знакомое. Мысли в голове путались, их постоянно сбивал запах свежей крови и человеческого мяса.
— Андрей, твою ж такую…! — это Мирон орет. Мирон. Новое имя. А Андреем зовут меня. Только я не медведь, а человек.
Я человек! Я не хочу свежего мяса. Я хочу вернуться в свой облик.
И в ту же секунду мне стало холодно. Стоять абсолютно голым посреди дороги удовольствие сомнительное, с какой стороны не посмотреть. Я вытер ладонью рот и задумчиво посмотрел на руку, испачканную чем-то липким. Блин, надо одеться, наверное. И посмотреть, как там ребята.
Я сделал шаг вперед и скривился от резкой боли. На моем бедре зияло пулевое отверстие. Вот только оно почему-то не кровоточило, а сама ранка выглядела так, как будто ее прижгли каким-то лекарством. Я в недоумении провел рукой по ноге и нащупал на задней поверхности ноги выходное отверстие. Однако!
— Ну и долго ты там будешь себя оглаживать? — Мирон сидел, привалившись спиной к автомобилю Мерзкого и тяжело дышал. — Посмотри, что там с Максом. И надо сваливать отсюда, причем чем быстрее, тем лучше.
Тут я с Мироном был абсолютно согласен. Но покинуть место недавней милой беседы с подручными Абдурашида оказалось не так просто, как хотелось бы. Макс лежал на спине без сознания, и его прерывистое дыхание показывало, что зацепило нашего друга весьма крепко. Я аккуратно осмотрел пропитавшуюся кровью футболку, а затем просто разорвал ее на нем. Пуля вошла чуть ниже ключицы и вышла с обратной стороны. Кровотечение не было обильным, но из меня медик примерно такой же, как и балерина. То есть никакой. Еще и сам Мерзкий без сознания.
— Мирон, у него грудь пробита, — крикнул я напарнику. — Как бы легкое не было задето.
— Да что ж за день то сегодня такой, — воскликнул Мирон и кряхтя поднялся на ноги. Кое-как доковыляв до нас с Максимом, он со стоном опустился на колени и внимательно осмотрел рану.
— Рука болит, — пожаловался мой напарник. — Думал даже, что сломали. Но нет, вроде отходит потихонечку. Но болит — спасу нет.
— Да разберемся мы с твоей рукой, — воскликнул я. — С Мерзким что делать? Его в больницу надо.
Мирон посмотрел на меня, как на умалишенного.
