Хейм обустроился недалеко – Скай была уверена, что он через Нифльхейм ушел куда-то в Муравейник, чтобы наблюдать за Эгиром и Матерью Гиафой. На северо-востоке много заброшенных фабрик, река, по которой можно переправить хоть целую армию, и железная дорога.
– Я зайду позже. – Скай устало потерла лоб. – Отдохните. Если вы уморите себя раньше Ринфе – это не принесет пользы.
Ран устало кивнула, смеживая на секунду воспаленные глаза. Прикрыв дверь, Скай расправила плечи и неторопливо спустилась на первый этаж дома Гиафа. Накинув пиджак (погода радовала душным предгрозовым теплом), кивнула кому-то из прислуги и вышла за порог. В такие теплые весенние дни Скай как никогда чувствовала себя старой. Ее суставы были уже не так подвижны, как прежде, зрение не так остро, а боевые рефлексы, хоть и отточенные неустанными тренировками, видали лучшие деньки. Она лениво думала о сделанной вчера бумажной работе, о том, что забыла полить чахлый цветок, что надо купить новую зубную щетку, и о том, как быть с Хеймом Иргиафой.
Бенедикт в черных брюках, нелепой клетчатой рубашке и светло-коричневом тренче стоял возле клумбы фиолетовых гиацинтов, сверкая белозубой улыбкой и всячески расхваливая подстригающего кусты садовника. В обычной одежде он казался будто меньше и старше. Садовник, вежливо стянув шляпу, важно рассказывал об особенностях ухода за весенними цветами, а Бен слушал необычайно внимательно, будто сам собирался сменить профессию на более мирную. Хотя Бен действительно любил простые вещи и обожал простых людей, так что Мать не сомневалась, что дни свои он закончит на какой-нибудь ферме в окружении коз и кур. Скай всегда бесили его любезности со всеми вокруг, но она терпеливо дождалась, когда бывший муж закончит разговор и приветливо кивнет.
– Где моя машина?
– Я отправил вашего адъютанта домой, Мать Ангейяа-ас. Пусть парнишка побудет с семьей.
– Хочешь сказать, что Мать должна на трамвае добираться до Имин Рёга? – проворчала Скай, игнорируя предложенный Беном локоток.
– Я тебя подвезу. – Генерал-фельдмаршал посерьезнел. – Но сначала пройдемся и поболтаем.
Скай расфыркалась, но взяла бывшего мужа под руку и направилась к воротам дома Гиафы. Металлические драконы искусно вплетались в прутья. От ворот начиналась чудесная яблоневая аллея, которая готовилась вот-вот зацвести. Некоторое время они молчали, наслаждаясь погодой и думая о своем. Скай не хотелось признавать, но Бен все еще как-то чувствовал ее настроение и появлялся именно тогда, когда она нуждалась в поддержке. Хотя бы просто в локте для прогулки. Их брак был спонтанным, аполитичным и чуть ли не на спор, а тяжелый характер Скай и военная карьера Бена не делали его легче. Хоть прошло почти шестнадцать лет, она все еще злилась и не могла его простить за Лару, но это не означало, что Скай разлюбила своего бывшего мужа.
– Мои ребята нашли одно любопытное местечко, – наконец начал Бенедикт. – Заброшенные заводские склады на севере. Рядом – три норы в Нифльхейм.
– Что еще?
– По старым картам под складами должны быть тоннели, но несколько лет назад строили новую трамвайную линию и завалили их. Так мне сказали в архиве.
– Думаю, надо проверить. Мало ли что написано в пыльных бумажках.
Они дошли до конца аллеи и свернули на площадь Девяти Дев. Статуи первых управительниц Хеймдалля стояли на постаментах посередине площади, взирая холодными мраморными глазами на то безобразие, что устроили их потомки. Шестая дева – Ангейя, стоящая на морской волне и увитая водорослями, как и все прочие, смотрела на Скай с немым укором. Вокруг носились машины, гремел трамвай, а каменным девам лишь бы поиздеваться над ней. По какой-то легенде Ярлодин с дочерьми прибыли из-за далекого моря, откуда-то с запада, поэтому художники и скульпторы обожали изображать их с морской атрибутикой.
Бен предложил перейти оживленную площадь, и возле небольшого кондитерского магазинчика они сели в его машину.
– Пончиков? – Он указал на витрину.
Скай кивнула. Он вернулся через несколько минут и протянул пропитанный жиром теплый пакет и стаканчик кофе.
– Я покурю? – спросила Ангейя после того, как кофе и пончик кончились. Бен ненавидел, когда она курила в машине. Ненавидел, что табак пропитывает обивку сиденья едким запахом, но на этот раз кивнул, сворачивая с главной дороги на узкие улочки. Они припарковались в тупике под сенью ободранного деревца и не спеша углубились в рабочие районы севера. В отличие от южных, спроектированных при первой застройке, отмеренных по линеечке, север прилепился вместе с фабриками, чтобы обеспечить рабочим жилье, и напоминал муравейник. Именно эти бараки постоянно пополняли Нифльхейм, а затем и тюремные камеры. Оставив без внимания провонявшие мочой углы домов, мусорные кучи, кишащие крысами, изуродованные граффити статуи, Скай подняла с земли кусок красного кирпича и нарисовала рядом с карикатурным изображением Девяти Матерей в виде клубка змей неприличный знак и зашвырнула обломок в кусты. Оттуда раздались долгий надрывный кашель и неразборчивая брань.
Склады, которые окружал бетонный забор вперемежку с металлической сеткой, упирались в пустырь, заросший колючим кустарником, обезображенный ржавыми остовами машин и битыми бутылками. Скай и Бенедикт забрались по стонущей от их веса пожарной лестнице на четвертый этаж заброшенного дома. Внизу все было благопристойно и тихо. Информация, полученная от «Воронов», могла быть ложной или устаревшей, но Бенедикт уверенно указал на крайний слева склад. Шаги гулко заметались по пустому грязному помещению. Груда тряпья в углу, заляпанная красным стена и аккуратно разложенные окурки на подоконнике – Скай умилилась. Вдруг груда зашевелилась, пахну́ла помойкой и испуганно вытаращилась заплывшими ярко-зелеными глазами.
– Ты Ярлодин, князь небесный? – просипела груда, отползая по стенке в сторону лестницы.
– Ш-ш-ш! – Скай приложила палец к губам, напомнив Бену старые агитационные плакаты времен «Нежной резни».
– Тэдди, это Скай. Скай, это Тэдди, – любезно представил их Бенедикт.
Ангейя брезгливо расстелила пиджак на подоконнике и взяла у генерала бинокль. Молчание затягивалось, но никто не решался нарушить негласно установленные границы. Как-то раз Бен попытался извиниться, но это закончилось для него больничной койкой. Скай чувствовала, как он на нее поглядывает, и тихо бесилась.
– Ну что? – рыкнула она.
– Локи такая хорошая девочка. Вылитая Лара.
– Характером – в тебя, – фыркнула Скай. – Честная и добрая.
– И в тебя. Упрямая и храбрая. Я рад, что смог ее повидать.
– С такой девочкой будущее нашего Дома будет в порядке. Она… умеет сохранять баланс. И очень смышленая.
– Хотел бы я позаниматься с ней кэндо.
Скай вдруг изумленно на него уставилась.
– Я тоже хотела, но так и не нашла времени. Клауд меня извел этим, но месяц был тяжелым.
– Он отлично справляется, кстати. Быть опекуном – непросто.
– Нам ли не знать, – хмыкнула Скай, и Бен улыбнулся в ответ. – Мы с тобой хуже справлялись. – Они оба вспомнили маленькую, но такую невыносимо упрямую Лару и серьезного и тихого Клауда.
Между ними возникла ниточка понимания, горькая и сладкая одновременно. Их супружеское прошлое.
– Ты – дева драконья, Миробель? – Тэдди снова проснулся и уставился на Скай, не вспомнив ее. Ниточка оборвалась.
– Нет, Тэдди, – терпеливо отозвался Бенедикт. – Это Скай. Вспоминай, я вас уже знакомил.
Через час или чуть больше со стороны доков подъехал грузовичок. Вышли двое, переговорили, и один направился к закрытой калитке. Деревья хорошо загораживали окна, но место для слежки не самое идеальное, так что Скай спустилась вниз, оставив Бена наблюдать сверху. Обогнув склады, Мать притаилась за перевернутой машиной, подставившей солнцу, как умерший зверь, свое незащищенное брюхо.
Грузовик, темно-синий, заляпанный грязью, не отмеченный опознавательными знаками, наконец тронулся сквозь открытые ворота. На людях тоже не было ни бандовских эмблем, ни татуировок, выдающих принадлежность к какому-либо клану турсов. Когда грузовик скрылся в недрах склада, мужчины наспех замаскировали следы шин и, закрыв ворота на висячий замок, направились вслед за машиной. Подождав некоторое время, Скай использовала зрение Утгарда, чуть вынув рапиру из ножен. Мир вокруг выцвел, будто щелкнули тумблером. Скай моргнула, привыкая к новым старым ощущениям монохромного зрения. Убедившись, что окружающую органику составляют только бродячая собака, стайки облезлых воробьев и дохлая кошка за мусорной кучей, Скай вернула зрение в норму и на корточках рассмотрела следы. Свежие ее не заинтересовали, а вот за старыми, оставленными выезжающей машиной, она прошла от ворот и до конца пустыря, незаметно переходящего в свалку металлолома и лесок. Трава была примята, но наезженной колеи еще не образовалось, так что здешнее убежище возникло не так давно. Пройдя почти до конца, Скай споткнулась о затерявшийся в траве кирпич и почти собралась разразиться отборной бранью, но заметила, что белый кирпич измазан красноватой сухой грязью. Собрав песчинки в горсть, Скай плюнула и растерла вязкую красную глину между пальцами. Вытерев руку о брюки, Мать еще раз изучила следы шин от свалки и до ворот, убедившись, что глину действительно принес грузовик.
