— Меня??? — изумилась девушка.
— Именно вас.
Чёрт его знает, как оно получилось, но теперь на мне был гусарский мундир, и длинная сабля свисала с левого бедра.
— Я не могу, — сказала пациентка.
— Но почему? Всего на один тур!
— Я же сказала, что не могу, — отрезала девушка, отползая в сторону.
— Но в чём причина вашего отказа?! — воскликнул я, прикинувшись обиженным.
Девушка посмотрела на меня с отчаянной беспомощностью во взгляде.
— Разве вы не видите, что я больна? — прошептала она.
— Нет, не вижу. Чем, интересно? Болезнь, надеюсь, не заразна? У вас такой прелестный румянец на щеках.
— Вы мне льстите, — ответила девушка. — Не знаю, правда, зачем. Я больна. Внутри меня всё гниёт. И миллиарды микробов пожирают мои внутренности заживо.
— Мадемуазель, танец заканчивается, — поторопил её я.
— Нет! Я не могу! Послушайте, как вы не понимаете, — пациентка перешла на трагический шёпот. — Это же распад. Гниение. От меня должен исходить ужасный трупный запах. Прошу вас, уйдите.
— Вы тоже почувствовали эту вонь? Её издаёт вон то существо у костра, — я кивнул на Ба-бая, мирно пожиравшего горячую картошку. — Идёмте.
— Нет!
Не теряя больше времени на разговоры, я встал на ноги, схватил девушку за руку и рванул на себя. Она пулей взлетела с пола и врезалась в мою грудь, после чего мы закружились под музыку по пещере, стараясь при этом не влезть в костёр.
(Краткое отступление. Тут около меня стоит Серёга и не даёт мне работать. Он бубнит, что я не умею танцевать вальс и нечего тут лапшу на бумагу вешать. Пошёл он! Тоже мне, великий танцор нашёлся. Ладно бы какой-нибудь балетмейстер лез критиковать.)
Девушка вначале казалась оцепеневшей, скованной, смотрела на меня с ужасом и передвигалась будто робот. Но всё же увлеклась и она. Вскоре мы уже лихо кружили по пещере, и Бабай смотрел на нас, разинув рот.
Пчёлка вырубила музыку. Я церемонно отвёл девушку к стене, склонил голову и сказал:
— Благодарю за танец. Когда мы можем увидеться снова?
— Никогда, — ответила пациентка, переводя дух. — Я больна. Могу даже до завтра не дожить, так стоит ли давать пустые обещания?
— Вы симулянтка.
— Но меня же пожирают микробы! — возразила она в отчаянии. — И я загниваю! Отчего и кости у меня какие-то жёлтые, неровные…
— А какие они у вас должны быть? — перебил я. — Синие и под линейку? Кстати, насчёт микробов. Что вы о них знаете?
— Ну, они такие… Маленькие…
— Ваши познания в этой области просто безграничны. Вы, вероятно, знакомы с работами микробиолога Йенсена?
Научные диспуты глупо проводить в гусарском мундире, и Пчёлка мигом меня переодела. Теперь я был в строгом костюме, белом халате, наброшенном на плечи и в очках (без стёкол, правда).
— Не знакома, — ответила пациентка.
— Ага! Значит, вы читали доклад профессора Харди на медицинской научной конференции в Генуе в 1976 году?
— Тоже нет.
— Тогда всё ясно. Вам попались работы доктора Куницына. Но он ошибался в своих выводах, что потом убедительно доказал его коллега Марский. Кстати, Куницын после этого и сам осознал свою ошибку.
— Послушайте, я в первый раз в жизни слышу все эти фамилии, — прервала меня пациентка.
И неудивительно — ведь я придумал их только что. К тому же очень сомнительно, будто в Генуе в 1976 году была медицинская конференция, на которой делался доклад по микробиологии.
По-моему, начинала просматриваться перспектива. Я разбирался в микробиологии не больше своей пациентки, но надо было хватать быка за рога:
— Тогда придётся вам рассказать. Микробы начнут вас пожирать лишь после того, как вы скончаетесь. А сейчас ваши молодые и здоровые…
В этом месте пациентка попыталась возразить, и мне пришлось повысить голос:
— Я говорю: здоровые клетки успешно им в этом противодействуют. Да, спору нет, микробы — штука нехорошая и прожорливая. Но клетки, как следует из курса лекций профессора…
Девушка обречённо вздохнула.
— …Бернштейна — самостоятельные организмы, — продолжал я. — И вполне могут дать в морду враждебному вирусу.
Пациентка впервые за день несмело улыбнулась. Бабай сожрал всю свою картошку и подошёл к нам.
— Ты чего-то там про морду говорил, — напомнил он. — Бить меня будешь?
И в самом деле, врезать ему, что ли? Но чего из этого выйдет и куда потом войдёт — вот вопрос. Во всяком случае, нож в его лапе выглядел довольно зловеще, а я ещё не успел потратить денег, выплаченных мне доктором. Пусть лучше Красавчик ему морду бьёт, между собой они быстрее столкуются. И я ответил:
— Хоть ты и порядочная скотина, но мордобой мы пока отложим.
Бабай был приятно удивлён моими словами.
— Как, ты говоришь, тебя зовут? Тарзан?
— Тристан, — поправил я.
— Пойдём, я тебе выход отсюда покажу.
Затем Бабай почесал в мохнатом затылке и выдавил из себя, повернувшись к моей подопечной:
— Знаешь, а ты и правда того… Симпатичная.
* * *
Я открыл глаза.
— Лежи! — взвизгнула Пчёлка и, подскочив ко мне, сняла с моей головы какую-то блестящую штуковину с наушниками. Затем мне было позволено встать.
— Ты молодец, — сказала Пчёлка, снова усаживаясь за пульт. — А Зомби с Красавчиком поспорили, справишься ли ты самостоятельно.
— И как? Я справился?
— Ну ты даёшь, — сказала Пчёлка, покачивая головой. — Зомби теперь должен Красавчику бутылку водки.
После этого она произнесла в микрофон:
— Красавчик, о Бабае можешь больше не думать.
Затем Пчёлка подняла трубку внутреннего телефона и сообщила:
— Доктор, Тристан вернулся. Да, всё в порядке.
— Пчёлка, а ты откуда знаешь, что я там делал?
— Ну… Есть возможности, — уклончиво ответила Пчёлка. — Ты садись, не маячь тут предо мной.
Я уселся в кресло доктора, поглядывая на вытянувшихся на топчанах Зомби и Красавчика. Пчёлка кинула взгляд на монитор компьютера, поставила на подоконник большую кружку с водой и сунула туда кипятильник.
— Кофе будешь? — спросила она.
— Не откажусь.
Тут пришёл доктор.
— Итак, Тристан, ваш дебют прошёл удачно, с чем я вас и поздравляю. Только что звонил по адресу пациентки — та пока спит. Надеюсь, её состояние с завтрашнего дня начнёт улучшаться. Ладно, пойду, меня в кабинете клиент ждёт. Понравилась работа?
— Да как вам сказать…
Доктор убежал, не дослушав. Тотчас на своей кушетке зашевелился Зомби. Пчёлка сняла переходник с наушниками с его стриженой башки и сообщила ему:
— Ты влетел на бутылку.
