— Полезешь, сволочь! — Он ударил парня ногой, но тот даже не вздрогнул. Серега выключался на глазах. Расслабился, почувствовав себя в безопасности, и теперь стремительно терял сознание.
Тонику очень не хотелось оставлять его в своей лодке. Парень не в себе, непонятно, что с ним происходит, а если спятил от страха? Отвяжет катер — и до свидания. Потом еще сдохнет от белой горячки. Тоник сам виноват — никого с собой не взял. Но бросать Женю посреди моря тоже нельзя. Вдруг она убита?!
— Ты пойдешь туда со мной.
Серега не ответил. Он уже спал, неудобно свернувшись на стланях, скорчившись между двумя креслами. За одно из них он цеплялся мертвой хваткой. Тоник понял, что скорее убьет его, чем сможет разбудить. Подумал с ненавистью: «Лучше бы ты сам вывалился за борт». Вдруг страшно захотелось взять этого полумертвого человека и зашвырнуть назад, на «Лилию». Уехать отсюда немедленно — а потом сказать, что не нашел их…
Тяжелым ботинком Тоник наступил на руку, вцепившуюся в сиденье. Но рука словно окоченела. Не отцепить его. И не поднять вместе с креслом. Чтоб ты сдох…
Тоник взял фонарь и молча полез на яхту. Прошел по скользкой палубе, чем-то заляпанной, обмерзшей, спустился в кокпит. Здесь было полно воды, болтались какие-то тряпки, намокшие и обледеневшие, валялись пустые бутылки. Ясно, что Серега пил сутки, к смерти готовился, урод. Дверь в каюту почему-то оказалась выбита. Тоник нервно оглянулся на катер, но псих неподвижно лежал на своем месте, по-прежнему цепляясь за кресло, и пока что не пытался даже шевельнуться. Антон отвернулся и, включив фонарь, посветил в недра каюты.
Здесь высоко стояла прозрачная холодная вода, кое-где покрытая тонким ледком. В воде плавали какие-то предметы, кавардак в каюте был не меньше, чем на палубе. Яхту сильно перекосило, и потому с одной стороны вода доходила до иллюминаторов, тогда как с другой даже лежанка оставалась сухой. На ней находился труп.
Ноги подкосились, Тоник тяжело опустился на ступеньку. Фонарь выхватил из тьмы белое лицо девушки, и он зажмурился. Жуткое, ни с чем не сравнимое чувство бессилия: ведь можно было избежать страшной Женькиной смерти, можно было просто запретить «Лилии» выход — и все! Только не факт, что Серега подчинился бы, «Лилия» — его частная собственность… была.
Снаружи что-то глухо ударило в борт. Тоник услышал этот удар сквозь рев прибоя и свист ветра и мгновенно развернулся к выходу. Здесь, в каюте, как в склепе, и время идет совсем по-другому. Он забыл, что в моторке остался мертвецки пьяный Сергей…
Тоник одним прыжком оказался в кокпите. И в этот момент заработал двигатель «казанки».
Слова застряли у Антона в горле. Сергей стоял на коленях около мотора, судорожно цепляясь за ручку газа. Тоник навсегда запомнил его глаза: воспаленные, красные, широко открытые, полные безумия. А потом лодка сорвалась с места, вмиг исчезнув во тьме…
Всю ночь шел снег. Он опускался на темную воду и сразу таял. Он выбелил поверхность палубы, сугробами лег на спущенные паруса, на ванты и штаги. Завывавший ветер был полон мокрого снега, который лез в лицо, хлестал по яхте и сводил видимость к нулю.
Температура упала. Труп в каюте окончательно закоченел.
Оставшись один, Тоник поначалу только возмутился, не особенно встревожившись. Он сразу схватил свой телефон и позвонил на турбазу. Придется подождать до утра, ответили ему. Сам видишь, какая погода. И лодки нет. Куда на ней мог уйти Сергей? Кто его знает, что за мысли были у парня в больной голове… Но все-таки он скорее всего сразу рванет на базу. И дойдет, если догадается залить в бак бензин из канистры. Или если не уснет опять. Там его приведут в чувство. И отправят с утра кого-нибудь за Тоником.
Он спустился в каюту. Женя лежала в одной только тонкой куртке, недавно мокрой насквозь, а теперь обледеневшей. Он подошел к девушке и аккуратно повернул ее на бок. Подушка под ее мокрой головой пропиталась розоватой кровью, рыжие волнистые волосы слиплись, застыли бурой жижей. Она выпала за борт? Или Серега ударил ее?! Он ее по-любому убил. Если девушка и осталась жива после удара, то потом погибла от холода… Тоник как будто впервые осознал, что Жени больше нет. Сел на кровать рядом с ней, сжал ледяную руку. Ничего… ничего не осталось на свете…
Серега постарается скрыть свое преступление. Он ни за что не скажет, где их оставил и что произошло. Но Тоник уже все сказал сам — по телефону. Он поднял голову. Какая-то его часть сейчас сходила с ума от горя, но привычка действовать заставляла воспринимать все отстраненно. Он посветил себе под ноги, потом сунул руку в воду и поднял пайол[8]. Острый кусок скалы торчал вертикально, прорываясь сквозь корпус «минитонника» почти около самой килевой балки, и сидела «Лилия» на нем очень качественно. Если за время шторма она не развалится, может, потом найдут и снимут. Только бы дожить до этого. Сейчас яхту освободить нереально. Тоник выпрямился и пошарил лучиком света по полкам. На одной из них, прямо над Женей, лежал замерзший букетик подснежников. Видимо, Серега ей подарил. Белые полупрозрачные цветы и бледно-зеленые листья не завяли, но стали очень хрупкими от холода. Тоник, ничего не чувствуя, шагнул прямо в ледяную воду. Дотянулся до цветов. Приблизил их к лицу — и ощутил слабый нежный аромат. Положил букетик Жене на грудь. Посмотрел в последний раз. Потом забрался в форпик[9], туда, где обычно лежат паруса. Серега не догадался взять запасной комплект. Тоник съежился в узком пространстве и впал в какое-то подобие сна.
Утро опять, как вчера, было ясным и солнечным. Только еще более холодным и ветреным. Продрогший насквозь Тоник с трудом сбросил с себя оцепенение и попытался подняться. Тут же появилась крупная дрожь, из-за которой он буквально не мог шевелиться. Выругавшись, он протянул вперед трясущуюся руку. Никак не мог взяться за ручку задвинутого форлюка[10]. Потом еще долго не мог этот люк открыть. А когда открыл — в каюту ворвался ледяной ветер и яркий солнечный свет. Тоник выбрался на палубу. Ветер рвал на нем одежду, царапал обмороженные щеки. Яхта вся обледенела, превратившись в большую сосульку. Как же может быть так холодно в апреле?! Антон вспомнил о том, что лед вроде бы следует скалывать, а то если разыгравшимся штормом их снимет со скалы, они потонут от его тяжести. Хотя какое это имеет значение — с такой пробоиной яхта утонет в любом случае. А снять их могло: шторм становился все более и более свирепым. Яхта жутковато стонала, с трудом сдерживая жестокие удары воды. Стаксель давно уже смыло и куда-то унесло. Грот намертво примерз к гику.
Тоник все-таки заставил себя двигаться. Нельзя раскисать, если хочешь дождаться помощи! Он взял отпорный крюк и принялся откалывать лед — сначала с палубы, потом — с бортов «Лилии». Солнце поднялось повыше, и льдинки стали потихоньку таять — весна все-таки. Чтобы хоть как-то занять себя, он навел порядок на яхте, потом обыскал ее и убедился, что никакой еды не осталось…
Его телефон, несмотря на то что лежал за пазухой, не избежал той же участи, что и телефон Сергея: аккумулятор со временем сел. Наверное, забыл зарядить вовремя. Потому оставалось только ждать. Тоник старался не думать о том, что настало утро, а горизонт по-прежнему чист. Ну придет же когда-нибудь помощь… возможно. Или яхта раньше не выдержит ударов волн, развалится, — тогда он окажется на полузатопленной мели. Будет стоять на ней, пока не погибнет. Полчасика где-то. Или пока его тоже не смоет волной. Плохо, что положение столь безнадежно, но еще хуже пережить предательство…
Предательство человека, которого Женька считала самым близким — и который убил ее. А затем обрек на медленную смерть Тоника.
Он взял из каюты последнюю оставшуюся бутылку водки. Подумал, что уж «горючим»-то Сергей запасся от души. Тоник хлебнул прямо из горлышка, но не смог проглотить и подавился. Снова хлебнул. По оттаявшему горлу водка стекла в пищевод, оставляя горячую дорожку. Взяв бутылку, он сел на мокрую палубу, до боли в глазах вглядываясь в сверкающие под солнцем пенные гребни.
По-прежнему бушевал ветер. Одну жизнь он уже взял. Тоник временами отпивал из своей бутылки, размышляя, что сидеть тут пьяным не так уж страшно. Да ему уже сейчас не страшно, даже почти весело. Музычки нет — но есть грохот волн. Женьки нет — но есть отражение его самого в темной воде, залившей каюту. Пьяная обмороженная физиономия мрачно выглядывает из непрозрачной глубины. Предвещая смерть…
— Пошел ты!!! — Тоник запустил в свое отражение бутылкой. Вода поглотила полупустую емкость. Он подумал, что будет сидеть здесь до конца. Пойдет наверх, в каюту больше не спустится — теперь тут склеп, и ему, живому, нечего делать рядом с мертвецом. Умерла Женя. Все остальное — пустяки… Он остановившимся взглядом смотрел на линию горизонта. Вот если никто так и не придет и он почувствует свою смерть, то спустится к ней, своей любимой…
