— Семьдесят четыре, тётя Эми написала её в семнадцать лет.
— Тётя Эми? — Мелани насмешливо улыбнулась, но от раздражения её ноздри расширились. — А Моузес Грейв для тебя дядя Мо? Ты знаешь, что я училась пению у великой Эми Ласкер? Я была её ученицей, и это то, чем я горжусь. Если всякие проходимцы вроде тебя начнут трепать её имя, они пожалеют. Что, Том?
— Мисс Ласкер сама просила за этого молодого человека, — Орнсби подёргал себя за бородку. — Они знакомы, Мэл.
— Какого хрена ты молчал?
— У тебя выступление.
— Ладно, эй, как тебя.
— Павел Веласкес, мисс.
— Отлично. Том, дай ему пропуск в первый ряд. Двое? Дай два. И мы с тобой ещё поговорим, не исчезай. Том, я буду петь вживую.
Чем закончится спор певицы и её менеджера, Павел ждать не стал, получил метку, налепил её на значок, и вылез обратно в толпу.
— Вот, — он протянул Насте вторую метку. — Теперь мы вип-персоны, считай, не зря за мной гонялась. Держись ко мне поближе, и когда начнутся соревнования по метанию кур, сможешь поймать самую жирную, а потом мы расстанемся. А что ты хотела? Уговор есть уговор, детектив, в отделении я отвечу на все вопросы, но только в присутствии Ломакса.
— Дурак ты, Веласкес, — серьёзно сказала Волкова. — Может, ты ни в чём не виноват, а ведёшь себя, словно на тебе три убийства и изнасилование. Мы ищем преступников, а не стараемся засадить за решётку любого, кто нам не нравится.
— Значит, я тебе не нравлюсь? — уточнил Павел.
Настя промолчала, но в первый ряд вслед за ним пробралась.
Мэр уставился на часы на городской ратуше, те как раз показывали два часа второй трети. На старой Земле — полдень.
— Пора, — сказал он, через микрофон его голос разлетался по всей площади. — Отлично, сколько народу. Джейми, миз Перкинс, семейство Сантушей, смотрите, какой у них карапуз. Как сына назвал, Мигель? Пепе? Отлично, похлопаем Пепе Ринальо Сантушу. Друзья, сегодня мы празднуем трёхсотлетие старой развалины, которую наши предки когда-то построили, а потом взялись за ум, и снесли. На самом деле это отличный повод выпить и повеселиться, да?
Народ дружно зашумел.
— И мы сделаем это, чёрт побери, оторвёмся за все триста лет. Но сначала наша дорогая гостья из Сентаменто, Мел Пайпер, исполнит гимн округа.
Под рёв толпы Мелани вышла на сцену, подождала, когда крики стихнут, и запела.
— А она и вправду неплохо поёт, — шёпотом сказал Павел Насте. — Но всё равно, её уровень — это «Me Fode».
— Заткнись и дай послушать, — прошипела Волкова.
Мелани допела гимн, раскланялась, сошла со сцены, осталась стоять в первом ряду с двумя охранниками по бокам в нескольких метрах от Веласкеса. Трибуна пошла назад, между городской верхушкой и зрителями образовался широкий проход.
— А теперь, — мэр поднял руки вверх, пять членов городского Совета сделали точно так же, — начнём парад.
Он резко опустил руки вниз.
И в этот момент трибуна взорвалась, яркая вспышка заставила людей зажмуриться, и попытаться спастись — расстояние до первых рядов было всего двадцать метров, ударная волна тряхнула их практически сразу же. Павел присел, поворачиваясь к бывшей трибуне спиной, и выхватил пистолет. Волкова рядом с ним поступила точно так же.
Люди разбегались с площади, задние ряды прорывались на улочки, а передние выталкивали тех, кто оказался в середине. За криками и воплями не было слышно почти ничего. Прямо перед Веласкесом валялось тело женщины, до этого стоявшей на трибуне, живот её был разорван, а голова болталась на позвонках. Волкова зажимала царапину на плече — в гранитную плитку ударил обломок доски, отскочил, и чуть было её не пришиб Волкову, но она успела закрыть голову рукой.
— Не двигаемся, ты смотри влево, я — вправо, — Павел дёрнул её за рукав, Настя кивнула.
Но смотреть было особо не на что. Первый ряд в центре не особо сильно пострадал, несмотря на близость к трибуне, взрыв был направлен вверх, и те, кто валялся на брусчатке, были в основном контужены, или ударились при падении головой. Многие уже пытались сесть, те, кто лежал, тоже шевелились, на вскидку серьёзно были ранены несколько человек, не считая тех, что стояли на трибуне — от городского Совета остались только трупы.
Было в этом взрыве и идущей за ним панике что-то странное, что именно, Веласкес первые секунды понять не мог, только потом связал воедино разрозненные группы людей, которые помогали людям скрыться с площади. Они изначально стояли в задних и средних рядах, и действовали слаженно и очень уверенно. Всего таких групп было тринадцать, по два или три десятка человек в каждой, одетых в охотничьи комбинезоны, все — с оружием. Сами они никуда не торопились, и даже наоборот — становились центром притяжения для некоторых горожан. Да и сами горожане не так уж и паниковали, были те, кто удирал со всех ног, но определённая часть покидала площадь словно по заготовленным заранее маршрутам отхода.
— Кто это такие? — Веласкес спросил скорее у себя, чем у Насти. — Как будто заранее готовились.
— Вижу, — Волкова кивнула, через пальцы, стиснувшие плечо, сочилась кровь. — Связь не работает, что за херня тут творится?
— Сейчас, — Павел двинулся было право, неподалёку неподвижно лежал мужчина, из-под головы натекала кровь, но зацепился глазами за Мелани
Та валялась на гранитных плитках в нескольких метрах от них, одна нога у неё подрагивала. Два охранника ворочались, пытаясь подняться. Между ним и певицей пытались подняться с земли ещё трое, молодой человек держался за живот и тяжело дышал, а две женщины отделались царапинами. Павел подошёл к телохранителям, они были в порядке, а вот с певичкой всё было гораздо хуже — ей в бедро воткнулся обломок доски, пройдя, судя по всему, через артерию. Дерево пережало кровоток, но всё равно, из разорванного сосуда текла кровь, девушка стремительно бледнела. Аптечка, налепленная на горло, не помогала.
— Я ей займусь, — бросил Веласкес ближайшему охраннику, тот кивнул, отодвинулся, пропуская мага.
Павел почти стащил браслет, когда почувствовал, как в затылок упёрлось что-то твёрдое.
— Ещё одно движение, и я тебя пристрелю.
— Тридцать секунд, — Павел тем не менее стянул блокиратор, Волкова скрипнула зубами, но не выстрелила. — Считай.
Ухватился руками за деревяшку, и потянул на себя. Время привычно превратилось в тягучий кисель, палец, проникнув через кожу и разорванные мышцы, нащупал артерию, организм Мелани, подчиняясь магу, решил, что стадии гемостаза и воспаления уже прошли, и сразу перешел к полиферации. Одновременно в мышцы вокруг места разрыва прорастала фиброзная ткань, стягивая повреждённый участок — очень слабо, но точно так же действовала полевая аптечка, этого хватало на час-два, максимум — пять, за это время раненого помещали в медицинский кокон, где аппаратура под управлением врача вновь вскрывала рану, очищала кровь от загрязнений, удаляла фиброз и запускала нормальное заживление.
Тем временем площадь почти опустела, и стали видны тела, валяющиеся по периметру, все — в полицейской форме. В то же время полицейские были и в составе организованных групп, которые действовали всё более жёстко, убирая зрителей с площади, репортёров, наоборот, согнали в одну кучу. Одна группа, впитав в себя по нескольку бойцов из других, скрылась в ратуше, другая — занялась гостями из первых рядов и членами Совета. Мертвые тела оттаскивали к трибуне, а раненых осматривали. Волкова уже не держала Павла на прицеле, она привалилась к нему спиной, и ругала себя последними словами за оставленное в номере нормальное оружие.
Глава 20
18 августа 334 года от Разделения, среда
— Кто такие? — подошедшая к ним женщина в сопровождении пятерых бойцов достала планшет. Она была совершенно спокойна, словно вокруг происходило что-то обыденное.
— Фундо Политико, — Павел протянул удостоверение, — это моя помощница.
— Хорошо, — женщина считала чип, проверила пульс у певицы, оттянула веко, дотронулась до раны, запястье незнакомки охватывал блокиратор, — медиков сюда, живо. Маг? Браслет не снимать, люди сейчас на взводе, могут пристрелить. Идите сейчас к группе ваших коллег, мы сделаем заявление, и через двадцать минут вас отпустим. В городе не рекомендую задерживаться, могут быть беспорядки. Вопросы потом.
