Помышлять здесь о контратаке просто не имело никакого смысла. Он меня сотрет в порошок. Падший и так порхал вокруг, как сошедший с ума кузнечик.
Непонятное темное щупальце в какой-то миг даже пробило мою защиту, хлестнув по шее. Кожу обожгло порезом. Неглубоким, но неприятным хотя бы потому, что он прошил Эгиду. Я продолжал вкачивать силу, пытаясь сфокусировать на противнике — тщетно. Тот уже не просто порхал, казалось, телепортировался с места на место.
А потом послышался глухой удар и лязг крепкой иномирной челюсти. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять — пока Падший увлекся мной, кьярд подкараулил его. Бог весть, каким способом, но Васька оглушил неприятеля, а теперь держал в пасти, умоляюще глядя на меня.
— С-с-скоре-е-е, — протянул он.
Я создал наиболее разрушительную форму заклинания, которую знал — Огненный рой. И тут же вдохнул в нее жизнь. Кьярд поспешно дернулся, размыкая челюсти, а Падший даже сумел приподняться. Правда, это все, что он успел прежде, чем сотни раскаленных угольков впились в его тело.
На удивление, он даже не кричал. Наверное, такие человеческие понятия, как боль и ужас перед грядущей смертью, тоже оказались выхолощены за столько лет пребывания в этом состоянии.
Но гибель Падшего отозвалась мукой и во мне. Грудь пронзил раскаленный прут и, шипя, там и остался. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я лишь сидел, хлопал глазами и пытался понять, что делать дальше.
Странное оцепенение прошло так же внезапно, как наступило. Вот сижу на заднице я, передо мной полуистлевший труп Падшего с торчащим из-под ребер здоровенным сульфаром, и пошатывающийся Васька.
— Ты как его… успокоил? — спросил я первое, что пришло в голову.
— Яд кьярдов, — щелкнул клыками мой конь. — Парализует жертву.
— Самое главное — это вовремя сказать. Молодец. А у тебя нет еще каких-нибудь фишек? Там, пулемета в спине или мгновенного телепорта в любую точку мира?
Васька сарказма не понял и лишь отрицательно мотнул головой.
— Ну да ладно, давай двигать дальше. Город мы почти покинули. Теперь доберемся до ближайшего леса, и там нас уже сверху не достанут.
Я поднялся на ноги, сдерживаясь, чтобы не освободить сульфар из останков Падшего. Такого здорового кристалла я еще никогда не видел. Вот только что потом с ним делать? Нет, пусть уже тут останется. Придут его товарищи, найдут от мертвого осла уши и сами думают, как им теперь жить.
Сам взял кьярда под уздцы, оглянулся на Петербург и покачал головой.
— Сходил, блин, за хлебушком. Чтобы я еще раз сунулся в эту вашу столицу! Пойдем отсюда, Васька.
Глава 22
Когда мы наконец покинули негостеприимный Петербург, первым моим желанием было надеть Перчатку и уйти в свой родной мир. Уж он-то намного поприветливее этого.
Остановила меня лишь экономия сил. Магических, само собой. Потому что когда я достигну Самары мне все равно нужно встретиться с Ситниковым, значит, придется перемещаться обратно. А это дополнительные траты.
К тому же, мне думалось, что путешествие может выйти относительно безопасным по одной простой причине: я надеялся на защиту кулона, который проявлял беспокойство раньше, чем его обладатель начинал подозревать. Самый крутой подгон от Максутова. Самый — потому что единственный. Но в данном случае Игорь Вениаминович невероятно расщедрился. Одолжить фамильную реликвию, которая действительно очень неплохо помогает — это серьезный поступок. Несмотря на все наши разногласия и различные взгляды на одни и те же вопросы, в этой ситуации вел себя Максутов выше всяких похвал.
Поэтому мы с Васькой какое-то время двигались по земле, а после, удостоверившись в отсутствии крыланов, поднялись в воздух. Сначала оказались под плотной завесой облаков, но скоро перемахнули и их. Надо отметить, что путешествовать днем и в темное время суток — это две большие разницы.
К тому же облака послужили своеобразным щитом — из-за них с земли нас не было видно значительную часть дороги. Единственный раз, когда кулон нас вновь выручил, произошел, стоило попытаться спуститься для короткого отдыха кьярда.
По уже отработанной схеме: я увидел крохотный расчищенный участок берега и направил Ваську туда. Вот только чем ближе мы оказывались, тем явственнее нагревался кулон. И влекомый артефактом, я увел кьярда чуть дальше. Как выяснилось — не зря.
В самый последний момент из густой чащи показалось несколько десятков горящих адским пламенем глаз и раздался недовольный ропот. Внизу что-то еще долго шуршало, сопровождая по лесополосе наш путь, но вскоре твари отстали.
Не представляю, что могло там оказаться, но благодарен Максутову, что так и не узнал. Вряд ли мне бы понравилось новое знакомство.
Ближе к обеду мы, как и предполагалось, без всяких приключений добрались до Самары. В лучах уставшего от своего неблагодарной работы солнца, крохотный городок выглядел немного лубочным, ненастоящим, как самая глухая провинциальная деревня. Собственно, отчасти таковой местная крепость-поселение и была. Уж в моем понимании точно.
Я неторопливо облетел городок, чтобы дозорные меня заметили, а затем медленно приземлился у западный ворот. И обратил внимание, что защитный купол вновь вернулся на свое место. Значит, у самарцев хватало сил поддерживать его. Что сказать, любопытно.
На сей раз ждать меня не заставили. Впустили внутрь почти сразу, хотя кто-то уже и побежал за генерал-губернатором.
Ситников встретил с легкой тревогой в глазах. Оглядел, словно ожидал, что за время отсутствия у меня может отрасти дополнительная конечность. А после крепко обнял и расцеловал в щеки.
— Живой, — только и сказал он.
— И относительно целый. По крайней мере, был до недавнего времени.
Не уверен, что Ситников понял намек, но из крепкой хватки меня высвободил. Ну, слава Богу, хоть дышать есть чем.
— Подкинул ты мне тут неприятностей, конечно, — покачал головой генерал-губернатор. — Вчера до ночи эти пацаны мяч гоняли, пришлось пригрозить, что все подаренное отберу, если не разойдутся. Три окна разбили и гуся зашибли. Сегодня с самого утра уже орут.
— Дело житейское, — сказал я. — Это же футбол. Зато ничем плохим не занимаются. Туда вся лишняя энергия уходит.
— Может, твоя правда, — усмехнулся Ситников. — Ладно, пойдем, посидим, пообедаем, да покалякаем о том, о сем.
— Пить не буду! — сразу предупредил я.
— Да окстись, кто тебе предлагает? День на дворе, еще дел невпроворот.
Правда, как оказалось, при появлении одного дорогого и уважаемого гостя все дела отодвигались на неопределенное время. По крайней мере, два раза, пока мы разговаривали и одновременно ели, к генерал-губернатору заходили адъютанты, которых Его Превосходительство с лицом человека, съевшего редьку, отсылал взмахами руки.
Сначала я рассказывал о том, как съездил в Петербург. Недопадшие не произвели на Ситникова никакого впечатления. А говорило это лишь об одном — генерал-губернатор знал, как и откуда берутся тошкены. Оно и понятно, мальчик взрослый, в магическом и биологическом вопросе подкован. Меня же данный факт заинтересовал. Нужно будет выведать у Ситникова все, что тот знает по этому поводу.
В общем, мой собеседник скучное для него (как мне показалось) повествование о путешествии из Самары в Петербург, вынес стоически. Мол, надо было непутевому отроку смотаться, про корни свои вспомнить — смотался и вспомнил. Ну да, чуть не умер заодно, разворошил осиное гнездо и навел шороху в северной столице. Так сам дурак.
Зато когда я стал рассказывать, как и обещал, подробно, об оружии своего мира, генерал-губернатор весь подобрался. И надо отметить, что мое повествование очень ему не понравилось. Мне даже показалось, что я так и не смог разубедить его в отсутствии магии у застенцев. Иначе — как еще можно с помощью одной бомбы разрушить целый японский город? Как говорил генерал-губернатор, был он лет тридцать назад у «косоглазых». Они пусть в магическом плане и отсталые, зато так поселения отстраивают — мама не горюй.
