Игорь не мог ответить — он лежал, полностью парализованный и лишённый возможности даже повернуть голову, — а потому был крайне удивлён, когда откуда-то сзади раздался хриплый голос:
— Я понимаю.
Над Игорем пронеслась какая-то тень, сбившая учителя Сони на землю, раздался влажный всхлип, старик вскрикнул, и Лазарев ощутил, как его бока коснулось что-то мокрое и тёплое. Он как мог скосил глаза в сторону.
— Я понимаю, — повторил Филипп, вонзивший руку Григорию Геннадьевичу в грудь. — Я всё понимаю, правда. Понимаю, как никто другой. Не понимаю только одного, — он наклонил голову и с сочувствием посмотрел на бывшего учителя Сони. — Почему?
— Не только твоему ребёнку… Нужна фальсиформика, — пузырящимися кровью губами прошептал старик.
Онемение неожиданно спало. Игорь почувствовал, что может шевелиться, будто ничего и не было, и тут же поднялся на ноги.
— Я думал, ты в Доме Деметры, — бросил он Филиппу.
— А я и собирался, — подтвердил Кратов, вытирая окровавленную руку об пиджак неподвижного старика. — Ты не представляешь, каких усилий мне стоило оставаться на месте, но я всё же решил выждать оговоренное время. И увидел, как этот, — он кивком головы указал на Григория Геннадьевича, — получив какое-то сообщение, сорвался из нашего убежища, словно за ним кто-то гнался. Я решил за ним проследить, и, как оказалось, не зря. А теперь сваливаем отсюда, пока Накал не вернулся.
— Что ты сделал с его машиной?
— Ну, скажем так: ездить на ней больше не получится, — оскалился Кратов.
С этой стороны холмов находились посадки деревьев, обрамляющих озеро, и над ними вилась отчетливая полоса дыма. Филипп побежал в противоположную сторону. Игорь, стараясь не отставать, двигался за ним. Мокрая одежда неприятно липла к телу, затрудняя движение; Лазарев осторожно активировал силу своей стихии. От вещей повалил пар, и бежать как будто бы стало чуть легче. Но левый рукав никак не желал сохнуть, и Игорь, не прекращая движения, посмотрел на него.
Сильно потрёпанный, он почти не скрывал руки, пострадавшей во время путешествия по Лабиринту Руниста. Чёрные полосы, распространившиеся от кисти к локтю, и не думали никуда исчезать, зависнув на запястье молчаливым напоминанием о ловушке, в которую угодил Лазарев.
От изучения последствий воздействия руны Игоря отвлёк громкий звук удара, раздавшийся спереди. Кратова буквально смело в сторону: Накал, появившийся буквально из ниоткуда, мощным пинком отбросил Филиппа на добрый десяток метров. Кратов врезался в дерево, тонкий ствол которого протестующе скрипнул, но удержал человеческое тело. Впрочем, успех растения не продлился долго — второй удар Накала отбросил и Филиппа, и дерево, в которое он упирался. Несколько раз неловко перевернувшись в воздухе, Кратов упал в озеро.
Накал повернулся к Игорю, картинно отряхивая руки:
— Ну, а теперь, когда мы наконец избавились от лишних людей…
Игорь не дал ему договорить. На бегу приблизившись к Накалу, он подпрыгнул и на скачке ударил его левой, изменённой рукой прямо в челюсть. Противник явно был готов к атаке: его лицо успело покрыться металлическим блеском, — и тем не менее удар заставил его сделать несколько неловких шагов назад, чтобы восстановить равновесие. Он поднял голову и ошеломлённо взглянул на Игоря:
— Как ты это сделал?
Лазарев и сам не понимал, как ему это удалось, но сейчас на лице Накала, несмотря на металлический доспех, красовались две глубокие царапины, внутри которых проглядывалась быстро запекающаяся кровь. Игорь бросил быстрый взгляд на свою левую руку и покрывающие её полосы чёрных камней. Похоже, у повреждённого кулака появились новые возможности.
Мгновенно посерьёзнев, Накал на секунду прикрыл глаза и резко выдохнул. Воздух вокруг него подёрнулся рябью, одежда оборвалась и начала тлеть; наружу выглянули отливающие раскалённым металлом мышцы рук. Затвердевшее лицо побелело. Игорь подшагнул к нему и дважды ударил слева, но Накал успел укрыться под жёстким блоком. От столкновения стихийных доспехов в воздух взметнулись искры.
Они принялись обмениваться короткими ударами на близкой дистанции. Накал бил сильно и тяжело, и несколько раз Игорю чувствительно прилетело, заставив зубы громко лязгнуть. Крепко стиснув челюсти, он совершенно не сдерживаясь атаковал в ответ.
В какой-то момент Лазарев почувствовал, что преимущество на его стороне. Накал по-прежнему блокировал удары и бил сам, но как будто медленнее, чем в самом начале, и уж точно медленнее, чем Игорь. Воодушевившись, он удвоил напор, вынуждая противника уйти в глухую защиту. Такой рывок дался ему непросто — в конце концов, путешествие по Лабиринту с дальнейшим падением в воду и параличом не могли пройти бесследно, — но Игорь не мог поступить иначе, потому что увидел то, чего Накал заметить не смог.
Выбравшись на берег, Филипп на полусогнутых ногах подкрадывался к нему сзади. Кратов был без доспеха: всю свою стихийную силу он сосредоточил на кончиках пальцев, на которых сформировались длинные сверкающие когти из плотно спрессованного снега.
Поняв, что проигрывает в обмене ударами, Накал двумя руками отпихнул от себя Лазарева. Игорь качнулся назад и в последний момент перехватил врага за запястья, утягивая его за собой и не давая возможности посмотреть назад. Накал на мгновение потерял равновесие, и Кратов тут же этим воспользовался.
Одним рывком преодолев разделяющее их расстояние, он резко взмахнул рукой, целясь куда-то под рёбра. Когти ткнулись в правый бок Накала, и в глазах Филиппа загорелось торжество, но в следующий момент оно сменилось недоумением, и он посмотрел вниз.
Из-за Накала Игорь не видел, что произошло. Он почувствовал, как противник разворачивает руки и вскидывает их вверх, заставляя Лазарева разжать пальцы. Увесистый пинок в грудь довершил дело: несколько раз кувыркнувшись, Игорь упал в кусты.
Все эти действия заняли какие-то доли секунды. Отброшенный назад, Игорь, уже скрываясь среди веток, увидел, что так сильно удивило Кратова. Удар белых когтей, собравший в себе все его силы, не оставил на спине Накала не царапины. Черноволосый элементаль крутанулся на месте и взмахнул рукой, металлический доспех раскалился добела; жара полыхнувшей стихии оказалось достаточно, чтобы уничтожить не только перчатку из спрессованного снега, но и скрывавшуюся за ней кисть.
Филипп заорал и схватился единственной уцелевшей рукой за культю. Игорь вскочил на ноги и бросился вперёд, с ужасом понимая, что не успевает, никак не может успеть. Рука Накала, нагревшаяся до такой температуры, что воздух возле неё подёрнулся заметной рябью, с силой врезалась согнувшемуся Кратову под рёбра, отправляя его в полёт, словно удар гигантского молота.
Словно в замедленной съёмке Игорь наблюдал за тем, как тело Филиппа безвольной куклой катится по земле, пока наконец не замирает без движения у самой кромки озера. Он видел это в мельчайших подробностях: видел, как падение Кратова подняло в воздух вытянутое облако из пыли, видел, как его уцелевшая рука изогнулась под неестественным углом, а изувеченная — густо набилась песком и грязью, грозя занести в рану какую-нибудь заразу.
Игорь прыгнул.
Он не останавливал свой бег, и сейчас, подобравшись к Накалу на досягаемое расстояние, с силой оттолкнулся от земли передней ногой. Вражеский элементаль не успел полностью к нему развернуться, и выставленное колено врезалось ему точно в челюсть. Раздался взрыв.
Стихия, словно разделяя ярость своего хозяина, вспыхнула сильнее, чем когда-либо прежде, и Накал, развернувшись в воздухе, отлетел назад и тяжело врезался лицом в широкое, расположенное в нескольких метрах от них дерево. Голова элементаля раскалённым топором наполовину погрузилась в ствол, вызвав протестующее шипение разлапистого растения.
Игорь на секунду замер и кинул взгляд в сторону Филиппа. Тот по-прежнему не шевелился, и, вполне возможно, ему требовалась срочная медицинская помощь, однако Лазарев сомневался, что Накал позволит им спокойно добраться до ближайшего врача. Сам элементаль из Дома Прометея упёрся руками в подпаленное дерево и с протяжным стоном высвободил голову.
