Я объелся и передвигался с трудом, но все же заставил себя подняться к себе на чердак. Однако там меня неудержимо потянуло на диван и к телевизору, по которому шел матч между «Арсеналом» и Тоттенхэмом. Дела «Горячих голов»[43] шли хуже некуда, когда у меня вдруг зазвонил телефон. Незнакомый голос в трубке произнес:
— Привет, Питер.
Я глянул на номер.
— Лесли, ты, что ли?
Раздался хриплый свистящий звук.
— Нет, — сказала Лесли, — Дарт Вейдер!
Я засмеялся. Вовсе не хотел ее обидеть — просто не удержался.
— Ну, это лучше, чем Стивен Хокинг, — добавила она.
Голос ее звучал так, словно она засунула в рот пластиковую воронку и говорила через ее горлышко. И я сильно подозревал, что говорить ей больно.
— Ты ездила в Лондон на операцию — а меня почему не предупредила? — упрекнул я ее.
— Врачи не гарантировали хороший результат, — ответила Лесли.
— А он хороший?
— Ну, я же разговариваю, так ведь? Хотя это чертовски больно.
— Хочешь, будем снова переписываться?
— Нет уж, — сказала Лесли, — меня заколебало печатать. Ты еще не смотрел свои файлы в «ХОЛМСе»?
— Нет, я опрашивал возможных свидетелей.
— Я изучила документы, которые ты прислал. Данлоп никогда лично не учился у профессора Джеффри Уиткрофта, однако посвятил свою первую книгу «Мастеру Джеффри, давшему мне истинные знания». Вы, ученики магов, так и называете своих наставников, правильно?
Лично я — нет. Но здесь слово «мастер» означало не просто уважение оксфордского студента к преподавателю. Учитывая то, какие книги были найдены у Данлопа, оно означало — если исключить самые невероятные совпадения — что Джеффри Уиткрофт преподавал Данлопу ньютонову магию.
Я так и сказал Лесли.
— Да, мне тоже так кажется, — ответила она. — Вопрос в том, был ли он единственным учеником Уиткрофта. И если нет, как найти остальных.
— Надо просмотреть базу отдела убийств и найти все досье преступников или подозреваемых, которые учились в колледже Святой Магдалины в тот период, когда он там преподавал, — сказал я.
— Обожаю, когда ты говоришь гадости, — сказала Лесли. — Сразу становишься похож на настоящего копа.
— Так ты возьмешься за это?
— Почему бы и нет? Больше-то мне все равно нечем заняться. Когда приедешь меня навестить?
— Как только будет возможность, — солгал я.
— Мне пора, — сказала Лесли, — пока еще нельзя много говорить.
— Береги себя.
— Ты тоже.
Сколько учеников может обучать один маг? Найтингейл говорил, для обучения нужен человек, отлично владеющий магией, который будет показывать ученику, как работать с формой. А почему нельзя проделывать это с несколькими учениками одновременно? Ведь все зависит от их прилежания. В заведении вроде школы Найтингейла преподавателям приходилось довольствоваться середнячками — с точки зрения как одаренности, так и рвения. Но если речь идет о студенте университета, который постигает магию, потому что ему интересно… По словам Найтингейла, чтобы стать хорошим магом, нужно учиться десять лет — но я уже после трех месяцев упорных занятий был на многое способен. И Джейсон Данлоп в этом вряд ли отличался от меня, как и его возможные соученики.
Я включил ноутбук, вошел в «ХОЛМС» и стал искать, с кем из соучеников по Оксфорду Джейсон Данлоп поддерживал контакт и после окончания университета. В итоге набралось больше двадцати имен бывших студентов, которые пересекались с Данлопом в разное время по работе и, как утверждает отдел убийств, на дружеских встречах.
При расследовании крупного дела всякий, кто попадает в связи с этим делом в поле зрения полиции, попадает также и в базу данных «ХОЛМС» как фигурант. Любая мера, которую принимает следователь по данному делу, называется задачей. Задачи систематизируются по важности, и всем полицейским, участвующим в этом расследовании, предписано их выполнять. Выполнение задач приводит к увеличению количества фигурантов, и расследование стремительно превращается в бурный водоворот информации, из которого, на первый взгляд, нет никакого исхода. В «ХОЛМСе» можно искать то, что нужно, по ключевым словам либо заниматься сравнительным анализом данных, но в конечном итоге это все равно приведет к новым задачам, новым фигурантам и новым горам информации. Поработаешь так некоторое время — и поневоле затоскуешь по старым добрым временам, когда можно было просто выбрать самого «вкусного» подозреваемого и выбить из него признание толстым телефонным справочником.
Прослеживание оксфордских связей значилось в самом конце списка как наименее важная задача, поэтому я начал с Национальной компьютерной сети полиции, чтобы проверить, не привлекались ли эти выпускники когда-либо к уголовной ответственности, и сопоставить их имена с данными водительских прав. Этот процесс занял у меня немало времени — но зато я хотя бы был не в постели, когда в час ночи позвонила сержант Стефанопулос.
— Я заеду за вами через десять минут, — сказала она. — Захватите чемоданчик.
Никакого чемоданчика у меня не было, поэтому я взял свою спортивную сумку — и очень надеялся, что никто не захочет пригласить меня на деловой обед, пока я буду в отъезде. Сунул туда запасную гарнитуру «Эрвейв» и запасной ноутбук тоже — так, на всякий случай. Чтобы сэкономить время, я покинул особняк через боковой выход и прошел через Бедфорд-плейс на Рассел-сквер. Моросило, и из-за густого тумана каждый фонарь окружал желтый нимб.
Сержант Стефанопулос не стала бы звонить в такой час, если бы речь не шла как минимум об убийстве. Которое, судя по просьбе взять чемодан, произошло за пределами Лондона.
Сначала я услышал шум мотора и только потом увидел автомобиль — «Ягуар-XJ» с двадцатидюймовыми колесами и, несомненно, двигателем V8 с наддувом: только у него такой характерный звук. Судя по тому, как машина затормозила, водитель явно окончил все водительские курсы, которые не посещал я, и получил права, позволяющие ездить с поистине безумной скоростью.
Задняя дверь открылась, и я, скользнув внутрь, окунулся в аромат новеньких кожаных чехлов. На сиденье меня ждала Стефанопулос. Не успел я сесть, как машина рванулась с места, и я с трудом удержался, чтобы не свалиться на пол. Потом наконец нащупал ремень безопасности и пристегнулся.
— Куда едем? — спросил я.
— В Норидж, — ответила Стефанопулос. — Наша девочка опять порезвилась.
— Труп?
— О да, — сказал мужчина на переднем пассажирском сиденье. — Мертвее не бывает.
Сержант Стефанопулос представила его как старшего инспектора отдела убийств Закари Томпсона.
