– Много ты знаешь о смелости, – взвилась Эстер. – У тебя самой не хватает духа поговорить со своей лучшей подругой. Как думаешь, каково мне, когда ты говоришь практически со всеми, кроме меня?
Хефциба медленно встала и, стиснув челюсти, молча вышла из комнаты.
– Давай, иди! – крикнула ей вслед Эстер.
Не прошло и минуты, как в дверях комнаты показался Юджин.
– Что ты ей сказала? – спросил он.
– То, что точно причинило ей боль.
Юджин поджал губы, его ноздри слегка затрепетали. Никому не разрешалось обижать Хефцибу, даже Эстер. Поэтому она быстро сменила тему:
– Как ты себя чувствуешь?
– Мне ужасно надоело рассказывать всем, как я себя чувствую.
– Прости, – Юджин сел на край ее кровати, обхватив голову руками. Эстер похлопала его по спине. – Было странно видеть сегодня папу на улице, да? – Вопреки возражениям врача Питер все равно настоял на том, чтобы присутствовать на похоронах своего отца. Он надел красную вязаную шапочку Реджинальда и очки для чтения, а Эстер с Розмари по очереди катили его кресло-каталку.
– Это было приятно, – ответил Юджин. – Знаю, мне полагается весь день грустить из-за смерти деда, но я, наоборот, из-за всего происходящего чувствую себя… нормальным. Впервые за долгое время.
– В таком случае, может, стоит вернуть сеансы психотерапии? Только на этот раз по-настоящему их посещать, а не просто приходить с намерением напугать всех до смерти. Это ведь как с переломом: нельзя ходить со сломанной ногой и ожидать, что она заживет.
– Неужели наша суеверная Эстер Солар в кои-то веки признает существование психического расстройства, а не считает меня проклятым?
– Заткнись.
Юджин провел руками по волосам.
– На самом деле мне не очень хочется с кем-то говорить.
– Ничего не знаю. Если ты сломал ногу и отказываешься ехать в больницу, я сама тебя туда отвезу.
– Я не хочу, чтобы люди знали, будто я сумасшедший, понимаешь?
– Голубчик, ты порезал себе запястья ветеринарным скальпелем. Тебе не кажется, что уже слишком поздно думать об этом?
Юджин рассмеялся:
– Ни в коем случае. Я всегда могу прикрыться муками творчества. Скажу, что сделал это ради искусства.
– Отлично, к твоей легенде это только добавит загадочности. «Юноша-колдун испытывал такую мучительную боль, что не мог вынести еще один день». Все девчонки в школе с небывалой скоростью падут к твоим ногам.
– Ух ты! То, что надо. «Приключения юноши-колдуна», первая серия, в которой наш герой выживает в жестокой схватке с собственным разумом.
– Знаешь что? Это и правда отличная мысль. Ты мог бы написать веб-комикс о страдающем депрессией супергерое. Кто должен спасать психически больного супергероя?
– А это… не такая уж нелепая идея.
– К тому же я стала практически знаменитой в Интернете. И могла бы прорекламировать тебя на своем канале.
– Погоди, так ты намерена и дальше его вести?
– Я пошутила.
– Знаешь, если бы я действительно решил взяться за веб-комикс, мне бы очень пригодилась помощь одного очаровательного молодого художника.
– Ты можешь и дальше с ним дружить. Но он предал меня, когда обещал этого не делать, и я не могу его простить.
– Эстер.
– Что?
– Он же… не изменил тебе, не убил твою кошку, не ударил тебя, не похитил шесть девушек и не запер их в подвале.
– Ну, последний факт я не проверяла.
– Ты не проверяла наличие девушек в подвале? Блин, однажды тебя точно постигнет горькое разочарование. Всегда проверяй подвал.
– Юджин, предательство есть предательство.
– Ты уверена? Помнишь, когда нам было по семь лет и мы гостили у деда с бабушкой? Тогда бабушка нашла свою любимую дорогую тарелку: кто-то разбил ее и спратал под кроватью в гостевой комнате?
– Да, они почему-то обвинили в этом меня, хотя я понятия не имела, как она разбилась.
– Я ее разбил. И свалил все на тебя. Сказал, будто видел, как ты это сделала.
– Ах ты маленький засранец! Тогда из-за этого инцидента меня не взяли на плавание.
– Вот видишь! – воскликнул Юджин, хлопнув в ладоши. – Мы с Джоной оба подло предали тебя.
– Ты мой брат. Это другое.
– Почему?
– Потому что я тебя люблю.
– Его ты тоже любишь.
– Мы говорим сейчас о тебе, а не о нем.
– Но ты же все равно его любишь, да?
– Юджин.
– Ладно, ладно. Видимо, твое эмоциональное развитие не столь велико, как я думал, – Юджин встал, но перед уходом наклонился к сестре и поцеловал ее в лоб. – Если я смогу набраться смелости, чтобы прийти к психотерапевту и сказать… – Он шумно выдохнул и встряхнул головой. – Черт, как же тяжело! Если я смогу сказать психотерапевту: «Привет, меня зовут Юджин, и мне нужно снова как-то слепить вместе осколки разбитого разума, потому что меня часто посещают суицидальные мысли», тогда тебе хватит смелости простить его. Идет?
– Я подумаю над этим.
– Все, кого мы впускаем в свою жизнь, могут причинить нам боль. Иногда они так и поступают, иногда – нет, но это не является отражением нас самих или нашей силы. Любить того, кто делает тебе больно, не значит быть слабым.
– А вот оставаться с тем, кто делает тебе больно, – да.
– Господи! Скажи это жертве домашнего насилия. Скажи, что она трусиха, раз не может сбежать.
– Тут другой случай, и ты это знаешь.
– Я все понял. Ты считаешь маму слабой, потому что все эти годы она оставалась.
– Да.
– Считаешь, что она должна была бросить папу, как поступила с первым мужем.
– Да.
– Иногда мы проявляем храбрость, убегая, а иногда – оставаясь. И очень важно понимать разницу. Важно, наверное, для нас двоих.
Эстер никогда не задумывалась над этим.
– Значит, ты все-таки поговоришь с кем-нибудь? – спросила она.
– Только при одном условии.
– Я не могу вновь впустить его в свою жизнь. Пока нет. Я еще не готова.
– Я не стану заставлять тебя мириться с каким-то парнем против воли. Иначе что это за хреновая братская любовь? Ты всегда для меня на первом месте.
– Тогда что за условие?
– Ты пойдешь со мной.
– На сеанс психотерапии? Юджин, я же совершенно…
– Нормальна? Вменяема? Уравновешена? Счастлива? – Юджин покачал головой. – Понимаю, проработка того списка помогает тебе, и я считаю тебя очень храброй, поскольку ты встречаешься со своими страхами. Но, на мой взгляд, такой импровизированной самопомощи недостаточно. Если мне нужно что-то серьзенее, то и тебе тоже. Идем со мной.
В это мгновение Эстер вдруг осознала, почему Юджин не хочет идти к психотерапевту, хотя сама она прекрасно понимала, что это правильный поступок, который ему поможет. Сидеть напротив абсолютно незнакомого человека, выкладывать перед ним всю подноготную, чтобы он копался в ней, словно медиум – во внутренностях животного в поисках послания… От этой мысли ей сделалось не по себе. Она предпочитала все эмоции держать внутри, где можно было просматривать, фиксировать, контролировать их и следить за тем, чтобы они не выплеснулись наружу.
Тем не менее, она согласилась: ей хотелось, чтобы он пошел. Ей нужно было, чтобы он пошел. Ее жизнь зависела от его дальнейшего существования.
– Я знаю, ты считаешь любовь опасной. Но глядя на нас с тобой, я этого не вижу.
– Правда? Потому что у тебя возможностей уничтожить меня гораздо больше, чем у других. Я дала тебе эту власть вместе со своей любовью, а ты чуть не покончил с собой. Так почему я должна кому-то еще давать такое право?
– В том-то и дело. Это никак не связано с тобой. Возможно, любовь – вовсе не яд, как ты считаешь. Люди просто совершают ошибки. И, может быть, даже заслуживают нашего прощения, если причинили боль.
– Ох, в следующий раз втыкай скальпель глубже, о мудрейший и надоедливейший.
– Мне нельзя такое говорить – я эмоционально неустойчив, – усмехнулся Юджин. – Сейчас найду самого дешевого психотерапевта в городе и запишу нас на прием. – Он открыл ноутбук и поставил на пол перед ней. На экране был Ютьюб-канал «Почти полный список наихудших кошмаров». – Теперь пришло твое время сделать то, чего ты по-настоящему боишься.
