Реджинальд Солар скончался спустя тридцать шесть секунд после окончания слайд-шоу, со слабой улыбкой на губах и с крепко зажатой в ладони пышно цветущей орхидеей.
* * *
Эстер дожидалась в палате, пока медицинский персонал констатирует наступление смерти, хотя и знала, что Реджинальда уже нет. Стоя у окна, она заметила идущего через парковку мужчину – невысокого, в темном пальто и шляпе, с тростью в руке, затянутой в перчатку. Она и сама не понимала, что именно в его облике заставило ее выскочить через окно и броситься к машине, чтобы отправиться за ним. Мужчина уже выезжал на дорогу, когда она поворачивала ключ зажигания. Но Эстер это ничуть не смущало: она каким-то образом знала, куда он направляется.
Через десять минут мужчина в пальто остановил машину на подъездной дорожке к старомодному домику с белыми оконными рамами, извилистой садовой дорожкой и американским флагом, развевавшимся на ветру. Перед домом, построенным Реджинальдом и Флоренс Солар. Перед домом, который она ограбила всего час назад.
Мужчина вышел из автомобиля. Эстер последовала за ним.
– Прошу прощения! – окликнула она его, но тот не услышал, а если и услышал, то не замедлил шаг. – Подождите!
Эстер догнала его у входной двери, когда он уже доставал связку ключей, собираясь войти в дом. Но прежде он обернулся, и она впервые увидела его столь отчетливо.
– Я могу вам чем-то помочь? – поинтересовался он. Мужчина был молод, немногим старше Эстер, и говорил с южным акцентом. На голове у него была черная шляпа вроде тех, что носили гангстеры в 1920-х годах, все лицо испещрено шрамами от угревой сыпи. Даже глядя ему в лицо, Эстер не могла различить цвет его глаз и волос.
В петлице его пиджака красовалась пышно цветущая орхидея.
– Вы были в Лилак-Хилл, – сказала она. – Вы знали Реджинальда Солара. Знали моего дедушку.
– Боюсь, что нет. Ни в коем случае.
– Не вынуждайте меня спрашивать.
– Спрашивать о чем?
– Вы – это он?
– Он – кто?
Эстер не хотелось показаться сумасшедшей – вдруг она ошибается, – поэтому добавила:
– Горовиц. Вы Горовиц?
Мужчина улыбнулся.
– Прошу прощения за мое появление в Лилак-Хилл. Я всего лишь купил дом Реджа после того, как он съехал.
– Так вы теперь живете здесь?
– Да. Сначала я приобретал дом с целью инвестирования. Но стоило мне в первый раз пройтись по нему, как… я влюбился.
– Тогда… что вы делали в реабилитационном центре?
– Несколько месяцев назад мне позвонили из складской компании. Они не могли связаться с семьей мистера Солара, и этот адрес был указан в качестве дополнительного контакта. Тогда я забрал все его вещи из контейнера, чтобы их не продали, не уничтожили или не сдали в реалити-шоу «Хватай не глядя», хотя я его обожаю. В конце концов мне удалось узнать, куда переехал Реджинальд, и сегодня я прибыл в Лилак-Хилл в надежде передать его семье сообщение через персонал центра. Я не знал, смогу ли связаться с кем-то из вас, и вот вы здесь. Можете войти и осмотреться, если хотите.
– Как такое может быть, что вы – это не он?
– А кто я, по вашему мнению?
– Ну… Смерть?
Мужчина удивленно посмотрел на Эстер.
– Должно быть, ваш дедушка – великолепный рассказчик, раз убедил вас поверить в то, что знаком со Смертью. Входите.
Эстер такой ответ показался весьма странным, тем не менее, она вошла в дом. Его внутренняя обстановка оказалась очень необычной; точно так же когда-то ее бабушка Джун в возрасте семидесяти восьми лет переехала в новую современную квартиру, но сохранила все «стариковские», как их называла Эстер, вещи. Складывалось впечатление, будто у всех пожилых людей имелись одни и те же предметы: полный шкаф тарелок и чашек, из которых никому не позволялось ни есть, ни пить; уродливый диван с цветочной обивкой; кресло-качалка; сушилка для трав; тяжелая деревянная мебель; десятки безделушек, скопившиеся за многие десятилетия (а теперь гордо выставленные на каждой свободной поверхности); выцветшие фотографии в разномастных рамках на всех стенах.
У входной двери стояли два собранных чемодана (старинные, из коричневой кожи – еще одна стариковская вещь).
– Вы куда-то уезжаете? – спросила Эстер, однако мужчина пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Молока? – донесся его голос из кухни.
– Нет, спасибо. Вы, э-э-э, так и не ответили на мой вопрос.
Мужчина появился на пороге кухни.
– На какой из двух: куда я уезжаю или являюсь ли воплощением Смерти?
– Было бы неплохо услышать ответ на последний.
– Будь я Смертью, а ваш дедушка знаком со мной, разве вас не утешило бы знание, что он ушел с другом?
Эстер не ответила. Мужчина улыбнулся.
– Коробки вон там.
Все вещи Реджинальда Солара со склада теперь хранились в комнате, которую Флоренс Солар когда-то использовала для шитья. Собранная в одном месте вся сущность жизни. Эстер просмотрела несколько коробок, пытаясь решить, что забрать сейчас, а за чем вернуться позже. В конце концов отобрала портрет Реджинальда в полицейской форме конца 1970-х годов, когда он был еще молод, красив и его не преследовали призраки.
На пути к входной двери она обнаружила Мужчину, Ставшего Смертью, в гостиной, где тот пил молоко.
Ей о стольком хотелось его попросить. Освободить папу из подвала. Вернуть Хефцибе голос. Позволить маме хотя бы один раз выиграть по-крупному, а потом избавить ее от зависимости. Снять проклятие. Снять проклятие. Снять проклятие.
Эстер только открыла рот, чтобы высказать все эти просьбы, как вдруг осознала:
• Реджинальд Солар все это время жил в страхе, но тот его не убил.
• Следовательно, проклятие, скорее всего, как утверждал Юджин, – выдумка, а Смерть – если сидевший перед ней мужчина на самом деле был ею – каким-то странным образом защищал, а не проклинал семейство Соларов.
• Чтобы проклятие продолжалось, в него необходимо верить, и единственный человек, который поддерживает в нем жизнь, – это Эстер.
Поэтому вместо просьбы снять проклятие Эстер спросила у него:
– Если бы члены вашей семьи считали себя обреченными жить и умереть в страхе, что бы вы им сказали, дабы облегчить их участь? И уменьшить их страх.
– Я бы сказал, что все умирают, независимо от того, живут они в страхе или нет. И этого – смерти – не стоит бояться.
– Спасибо, – поблагодарила его Эстер. – За остальными вещами мы придем в другой раз.
Поворачиваясь к двери, она вдруг кое-что заметила. На стене над его головой висела маленькая фотография в рамке. Выцветший на солнце полароидный снимок. Свадьба. Женщина в бледно-розовом сарафане с нитью жемчуга на шее. Мужчина в ужасном лавандовом смокинге, белых туфлях и рубашке с рюшами. А между ними – еще один мужчина: с рыжими волосами и кожей, покрытой веснушками, в полицейской форме. Мужчина, очень сильно походивший на Реджинальда Солара.
Мужчина, Ставший Смертью, перехватил ее взгляд.
– Это наша свадьба и моя возлюбленная, да упокоится она с миром. Как жаль, что лиц больше не разглядеть – это единственная фотография с того мероприятия. – Он был прав: лица действительно были расплывчатыми, как и имя на солдатской форме. Но Эстер знала. Она знала. – А теперь, если позволите, я должен идти. Хорошего дня, мисс Солар. Мне нужно успеть на самолет.
– Так куда вы все-таки летите? – снова спросила Эстер.
Мужчина надел шляпу, поднял чемоданы и улыбнулся.
– Слышал, в это время года на Средиземноморье очень хорошо.
36
Красная женщина
Последнюю орхидею Эстер принесла Юджину, который из-за большого количества лекарств даже не осознавал ее присутствия, – а после уснула на раскладушке рядом с его кроватью. Уже на рассвете она сообщила брату о смерти Реджинальда: некоторое время они плакали вместе, пока брат снова не провалился в сон.
