Тут же мне стало понятно, что Ирмер торопился. Потому заменял несколько длинных строчных букв короткими закорючками. А что, действительно, если Илларион и так их все знал, зачем напрягаться?
В общем, все сходилось к тому что теория с «щ» и «т» подтвердилась. Более того, я нашел еще одну букву. Ирмер укоротил «ж», сделав из нее подобие сильно наклоненного «и». Я посмотрел в дневник и обнаружил там такой же знак. Бинго!
Так, значит, три из тридцати трех есть. Кому, же он еще написал там письмо? Самарину! Замечательно. Я с тоской посмотрел на часы: начало десятого. Даже в моем мире меня не все бы поняли, а здесь и вовсе подвергли бы обструкции. Придется ждать до утра.
Надо ли говорить, что мне не спалось. Несмотря на чудовищную усталость, кучу всего пережитого, несколько часов я ворочался как последний придурок, не сомкнув глаз. Задремал лишь под утро, из-за чего проснулся совершенно разбитый.
Только теперь понял, что даже забыл закрыть дверь на ключ. Но судя по всему, никто и не собирался вторгаться ночью. Значит, мое эмоциональное убеждение дошло до адресата. К слову, последняя, весьма недовольная, обнаружилась в столовой.
— Коля, а ты чего так рано? — удивилась тетя. — Я тебя попозже ждала. Сейчас еще партию сырников сделаю. Первая… не удалась.
Я посмотрел на испачканные в сметане губы Лады. Да нет, удалась.
— Я завтракать не буду. Мне надо забежать по одному делу, а потом в лицей. Там поем.
— Когда такой деловой стал, — недовольно пробурчала тетя. — А там что?
Показала она на заплечный мешок, который пусть и похудел, но все равно топорщился от наличия внутри перчатки, сульфаров и пачки денег. Излишки я оставил в кабинете.
— Надо мальчишкам отдать. Вещи футбольные, — бодро соврал я.
— Господин, извозчик у дверей, — появился запыхавшийся Илларион.
— Все, я побежал.
— Тебя во сколько сегодня ждать? — крикнула в спину тетя Маша.
— Вечером, к ужину.
Самарин жил на 23-ей линии, почти у самой набережной. Место, откровенно говоря, плохенькое даже в нашем мире. Раньше здесь было несколько фабрик, часть из которых, впрочем, осталась, а другую переделали в доходные дома самого дрянного пошиба для чиновников средней руки. Почему Самарин обитал именно здесь, хотя мне думалось, что он может снять жилище намного престижней, для меня оставалось загадкой.
Извозчик попался лихой. Гнал как не в себя, хотя мне все равно казалось, что едем мы медленно. Поэтому когда я предложил ему десятку сверху (деньги теперь водились), он решил окончательно нас угробить. Два раза вылетел на тротуар, благо, ранним утром прохожих почти не было, и чуть не столкнулся с груженой телегой. И даже потерял мятую замасленную фуражку, которая слетела на очередном повороте. Однако останавливаться не стал. Знал, что на обещанные вознаграждение сотню таких купит.
— Держи, — сунул я ему деньги и соскочив с коляски бросился к парадной.
Все-таки дыра дырой, а фамилии внизу напротив номеров квартир имелись. Самарин обитал в шестой. Я взлетел по лестнице и заколотил в дверь. Подождал и заколотил снова. Он там умер, что ли?
Только спустя нескольких долгих секунд я услышал медленные шаркающие шаги. А когда дверь открылась, увидел на пороге заспанного Самарина-младшего. Лицеиста, которого довелось спасти в туалете. Как-то забыл, что друг Ирмера с племянником живет.
— Ты чего здесь? — от удивления задал я глупый вопрос.
— Ничего, — не менее тупо ответил заспанный собеседник. — Сплю.
— Мне нужен твой дядя, — сказал я. — Александр Дмитриевич. Позови его.
— Не получится, — огорошил тот. — Он на работе уже вторые сутки. У них что-то произошло, записку прислал. Сказал, там заночует.
— Зараза, — не удержался я. — А где он работает?
— В Сенате, — пожал плечами. — В кассационном департаменте.
— Понял, спасибо.
Я выбежал на улицу и сплюнул от досады. Извозчик уже уехал. То ли искать очередных сумасшедших дворян, готовых платить бешеные деньги за скорость, то ли за фуражкой. Будто Вселенная давала мне какой-то знак, который, я, само собой, проигнорировал. И побежал искать другого ваньку.
Глава 24
У нас был сосед, дядя Петя. И однажды он поделился со мной одной философией. Если на день запланировано много дел, то следи, как все пойдет с первым. Получится — значит, и все остальное пройдет как по маслу. Возникнут сложности — даже не рыпайся, за что бы ни взялся, все будет валиться из рук.
Конечно, попахивало неким фатализмом. Мол, от меня вообще ничего не зависит. К тому же, дядя Петя довольно часто на первом деле все и заканчивал, оставаясь верным своей жизненной философии. Хотя, может, это еще из-за того, что дядя Петя был пьяница со стажем.
Однако именно сегодня все складывалось по его приметам. Сначала я столкнулся с отсутствием Самарина дома. И с упорством, достойным лучшего применения, решил идти до конца. Поехал в Сенат и… меня не пустили даже на порог. Оказалось, что орган государственной власти это не госпиталь со стареньким недомом на входе. Чтобы проникнуть внутрь понадобилось нечто побольше, чем мое желание увидеться с сенатором кассационного департамента.
Пришлось несолоно хлебавши ехать обратно. Я написал ему записку с просьбой связаться со мной сразу же, как только у него появится свободная минутка, и оставил ее племяннику. А потом поехал в лицей, где пришлось проторчать еще час до начала занятий. Это время я потратил на попытку разгадки дневника.
За этим делом меня и застал Горчаков. Илья всегда отличался пунктуальностью. В том числе и на учебу приходил намного загодя.
— Привет, — сказал он даже не расспрашивая, где я пропадал. Все-таки чувство такта в Горчакове поражало. — Чем занимаешься?
Думаю, даже этот вопрос он задал, скорее, чтобы завязать разговор. Но я ответил.
— Вот, решаю небольшую головоломку. Здесь зашифровано послание, я пытаюсь его прочитать.
— Метод подстановки, — сел рядом Горчаков. — Люблю такие головоломки. Где нашел?
— Где нашел, там уже нет, — уклончиво ответил я. — Знаю три буквы, на этом пока все.
Я показал ему треклятые «ж», «т» и «щ».
— О, это здорово, — почему-то воодушевился Илья. — Согласные — это хорошо. Но здесь все же надо начинать от простого к сложному. Выявить знаки, которые употребляются чаще остальных. Вот, к примеру, этот кружок, крест и чаша.
— Ну, и что дальше? — пожал плечами я, наблюдая, как Горчаков выписывает на листке около десятка знаков.
— Какие буквы чаще всего встречаются в письме? Ну же, Николай, думай, это не сложно. Гла…
— …сные, — сам уже догадался я. Действительно, ведь все на поверхности.
— А когда мы разберемся с гласными, можно будет работать дальше.
Горчаков бормотал и продолжал довольно быстро расписывать на листке знаки и возможные комбинации. Он так увлекся, что даже не заметил, как пришли наши друзья.
— Какие люди, — улыбнулся Протопопов, хлопая меня по плечу. — Как занесло к нам в лицей? Сегодня день открытых дверей или экскурсии водят?
В отличие от Ильи, Макар такими глупостями, как чувство такта, не страдал.
— Да вот, решил посмотреть, правда вы чему-то научились или так и протираете здесь штаны без всякого толка? Ты мне, кстати, после уроков, будешь нужен.
— Не вопрос, — сразу посерьезнел Протопопов.
— Привет, Коля, — сказала Дмитриева. — У тебя все хорошо?
— В общем и целом.
— Ну и замечательно.
Мы расселись, переговариваясь. Протопопов рассказывал последние сплетни: вчера Курдюков сел на грязный стул и потом весь день ходил с пятном на штанах. А Извольский с Зубаревым чуть не подрались из-за какой-то ерунды. И теперь племяннику министра грозит выволочка. А может даже понизят в звании, и тот опять станет портупей-юнкером.
Я слушал Макара с легкой полуулубкой и искренне завидовал. Как бы мне хотелось жить в его мире, где драка двух дворян была ярким событием, достойным обсуждения.
